Право быть
Шрифт:
– Как это, - целиком?
Она завороженно расширила глаза.
– Ты стоял передо мной, не маленький и не большой, но одновременно… Ты был повсюду. Ты и сейчас такой. Вокруг. Везде. Чтобы дотронуться до тебя, казалось бы, надо протянуть руку, но я чувствую твои прикосновения каждой Нитью своего тела.
Иначе и быть не может. Пустота пронизывает весь Гобелен, любой его участок, даже самый ничтожный, но она и я - единое целое, стало быть…
– Они болезненны?
– Они прекрасны.
Шеррит шагнула ближе, чтобы
– Но сначала я испугалась. Глупо, да? Бояться того, чему можно только позавидовать… Всегда вместе. Всегда рядом. Почему это показалось мне страшным?
– Потому что быть рядом - значит делить общий мир между собой. Значит спорить, соперничать, воевать, а война не может быть нестрашной.
– Но наш мир и общий, и…
– И все же состоит из двух частей, на целостность которых не посягнет никто из нас, потому что они должны оставаться такими, как есть.
– Я поняла это намного позже, чем следовало.
– Нет, ты успела вовремя.
Тонкие волоски бровей складываются в дуги, почти идеальные, но все же по каким-то причинам решившие не достигать совершенства. Веера густых ресниц щекочут мою щеку… Нет, не кончиками, а движением воздуха, отделяющего и одновременно соединяющего нас.
– Я боюсь войны.
– Я тоже.
– Но вызов был брошен.
– И я его принял. Не мог не принять.
Она подняла на меня взгляд, чуть испуганный, но понимающий:
– Другого пути нет?
Прозвучало вопросительно, но так, будто ответ заранее был всем известен, а потому не требовал лишних слов.
– Я не смогу вразумить кузена. И его матушка тоже.
– Мать никогда не причинит своему ребенку вреда, предпочитая переживать всю боль в себе,- сказала Шеррит с такой спокойной уверенностью, будто дома ее ждал целый выводок детей.
– Знаю. Это-то и страшно.
– Мой отец для вразумления не годится.
– Пожалуй… Ты уже сказала ему? Она усмехнулась.
– Он все понял сам, едва только увидел меня.
– И?
– Хочешь знать, как велик запас его проклятий?
– лукаво поинтересовалась Шеррит.
– Разозлился?
– Мм… Его успокоило то, что все было сделано по правилам. Ты ведь нарочно хотел все так устроить? Знал, что это будет важным для всех?
– Наверное, догадывался. Но по крайней мере Скелрон больше не жаждет моей смерти?
Моя супруга звонко расхохоталась:
– Он сейчас ходит, задрав нос перед всеми соседями! Потому что наконец-то понял, что родство с Разрушителем - это великая честь.
– Честь ли породниться с Домом, славящимся безумствами своих обитателей?
Она уткнулась носом мне в щеку:
– А ты тоже безумный? Безумный-безумный-безумный?
– И еще какой!
Но Вуалью пренебрегать не стану, насколько бы сильно ни сходил с ума от горьковатого аромата твоей кожи.
– Так странно… - Она повернула голову, словно желая оглянуться.-
Кажется, что мир раскололся надвое. Здесь так спокойно и мирно, а за стенами, стоит только сделать шаг, попадаешь в туго натянутую паутину тревоги и не можешь из нее выбраться… Неужели война все-таки будет?– Ты не застала прошлую?
Шеррит коротко повела подбородком из стороны в сторону:
– Я родилась одной из последних в Третью Волну. Тогда все уже было кончено, оставались лишь раны, требовавшие лечения. Но я прмню моего отца в те дни… Его рана так и не зажила, а я вижу, сколько бед она причиняет по сей день. И ты видишь. Я буду воевать, если придется, но видят боги, я этого не хочу!
Я обнял худенькие плечи.
– Не будешь. Я не позволю. Меня хватит на войну со всеми, кто пожелает.
– Но тогда ты…
– Не погибну.
– Мама рассказывала, что тот, прошлый Разрушитель не смог жить, когда все закончилось.
И ты боишься, что я, убив пару десятков неприятелей, измучаюсь угрызениями совести и тоже решу уйти поскорее? Тот «я» пожертвовал жизнью ради другого существа, уже неживого, но пока что не мертвого, а это совсем другое дело! Хотя…
Он не согласился бы умереть, если бы не хотел. Если бы продолжал цепляться за жизнь. Если бы не считал свой дар слишком опасным.
– Ты не повторишь его путь?
В серых глазах нет упрека и никогда не будет, но, Пресвет-лая Владычица, сколько же в них мольбы! Шеррит разрешит мне все что угодно. Она простит меня, что бы я ни сделал. Но отказать ей в ее просьбе…
– Не повторю.
– Обещаешь?
– Обещаю.
Она прижимается ко мне, еле ощутимо и в то же время тесно-тесно, изгоняя последние остатки воздуха из соприкоснувшихся складок нашей одежды.
– Но ты будешь воевать.
Утверждение, с которым невозможно спорить.
– Буду. А тебя не пущу, так и знай.
– Но… Что я тогда буду делать одна?
Все, чем пожелаешь заняться! Вот только почему вдруг «одна»?
– У тебя не останется свободного времени.
– Не останется? Почему?
Серая сталь глаз еще не понимает, а изгибы тела, становящиеся все плавнее и податливее, уже давно обо всем догадываются.
– Ты будешь заниматься моим подарком.
– Подар…
– Хотя больше чем уверен, что это окажется тот еще подарочек!
Драгоценная, надеюсь, ты не спишь?
«Заснешь тут с вами»,- добродушно проворчала Мантия.
Готовься, скоро твой выход.
«Куда?»
На свет божий. И в свет драконий. «О чем ты говоришь?»
Тебе я тоже хочу сделать подарок. Или наконец-то оплатить собственные долги перед тобой? Неважно. Но теперь, зная, куда ведет дорога, я уже не могу остановиться.
«Ты…».
Я ведь могу зачать ребенка с Шеррит? Даже в человеческом облике?
«Разумеется. Нужно будет принять некоторые меры, но… Ничего невозможного не вижу».