Право быть человеком

– Но она так быстро добралась, - попытался было возразить ему мой нежданный защитник.
– Почти не опоздала.

– На три секунды, - сварливо ответил брюзга.
– За это время на ее планете происходит… Триста гроз, триста тысяч химических реакций в мозге среднего аборигена, рождается…

– Признаю, - безнадежно изрек усталый.
– За три секунды действительно может произойти многое.

Я с нескрываемым изумлением разглядывала всех четверых. Что-то мне подсказывало, что этот спектакль устроен исключительно для меня. Не успела я так подумать, как спокойный судья огласил приговор:

– Можешь забирать. Номер 164548, вы свободны.

Металлист оторвался от созерцания железяки, и, как был, восторженный, направился ко мне. Идти ему было шагов пятнадцать, за все время, пока он шел, выражение на его лице не изменилось.

– Постойте!
– не своим голосом завопила я.
– Он же похож на идиота!

Металлист замер, созерцая перед собой что-то, бесконечно близкое его сердцу.

– Смотрите!
– радостно завопил добрый.
– Она и это разглядела!

"А что тут глядеть-то?" - несказанно удивилась я.
– "И так все видно. Блаженный идиот - он и у Достоевского идиот".

Добрый смотрел на меня с обожанием.

– А чем он тебе не нравится?
– подозрительно уставился на меня брюзга.
– Не критикует, всем доволен, не курит, смотрит восхищенно, каши не просит…

– Но он же не настоящий!
– возмутилась я.
– Как же он жить-то будет?

– О, женщины!
– закатил очи усталый судья.
– Мне вас не понять! То вам идеал подавай, то…

– Что тут непонятного?
– вновь поддержал меня добрый судья.
– Она ему не жена, а… - устремила на меня проницательный взор судья, - просто друг.

– Но мы же не можем отобрать у человека его мечту!
– зашелся визгом брюзга.
– Он сам сюда за ней пришел!

– Он сюда попал случайно, - подала голос я.

– Здесь случайно не появляются, - покачало головой само спокойствие.

– В таком разе исполните мою мечту, - мрачно ответила я.
– Верните мне моего друга таким, каким я его…

– Подумай, прежде чем произнести вслух, - погрозил мне пальцем "защитник".
– Вы, люди, такие несовершенные - вечно хотите каких-нибудь глупостей.

Я прикусила язык. Постаралась сформулировать свое желание почетче, и поняла, что это невозможно - любой буквоед зацепится за какое-нибудь слово, а мне потом придется лицезреть не живого человека, а то, как я его в этот момент представляю.

– Что же мне делать?
– взмолилась я.
– Помогите мне, пожалуйста!

– Желание произнесено, - сказал защитник поразительно безликим голосом.
– Суд удаляется на совещание.

Я осталась одна. В семи шагах от меня замер металлист с блаженной улыбкой на лице. Я хотела было подойти ли к нему, но потом все же одумалась. Место было более, чем странным - кто знает, чем мой невинный поступок может закончиться?

Наконец появились судьи.

– Единственно, чем мы можем тебе помочь, - произнес, глядя сквозь меня, безразличный человек в плаще, - это назначить тебе испытание. Если ты пройдешь его, то он, - кивнул судья в сторону восторженного металлиста, - снова станет обычным человеком.
– Не пройдешь - таким и останется.

– Он на трое суток станет, как ты выражаешься, "прежним", - устало сказал другой судья.

– А ты…

– А ты, - посмотрел на меня брезгливый судья с таким видом, с каким видом, с каким смотрят на полное ничтожество, - его ни в чем разу не упрекнешь.

– Вслух, - поспешно вставил добрый и сострадательный.

– Тогда испытание растягивается на неделю, - констатировал факт уставший.

– Быть посему, - заключил безразличный.

– А во сне считается?
– мрачно осведомилась я, чувствуя некий подвох.

– Считается, - с невыразимым удовольствием произнес брюзга.
– И так тебе было дано послабление.

Я красочно представила себя, спящую с заклеенным пластырем ртом. Или нет, лучше серой такой лентой, которой прорванные трубы латают. Уставший судья посмотрел на меня укоризненным взглядом - мол, и так кучу времени потеряли, а она тут в игрушки играется.

– Все, забирай своего друга, - прищелкнул пальцами сочувствующий судья.
– И помни, дитя мое, - тоном священника изрек он.
– Терпение - вот высшая добродетель. Терпение и сострадание.

Металлист ожил, осмотрелся с изумлением по сторонам, увидел меня. Шагнул навстречу.

– Опять мы по твоей милости оказались непонятно где?
– чуть ли не взвизгнул он.
– И когда ты только научишься поступать по-человечески?

Вот так! Впрочем, а что я еще ожидала?

– У тебя есть время передумать, - ровным голосом сообщил спокойный судья.

Брюзга с непередаваемым злорадством уставился на меня. Я отрицательно покачала головой. Металлист тем временем осилил последние семь шагов, разделявшие нас за все время предыдущего, с позволения сказать, торга. Уста его сахарные извергали не самые лестные отзывы о моих умственных способностях.

– Ладно, сама напросилась, - обреченно сказала я. Достала ракушку.
– Эх! Лучше бы я превратилась в дракона.

* * *

Ухоженного сада больше не было. Собственно, никакого сада больше не было - вместо него была огромная воронка, в центре которой сидели Илана, я и металлист.

– Второй раз за последние полгода, - грустно сказала денебка.

– А что случилось полгода назад?
– сочувственно спросила я у нее.
– Иззя?

Илана кивнула:

– Он, родимый. В тот же портал улетел.

– Так вот куда ты угодила, растяпа!
– встрепенулся металлист.
– А я-то гадал, где это мы были! Смотри, что стало с садом Иланы по твоей милости, - укоризненно уставился он на меня.

Я набрала было воздуху в легкие для достойного ответа, но вовремя одумалась. Денебка посмотрела на меня понимающим взглядом.

"Крепись, Лиса", - услышала я голос Иланы в голове.
– "Это ненадолго".

"А он совсем ничего не понимает?" - мрачно подумала я.

Ветеранка пристально пригляделась к затылку карабкающегося вверх металлиста.

"Осознает, что неправ", - медленно сказала она, - "но ничего не может с собой поделать. Почему так все получилось, не помнит. Плохо".

"Почему?"

"Либо себя возненавидит, либо тебя", - пожала плечами Илана.
– "Человек очень слабое создание".