Право быть

–  Я очень много напортил?

–  Серединка на половинку. Ничего непоправимого по крайней мере не случилось.

–  Могу чем-то загладить свою вину?

–  Лучше забудь, потому что от твоих действий вреда бывает больше, чем пользы. Хотя… - Ксаррон осторожно помял виски кончиками пальцев.- Нам все же стоит кое о чем поговорить. Правда, не здесь.

Киан оскорбленно сделал вид, что вовсе не слушает разговор, происходящий за кухонным столом, но кузен только мах-пул рукой:

–  Можешь обижаться сколько влезет, мы все равно пойдем наверх, потому что без наглядного пособия не обойдемся, а просто так таскать его по дому несколько затруднительно.

Когда первый из трех лестничных пролетов остался позади, я воспользовался любезностью Ксо, плавно сменившего тему беседы, и спросил, стараясь еще дальше отодвинуть собственные переживания:

–  Как себя чувствует герцог?

–  А как может себя чувствовать старый усталый человек, да еще переживший, мягко говоря, не самые спокойные дни своей жизни?
– усмехнулся Ксо - Не слишком счастливо.

–  Я не об этом. Его полностью удалось избавить от приворота?

–  Если ты имеешь в виду ворчанку в его крови и плоти, то да. Пара дней особого стола, опять же всякие травки-мурав-ки… Знакомый тебе лекарь хорошо знает свое дело.

Гизариус? Не сомневаюсь. Но тем не менее отрадно слышать. Значит, зелье можно выгнать из тела, не нанося вреда. А как обошлись с разумом?

–  Приворот перестал действовать сразу же?

Ксаррон остановился и обернулся, внимательно изучая выражение моего лица.

–  Нет. И думаю, ты знаешь почему.

Конечно, знаю. Кровь можно очистить от малейших следов яда. Быстро или медленно - зависит уже от мастерства лекаря и жизненных сил пострадавшего. Однако чтобы биение сердца вернулось к прежнему ритму, тоже необходим некоторый промежуток времени, и мне почему-то кажется, что он способен растянуться до целой вечности, ведь узники не всегда стремятся вырваться из оков.

–  Но сейчас все уже позади?

–  Мы питаем на это надежду,- сухо ответил кузен и продолжил восхождение на второй этаж.

Вот так. Никакой уверенности, одна лишь надежда. Если даже Крадущийся поминает имя всеми обожаемой, но неуловимой дамы, на деле все серьезнее, чем могло показаться сначала.

–  Но герцог ведет себя как прежде?

–  По свидетельству близких к нему людей? Да.

Уже хорошо. Не думаю, что Магайон стал бы лукавить, притворство не в его характере. Он не скрывал свою влюбленность, значит, скорее всего, не стал бы скрывать и то, что чувство осталось неизменным.

–  А женщина?

–  Что женщина?

Я не мог видеть лица Ксо, но по тону голоса чувствовалось, что кузен не рад заданному вопросу.

–  Как поступили с ней?

Почему ты спрашиваешь обо всех, кроме главного преступника?

Ах да, названый братец Меллы… Вот как раз его судьба волнует меня менее всех прочих. А должен?

Скажем, ты мог бы поинтересоваться целями, которые он преследовал, а я бы ответил, что нам не удалось ничего вы-яснить по причине… Догадаешься сам?

Если милорд Ректор начинает ехидничать, значит, оправдались самые печальные предположения.

–  Он умер?

–  Какая поразительная проницательность!
– Ксаррон свернул с лестничной площадки в галерею второго этажа.

–  Сам убил себя?

–  На теле не было следов насилия.
– Яд?

–  Ничего похожего. Сердце просто остановилось.

–  Такое бывает. От страха, к примеру.

–  Бывает, - согласился кузен.- Но уж очень не вовремя. У парня хватило смелости заявиться в столицу и прибрать к рукам одного из влиятельнейших аристократов королевства, а тут вдруг испугался? Он ведь даже не предпринял попытки убежать, когда стража пришла в дом герцога. И не стал сопротивляться при аресте, словно…

–  Словно знал, что ему все равно не придется говорить.

–  Именно.

Ксо распахнул широкие створки и переступил через порог большого и очень странного помещения. В каком-нибудь другом богатом доме я бы решил, что оно предназначено для танцев - любимого времяпровождения придворных красавиц, юных и не очень, но в доме ректора Академии совершенно пустой зал вызывал закономерные вопросы. Ни стульев, ни столиков, ни шкафов, даже стены и те пустые. Кроме одной, почти на всем своем протяжении закрытой ковром, на котором чьи-то умелые руки выткали удивительной точности карту Западного Шема.

–  Ты ведь что-то знаешь, а, Джер?

По крайней мере думаю, что знаю. Но и мнимой уверенности иногда бывает достаточно, верно?

–  Зачем мы пришли сюда?

Кузен изящно встряхнул кистью и, словно шулер из-под манжеты, скинул в ладонь невесть откуда взявшееся, но уже хорошо знакомое мне кольцо.

–  За ним. Можно сказать, оно привело нас сюда.

–  Кольцо полевого агента?

–  Да. Посмотри на узор повнимательнее. Видишь сплетение линий?

–  Что в нем особенного?

–  Оно не повторяется более ни на одном кольце, потому что…

Ксаррон щелкнул пальцами, и ковер, собираясь упругими складками, медленно пополз вверх, открывая взгляду…

Ту же самую карту, только нанесенную на штукатурку стены. Но в отличие от тканого изображения рисованное было расчерчено клетками разного размера, в каждой из которых на фоне лесов, полей, рек или гор виднелись разноцветные кругляшки. Подойдя к стене почти вплотную и всмотревшись в ближайший ко мне восковой комочек, я увидел на белой поверхности четкий оттиск.

Узор с кольца? Да. Или очень похожий на него. Значит, в одной из этих клеток непременно должен отыскаться и тот, что оставил умерший полевой агент, отправляясь на задание?

Ксаррон, словно прочитав мои мысли, указал рукой в сторону северо-западной части карты:

–  Верхнее течение реки под названием Тэйн. Он должен был быть там.

Точно. В клетке, охватывающей большую часть реки и прилегающей территории, размещался кругляшок с нужным нам оттиском. Теперь мы знаем, откуда пришел полевой агент. Но на какой миле пути он превратился в убийцу?

–  Значит, он самовольно покинул назначенный ему участок наблюдения?

–  Да. До следующего отчета было не меньше полугода, да и то вряд ли парня стали бы вызывать, места там тихие, можно сказать, сонные, и если что происходит, то не чаще раза в сто лет.

–  А он давно служил именно там?

–  Года три.

–  И все это время не было никаких тревожных донесений? Ксаррон скрестил руки на груди.

Нет. К чему ты клонишь?

Я был в Элл-Тэйне. Несколько дней назад. Ты разве не