Право на эшафот

Признаться, руку я засовывала с осторожностью, но хранилище признало меня хозяйкой и позволило без повреждений вытянуть тоненькую книжку-дневник. На него я возлагала больше надежд, чем на письма, потому что они были только одной стороны, по ним полной картины не выстроишь.

Но дневник оказался неинформативным, я даже заподозрила, что в нем непременно должен быть скрытый текст: личных записей не было, лишь сухое перечисление происходившего, и то не ежедневное. Но сколько я ни тыкала пальцами, произнося заветное имя на разный лад, никаких изменений с дневником не случилось.

Я отправила его назад и потянула первую связку писем. Всего пачек было три, перевязанных ленточками разных цветов: розовой, желтой и зеленой. Сначала я извлекла розовую. Как и думала, в письмах содержалась сплошная любовная чепуха, причем лежали они не в том порядке, в котором приходили к Эстефании. Я предположила, что он не случаен, и менять не стала. Ради интереса выписала первые слова из каждого письма, но получилась форменная ерунда, порядок задумывался не для этого. Я нутром чувствовала, что мне чего-то не хватает, но нутро – вещь такая, которая даже в суде за доказательство не сойдет, а уж в деле выявления секретных посланий оно вообще оказалось бесполезным.

В пачке с желтым бантиком находились письма с конструктивными предложениями от Эмилио. Сводились они к одному: нужно убежать и обвенчаться тайно, а тетя вынужденно примет сложившееся положение дел. И даты назначались, но, судя по тому, что Эстефания так и осталась незамужней, бежать она не рискнула.

Зеленую пачку вскрывала уже с изрядным скепсисом, ничего от нее не ожидая. Там оказались письма с ответами на вопросы, о которых я даже догадываться не могла. В них Эмилио играл роль заботливого почти старшего брата и писал исключительно о магии, жаль только, что я совершенно ничего не понимала из его ответов. И не потому, что не знала вопросов. Подозреваю, увидь я письма Эстефании, тоже осталась бы в замешательстве. Слишком сложные темы обсуждались, с приведением формул и расчетом векторов. Эстефания не была неучем, но для меня все выглядело китайской грамотой, хотя и давало пищу к размышлению: Эмилио и Эстефанию связывали общие интересы, а не только любовь. Но мне ни там, ни там места не было. Единственное, за что я смогла уцепиться, так это за целый абзац в предпоследнем письме, посвященный тете. «Мне кажется, ты преувеличиваешь опасность, исходящую от графини Хаго. Если маг владеет какой-то методикой, совершенно необязательно ее использовать. Иногда знание – только знание. То, что ты приняла за подготовку, может быть использовано во многих ритуалах».

Все. Ни какой ритуал, ни какая опасность, ни как защититься в случае, если опасения не напрасны. Мог хотя бы написать, как проверить… А то вдруг опасности подвергалась только истинность чувств между Эмилио и Эстефанией, а я начинаю паниковать. А паниковать я начала, потому что от обычного стука в окно подпрыгнула и чуть не заорала.

В окно? Наверняка Эмилио решил, что при более тесном общении сможет меня убедить в том, что нужно ему. Подходила я с желанием высказать все, что думаю о наглых донах, неприлично лезущих по ночам в чужие окна. Но стоило отдернуть штору, как приготовленные слова застряли в горле: с внешней стороны стекла на меня смотрел Теодоро. Весьма недовольно смотрел: видно, даже королям не так легко держать себя в воздухе. Сначала я хотела задернуть шторы и прикинуться, что ничего не видела. Но потом представила, как у короля кончаются магические силы и утром под моим окном находят труп его величества. Тут уж любой артефакт признает мою вину, и я закончу там, где начинала, а королевский палач наконец сможет опробовать остроту топора.

– Ваше величество, вы выбрали неподходящий способ и время для нанесения визита, – упрекнула его, едва открыв окно.

И сразу же ухватила короля за руку. Крепко, чтобы в случае чего не дать ему упасть.

