Право на «лево». Почему люди изменяют и можно ли избежать измен

Убеждения относительно внебрачных связей глубоко укоренились в нашей культурной психологии. В Соединенных Штатах, где я живу и работаю, при упоминании неверности собеседники зачастую вступают в спор.

– Измена? Это непростительно, – говорит один. – Кто изменил однажды, будет изменять всегда.

– Да ладно, – возражает второй, – моногамия вообще противоестественна.

– Полный бред! – восклицает третий. – Мы ведь не мартовские коты, мы люди. Пора бы нам уже повзрослеть.

На американском рынке неверность подается с примесью осуждения и приятного возбуждения. Обложки журналов смакуют похабщину, в то же время проповедуя святость. Как культура мы достигли практически безграничной открытости в сексуальном отношении, но в вопросах неверности непримиримыми остаются даже отъявленные либералы. Любопытно, что наше упрямое неодобрение сдерживает порывы к неверности, не показывая, насколько часто они возникают. Мы не можем остановить измены, но при этом соглашаемся, что их быть не должно. Описывая все в мельчайших деталях, объекты измен требуют публичных извинений. От высших эшелонов политической и военной элиты до Энджи из соседнего квартала – все уверены, что неверность сопряжена с нарциссизмом, двуличностью, аморальностью и коварством. В этом отношении измена никогда не может быть обычным проступком, мимолетной интрижкой или истинной любовью.

Современный дискурс на тему неверности можно описать следующим образом: измена говорит о том, что отношения зашли в тупик. Если вас все устраивает дома, нет причин искать чего-то на стороне. Мужчины изменяют от скуки и боязни близости; женщины – от одиночества и желания близости. Для верного партнера характерны зрелость, преданность и реалистичный взгляд на жизнь; неверный обычно эгоистичен, незрел и не способен держать ситуацию под контролем. Измены всегда пагубны; они не могут ни помочь браку, ни быть полностью забыты. Единственный способ восстановить доверие и близость – сказать правду, покаяться и получить прощение. Наконец, стоит заметить, что развод дает больше самоуважения, чем прощение.

Сегодняшние разговоры об изменах, как правило, сводятся к морализаторству: произошедшее связывают с проблемными парами или индивидами, в то время как более важные вопросы о масштабе феномена обходят стороной. Неверность многое говорит о браке – не только о вашем браке, но и об институте брака вообще. Она также открывает нам глаза на современную культуру, в которой мы принимаем свои привилегии как должное. Неужели мы и правда считаем, что рост числа измен объясняется лишь поведением паршивых овец нашего общества? Не может быть, чтобы миллионы измен списывались на одну лишь патологию.

За или против?

Много ли у нас нейтральных терминов для описания неверности? Моральное осуждение так долго сдерживало наши низменные импульсы, что мы не в состоянии говорить о таких людях без поругания. В самом ядре нашего языка заключены табу и стигма неверности. Хотя поэзия нарекает их любовниками и искателями приключений, в словаре большинства людей они изменники, лжецы, предатели, эротоманы, распутники, нимфоманки, бабники и шлюхи. Весь лексикон выстроен на основе представлений о неподобающем поведении, что не только отражает наше негодование, но и подстегивает его. Сам термин «адюльтер» происходит от латинского слова, означающего распутство. Хотя я и пытаюсь как можно нейтральнее представить эту тему, я понимаю, что зачастую мне придется использовать некорректный язык.

Психотерапевты тоже редко говорят о неверности нейтрально, без предвзятости. Измены описываются с позиции того ущерба, который они причиняют, причем акцент делается на том, как их предотвратить или как после них восстановиться. Заимствуя лексикон криминалистов, врачи часто называют верного партнера «потерпевшей стороной», а неверного – «нарушителем». Обычно преданный партнер получает гораздо больше сочувствия, а неверному даются подробные советы по восстановлению отношений, которые помогут его партнеру справиться с травмой.

Разоблачать измену тоже сложно; неудивительно, что большинство людей склонны вставать на сторону одного из партнеров. Когда я говорю кому-нибудь, что пишу книгу о неверности, меня тотчас спрашивают: «Вы за или против?» Такое впечатление, что третьего здесь не дано. Я отвечаю: «Да». За этим загадочным ответом кроется мое искреннее желание начать более детальный и менее порочащий разговор о неверности и сопутствующих ей дилеммах. Тонкости любви и вожделения не поддаются простой категоризации: здесь нет хорошего и плохого, нет преступников и жертв. Я хочу подчеркнуть, что отсутствие осуждения не означает оправдания, ведь между пониманием и поощрением лежит глубокая пропасть. Однако, сводя разговор о неверности к одному осуждению, мы фактически сводим этот разговор на нет.

