Право на месть

– Что это, Ван? – Подняла доверчивые глаза. – Это мое?

– Твое-твое, горе ты луковое. Потом пригодится. – Я как мог быстро спрятал пистолет обратно в сумку, проверяя предохранительный рычаг на спусковом крючке.

Вот же ж. Сплошные неприятности с ней. Выдохнул. Попытался успокоиться и приветливо улыбнуться.

– Платье-то купим? – Кивает. Таю под доверчивыми и светящимися от радости глазами. «Черт с ним, с гонораром», – достаю конверт: «Надо хоть чек взять как доктор велел».

Рут Стоун

Сегодня был очень странный день. Детектив оказался большим, но добрым. Как плюшевый мишка.

Он так заботливо водил меня по городу и так внимательно заглядывал в глаза, словно ожидая, что я вот-вот воскликну: «Вспомнила! Я вспомнила!», что захотелось его порадовать, но пока было нечем.

Кажется, чем больше я напрягаюсь и пытаюсь что-то вспомнить, тем быстрее воспоминания убегают от меня. Прячутся, скрываются в темноте, и голова тут же отзывается ноющей болью. Надо было у доктора попросить лекарство какое-нибудь. Зря не сказала ему, что голова болит!

Зато, когда расслабишься, информация всплывает сама. Легко и непринужденно.

Имя пришло, когда мы сидели в кафе. Рут. Рут Стоун. И сразу мир стал привычным и спокойным, а я посмотрела на него радостно и без опаски. Пришла уверенность. Появились краски. Небо. Солнце. Заиграла вдруг мелодия, манящая, трогательная. Она звала и плакала о чем-то несбывшемся. Взлетела над головой и воспарила над городом, покачивая шлейфом знакомых звуков словно воздушный змей пластичным хвостом.

«D’accord la petite fille en moi Souvent te reclamait» 2

2

Слова

песни

«Je t'aime» (Lara Fabian)

Это мой мир. Это мой город. В нем не может произойти ничего плохого. Я под защитой. Все хорошо. Правда, папа?

Я расслабилась и наконец-то полной грудью вдохнула теплый воздух, который манил запахами кофе и свежей выпечки. Рассмеялась без причины и позволила детективу взять меня за руку. Всю дорогу он так бережно держал мои пальцы в своей огромной ладони. Как драгоценность.

«Presque comme une mere, Tu me bordais, me protegeais»

Мы купили красивое платье, погуляли по городу, перекусили в рамэнной, внешний вид которой больше напоминал кафе-мороженое, а затем пили чересчур сладкий кофе из бумажных стаканчиков прямо на ходу – кажется, я так раньше не делала. Тело захватила эйфория чувства свободы и нарушения запретов. Странная еда. Странные места. Незнакомые люди.

Мелодия прожигала что-то в душе, затрагивала и рвала невидимые струны, одну за одной.

Постоянно всплывала мысль: «Рут, так нельзя».

«Это неправильно, Рут».

«Такое тебе не по статусу».

«Не твой уровень».

На любое действие: «Рут, как ты можешь!». Мысль в голове произносилась недовольным мужским голосом, и от этого нарушать правила хотелось еще больше. Отчаянное желание. Страстное. Словно… последнее?

Ван Хэвен

Когда мы усталые и довольные ввалились в офис «Дагер&Хэвен», за окном уже стемнело и один за другим загорались вывески и неоновые лампы многочисленной рекламы и питейных заведений. Город становился другим, переходил на темную сторону. Преображался. Сбрасывал с себя вид туристический и праздный, словно молодая девушка нарядный цветочный сарафан, облачаясь в откровенное вечернее платье или броское кимоно, подкрашивая лицо ярким макияжем.

Я и таким любил его, опасным, манящим, жаждущим приключений, крови и денег, но бродить по нему с подопечной грозило катастрофой и медленной мучительной смертью под скальпелем доктора. Поэтому поспешил укрыться в родных стенах офиса, что служил мне и рабочим местом, и, с некоторых пор, домом.

– Проходи. Не стесняйся. Сейчас все покажу. – Поспешил зажечь настольную лампу: верхний свет опять поморгал на прощание и перегорел к хренам.

Я уже говорил, что с техникой у меня проблемы? Застрахованная, она живет ровно столько, сколько длится страховка и ни днем больше. Купленная без гарантий умирает сразу – это величайший заговор корпораций.

– Эм… у тебя тут… мило…

Знаю, офис производит странное впечатление на посторонних. Обитый деревянными панелями, увешанный дипломами и вырезками из глянцевых журналов в строгих рамках, когда-то он носил более-менее приличный вид и даже слегка намекал на престиж фирмы.

Однако с тех времен минуло много лет, нервов, заказов и бессонных ночей. Следы некоторых, особенно разрушительных, попоек, срочного поиска улик и информации посреди образовавшегося хлама до сих пор прослеживались в общем ворохе книг, городских бумажных карт, обрывках фотографий, упаковок еды на вынос и пустых бутылок. Одну из которых я просто пнул под стол, чтобы не мешалась под ногами.

– За бардак прости. – Вымучено улыбнулся. – Хотел бы соврать, но… В общем, тут так всегда.

Покрутил веревку жалюзи, опуская их на узкое окно с решетками. Смахнул полную пепельницу в пакет под столом. Да-да, вынесу в утилизатор, как только, так сразу.

– День был напряженный, да?

– Д-да. – Ее голос дрогнул или мне показалось? Вот только надумывать, Ван, не надо!

Покосился на кушетку в углу. Мое новое место обитания. Подушку бы не забыть перетащить сразу и одеяло откопать. А то потом буду ломиться посреди ночи. Еще неправильно поймет, да.

– Пойдем, покажу спальню.

Вторая комната без окон, дверь в которую пришлось соорудить из тонкого листа непрозрачного пластика, палок и какой-то матери, была когда-то глубоким стенным шкафом. Но благодаря моей смекалке, необходимости, ну и деньгам, полученным от доктора вместе с проблемой: «Как организовать быт подопечных на три вынужденных дня» превратилась в спальню. Тесную, но вполне себе удобную для худой девушки.

Я даже сам спал здесь, несмотря на то, что с моим ростом и габаритами приходилось сворачиваться едва ли не калачиком. Когда ночевал дома, конечно. Лежал, вдыхая ее запах, всегда разный, но неуловимо родной и сходил с ума. Раз за разом.

– Располагайся. Спокойной ночи. – Тут же вышел. Прикрыл дверь.

В шкафу не было места даже для меня одного, куда уж двоим. Прислушался: изнутри на двери я когда-то заботливо приделал щеколду. Не услышал знакомого скрипа и задумался. Вспомнил про подушку и одеяло. Чертыхнулся. Хотел вернуться обратно, но не рискнул.

Побродил по комнате, словно слепой, хватаясь за разные предметы и перебирая их пальцами. Стянул футболку, кинул на пол и без сил упал на кушетку. Ничего не меняется, Ван. Ничего не меняется.

Рут Стоун

День кончался и эйфория вместе с ним. Как на улицы Сити постепенно опускалась темнота, так же она окутывала и мои мысли. Куда мы идем? Что будем делать дальше? Могу ли я доверять человеку, который рядом?

Когда детектив привел меня на слабо освещенную улочку и начал поспешно копаться в замке, больше всего я напоминала себе лист молодого дерева в заброшенном саду: зеленая, неопытная, я дрожала на ветру и была до дыр поедена червяками сомнений. Дверь, над которой едва читалась надпись странной вывески из двух фамилий, с протяжным скрипом открылась, и я в очередной раз задумалась о побеге. Но куда?