Право на Спящую Красавицу

Красавица при этих словах раскраснелась.

Принц бархатисто рассмеялся.

— Моя Красавица — что монета, не прошедшая чеканку. Я сам желаю нанести рисунок. С огромным удовольствием возьмусь за ее обучение. Готов спорить, даже вы не столь внимательны к ее огрехам, как я.

— Ваше высочество? — настороженно переспросил лорд Грегори.

— В Большом зале вы были слишком строги, когда не дали ей полюбоваться на принца Алекси. Мне показалось, Красавице понравилось смотреть, как его наказывают, — не меньше, чем хозяевам и хозяйкам.

Красавица густо покраснела. Она и помыслить не могла, что Принц следил за ней и все заметил.

— Ваше высочество, — оправдываясь, ответил наставник, — она на чужом примере видела то, что ее ждет. Мне так подумалось, во всяком случае. Ведь я сам обратил ее внимание на прочих рабов — пусть учится послушанию.

— Что ж, ладно, — устало согласился Принц. — Похоже, я слишком ею очарован. В конце концов, ее не прислали ко двору, я сам ее нашел и заявил на нее право. Вот и ревную, постоянно ищу повод наказать ее. Вы свободны, приходите за ней утром, если будет желание.

Лорд Грегори, понимая, что провинился, спешно покинул покои.

Наконец Красавица осталась наедине с Принцем. Он сидел у огня и молча ее рассматривал. Красавица, исполненная страха, бурно дышала. Потом она метнулась к Принцу и начала целовать ему сапоги. А Принц, словно приветствуя сей жест, всякий раз, когда ее губы касались мыска, слегка приподнимал ногу.

Красавица стонала. О, если бы Принц дозволил ей говорить… Стоило вспомнить принца Алекси, как она еще гуще залилась краской.

Наконец Принц встал и поднял Красавицу с пола. Завел ей руки за голову и звонко ударил по грудям. Он хлестал ее, пока девушка не вскрикнула. Ей было неприятно от того, как раскачивается налитая плоть и жжет соски.

— Хочу я тебя? Или нет? — тихо произнес Принц.

Красавица умоляюще застонала, и тогда Принц положил ее себе на колено — как паж принца Алекси — и голой рукой отшлепал по попке. Красавица мгновенно расплакалась.

— Кто твой хозяин? — тихо и грозно спросил он.

— Ты, ты мой Принц, и никто больше! — выкрикнула она и тут же, не в силах сдерживаться, добавила: — Пожалуйста, не гневайся, молю тебя, только не…

Он ладонью зажал ей рот и обрушил на горящую жаром попку новый поток ударов. Красавица разрыдалась.

Принц не удовлетворился этим наказанием. Он поднял Красавицу и, удерживая ее за сомкнутые запястья, отвел в угол, где между очагом и окном стоял высокий резной стул. На него Принц и уселся, поставив Красавицу перед собой. Он гневался, кипел от злости. И если боль Красавица снести могла, то ярость повелителя убивала ее. Надо было, не прося пощады, как-то снова ублажить его, снискать милость. Тогда любая боль стала бы терпимой.

Принц внимательно разглядывал Красавицу, которая не смела поднять глаз. Потом он скинул плащ и, положив руку на золотую пряжку пояса, велел:

— Расстегни.

Красавица сей же миг, не дожидаясь пояснений, бурно дыша, впилась зубами в полоску кожи на поясе у Принца и ослабила ее.

— Теперь стяни ремень и подай его мне.

Красавица сразу же поняла, что ее ждет, и тем не менее подчинилась. Ремень был широкий, плотный. Оставалось надеяться, что бьет он не больней лопаточки.

Принц велел поднять руки и взглянуть наверх — с потолка на цепи, прямо над головой у Красавицы свисал крюк.

— Видишь, у нас есть все для усмирения маленьких и непослушных рабынь, — обычным своим мягким тоном заметил Принц. — Привстань на цыпочках и ухватись за этот крюк. Держись за него крепко и даже не думай отпускать, ясно?

— Да, мой Принц, — тихонько пробормотала Красавица.

Взявшись за крюк, она буквально вытянулась в струнку, а Принц чуть отодвинулся на стуле, устраиваясь поудобнее. Комната у него была просторная, и места в ней, чтобы как следует размахнуться, хватало.

Некоторое время Принц хранил молчание.

Красавица мысленно обругала себя — за то, что восхищалась принцем Алекси, за то, что вообще вспомнила его имя, — и первый удар ремнем встретила с благодарностью, только легонько и чуть испуганно вскрикнула.

Больше она никогда не совершит подобной непростительной ошибки и не посмотрит на других рабов, даже на самых распрекрасных!

Тяжелый ремень, обрушиваясь на бедра, издавал ужасный звук. Кожа Красавицы в этом месте — наверное, даже более нежная, чем на ягодицах, — горела огнем. Красавица не успевала закрыть рот, она постоянно плакала.

Принц велел ей шагать на месте.

— Быстрей, быстрей! Четче, — грозно произнес он, и Красавица, испуганная, спешила угодить ему. Ее груди ходили ходуном, сердце бешено колотилось.

— Колени выше, живее, — командовал Принц.

Красавица, маршируя на месте, шлепала босыми ступнями по полу. Она задирала колени, и груди болезненно раскачивались.

Новый удар ремнем ожег ей бедра. Принц вымещал на пленнице ярость.

Удары сыпались на нее все быстрей и быстрей. Вскоре Красавица уже не могла сносить боль и принялась извиваться, пытаясь уйти от ремня. Она ревела в голос, но что хуже всего — ей приходилось терпеть пытку и унижение не ради удовольствия Принца. Ведь он просто срывал на ней гнев.

Красавица уткнулась лицом себе в плечо, стопы у нее болели, бедра опухли и вздулись.

Принц тем временем перешел к ягодицам.

Он хлестал по ним так быстро, что Красавица сбилась со счета. Войдя в раж, Принц свободной рукой зажал Красавице рот и приподнял ей голову, не забывая отдавать приказы: маршируй! колени выше!

— Ты моя! — сказал он, не переставая наносить удары. — Я научу тебя, как ублажать господина во всем. Запомни: мне неприятно видеть, как ты любуешься мальчиками-рабами моей матери. Понятно? Уяснила?

— Да, мой Принц, — с трудом ответила Красавица.

Тут он, казалось, дошел до предела. Заставил ее остановиться и, перехватив поперек талии, поднял над полом и швырнул на высокий стул. При этом Красавица изо всех сил продолжала держаться за крюк. Жесткое сиденье впилось в пах, ноги сами собою раздвинулись.

Принц начал лупцевать девушку с удвоенной силой, ее ноги вновь задрожали и подогнулись. Не забывал он возвращаться время от времени и к ягодицам — по ним он бил особенно жестко. Красавица едва могла дышать, захлебываясь слезами. Она думала, что пытка никогда не закончится.