Мы также не оставляем возможности высказаться таким людям, как Бенджамин, вежливый джентльмен немного за семьдесят, который подошел ко мне после выступления в Лос-Анджелесе и спросил: «Можно ли считать измену изменой, если твоя жена уже не помнит, как тебя зовут?» Он пояснил: «У моей жены болезнь Альцгеймера. Она уже три года живет в доме престарелых. Я навещаю ее два раза в неделю. Чуть больше года я встречаюсь с другой женщиной. Ее муж живет на том же этаже. Мы нашли успокоение друг в друге». Пожалуй, Бенджамин – один из самых тактичных «изменников», которые мне встречались, но он точно не одинок. Многие, обманывая своих партнеров, искренне переживают за их благополучие, а многие продолжают любить тех, кто их обманул, и хотят найти способ остаться вместе.

Ради всех этих людей я должна найти более изящный и эффективный подход к неверности. Измена часто кажется людям точкой невозврата – и правда, некоторые измены наносят отношениям смертельный удар. Но другие вдохновляют на отчаянно необходимые изменения. Предательство ранит в самое сердце, но залечить эту рану возможно. Измены могут даже подтолкнуть отношения к продуктивному развитию.

Поскольку я считаю, что из вызванного неверностью кризиса можно извлечь определенную пользу, меня нередко спрашивают: «Так вы бы порекомендовали измену проблемной паре?» Как я отвечаю? Смертельные болезни дали многим людям возможность изменить свою жизнь к лучшему. И все же рекомендовать измену – все равно что рекомендовать заболеть раком.

Вы сталкивались с неверностью?

Заинтересовавшись темой неверности, я поначалу спрашивала у своих слушателей, кому из них случалось изменять или переживать измену партнера. Неудивительно, что никто не поднимал руку. Мало кто готов публично признать, что обманывал сам или становился жертвой обмана.

Держа это в уме, я переформулировала вопрос: «Кому из вас случалось сталкиваться с неверностью?» В ответ в аудитории взлетел лес рук – и так происходило в любом зале, где я его задавала. Одна женщина видела, как муж ее подруги поцеловал прекрасную незнакомку в поезде, и теперь терзалась вопросом, должна ли рассказать об этом. Девочка-подросток неожиданно обнаружила, что отец с самого ее рождения ведет двойную жизнь. Мать никак не могла понять, почему сын остался с «этой потаскухой» – для невестки у нее теперь нет другого слова, – которую она больше не приглашает на воскресный ужин. Эхо обмана и тайн звучит среди поколений, оставляя за собой неразделенную любовь и множество разбитых сердец. Неверность касается не только двух-трех человек; она раскинула огромные сети.

Сами изменники не слишком охотно поднимают руки на публике, но рассказывают свои истории с глазу на глаз. Люди отводят меня в сторонку на вечеринках или приходят в мой кабинет, чтобы поделиться своими тайнами и подозрениями, грешными желаниями и историями о запретной любви.

Большинство этих историй гораздо банальнее тех, что муссируются в прессе: в них нет ни детей, ни ЗППП [2] , ни шантажа со стороны бывших любовников. (Полагаю, такие пары обращаются к юристам, а не к психотерапевтам.) Само собой, я сталкивалась и с нарциссами, и с неразборчивыми в связях людьми, и с обыкновенными эгоистами и злопамятными мстителями. Я видела доходящие до крайности акты обмана, когда партнеры с удивлением узнавали о вторых семьях, тайных банковских счетах, безудержном промискуитете и сложных схемах ведения двойной жизни. Я сидела напротив мужчин и женщин, которые беззастенчиво лгали мне на протяжении всей терапии. Но гораздо чаще я видела преданных друг другу людей, которые многое пережили вместе и разделяли общие ценности – и среди этих ценностей зачастую оказывалась и моногамия. Их истории были проще и человечнее. Одиночество, годы сексуальной засухи, сожаления, обиды, пренебрежение со стороны супруга, ушедшая молодость, жажда внимания, отмененные рейсы, слишком много выпивки – вот основные компоненты будничной неверности. Многие из этих людей глубоко переживали из-за своего поведения и приходили ко мне за помощью.

2

Заболевания, передающиеся половым путем.

Мотивы измен разнообразны. Различаются и реакции и возможные последствия. Одни измены становятся актами сопротивления. Другие случаются, когда мы не оказываем сопротивления вообще. Один человек может пересечь черту ради простой интрижки, в то время как другой стремится полностью изменить свою жизнь. Одни измены можно считать бунтом – их подстегивает внутренняя опустошенность, желание попробовать новое или стремление проверить, есть ли еще порох в пороховницах. Другие же обнажают незнакомое ранее чувство – всепоглощающей любви, которая не может быть отвергнута. Как ни парадоксально, многие люди ходят на сторону, потому что хотят сохранить свой брак. Когда отношения ожесточаются, измена может подтолкнуть к необходимым переменам. Поход налево может стать сигналом о срочной необходимости уделить внимание партнеру, но может выступить и в качестве предвестника гибели отношений. Измена – это то же предательство, но вместе с тем она проявление томления и тоски.