– Какой пыл, Эстефания! – радостно воскликнул он. – Так и знал, что вы меня ждали и готовились к моему визиту.

– С чего вы взяли? – пробурчала в ответ.

– С того, что ваши слова противоречат вашим действиям. Словами вы меня прогоняете, а руками, напротив, пытаетесь затянуть.

– Размечтался… лись… ваше величество! – выпалила возмущенно. – Я испугалась, что вы свалитесь.

– И? – Он высокомерно поднял бровь.

– И разобьетесь, – закончила свою мысль.

Он посмотрел на меня, вниз, опять на меня. Я высунулась, огляделась и спешно отцепилась от королевской персоны. Моя комната была на втором этаже, и пусть этажи были высокими, но падать Теодоро было всего ничего. И не на газончик или, упаси боже, гравийную дорожку: в случае нехватки магии он свалился бы в пышные кусты, на которых даже колючек не было. Страх, что визитер разобьется, пришел из моей прошлой жизни, там квартира располагалась на восьмом этаже, а при падении внизу не нашлось бы смягчающих кустов, разве что смягчающие машины.

Теодоро глянул на кусты попристальней, после чего решил в воздухе не висеть и присел на подоконник. Наверное, подумал, что мои опасения имеют под собой какие-то основания. В отношении кустов он преисполнился самыми черными подозрениями и время от времени непроизвольно на них косился. Я бы сказала, что он не прав, но, увы, в моей памяти зияли дыры. Вдруг в кустах опасные ловушки, о которых я не подозреваю?

– Так что привело вас ко мне, ваше величество? – убедившись, что он не собирается разбиваться, спросила куда спокойней.

– Желание поговорить или… получить нечто большее?

– Нечто большее – только в ваших мечтах, – отрезала я, сразу поняв, куда он клонит. – А разговор желательно вести в присутствии моей тети, потому что мы с вами недавно выяснили, что я лицо недееспособное.

– Пока я жду от вас не действий, а разговора, – несколько лениво протянул он. – Удалось справиться с блоком?

– Не удалось, но выяснилось, что ваш Бласкес ошибся, блок ставила не я, – радостно выпалила.

– Быть того не может. Бласкес никогда не ошибается.

– Значит, соврал.

– Зачем ему это?

– Мне кажется, я ему очень не нравлюсь, – почему-то сказала это почти шепотом и наклонившись к королю.

– Это нормально, ему вообще женщины не очень нравятся, – с какой-то странной улыбкой заметил Теодоро.

Взгляд его блуждал, не встречаясь с моим, зато останавливаясь на тех частях моего тела, которые не были прикрыты пеньюаром или просвечивали через ткань. Наверняка просвечивали соблазнительно – вон как глаза заблестели. Решил уже, что не напрасно провисел под окном? Рановато решил.

– С блоком мы не разобрались, но графиня Хаго привлекла специалиста. Он думает. Если это все, что вы хотели узнать, ваше величество…

– Не могу понять, почему вы так разительно изменились, – неожиданно сказал он. – Люблю разгадывать загадки.

– А потом отправлять под топор палача? – ехидно поинтересовалась. – Разгаданные загадки больше не интересны, да?

– Ваше величество, – напомнил он. – Вы, Эстефания, постоянно забываете обращение.

– Мне простительно, ваше величество, после вашей тюрьмы у меня не память, а один сплошной блок. А вот вам, ваше величество, непростительно меня компрометировать. Спокойной ночи, ваше величество, – выпалила и взялась за раму.

– Вы меня выгоняете, Эстефания? – удивился он.

– Я напоминаю, что вы мне подбросили жениха, ваше величество, от которого не так просто избавиться. Наверное, он решил, что для него единственная возможность обзавестись супругой – ваш прямой приказ.

– Нагейту нужно жениться.

– Пусть присмотрится к дамам близкого возраста.

– Ему нужны дети, – намекнул король.

– Тем более. У дам близкого ему возраста дети уже наверняка есть, получит готовых, ваше величество. Или вы передумали и теперь планируете ему в дочери меня отдать?