Право на Спящую Красавицу

Алекси запер дверь на засов, и теперь уже никто не смог бы их потревожить.

— Я уж подумала, ты замыслил побег, — облегченно вздохнула Красавица. — Нас точно не найдут?

Лицо Алекси было залито лунным светом, в глазах застыло странное безмятежное выражение.

— Королева крепко спит. Феликса она отпустила, поэтому мне достаточно вернуться к ней в опочивальню к восходу. Правда, рискуем мы сильно, и нас, случись что, накажут.

— Мне все равно, — теряя голову, пробормотала Красавица.

— И мне, — произнес Алекси и тут же уткнулся лицом ей в шею. Принцесса крепко обняла его.

Они порывисто опустились на матрас. Соломинки, что торчали сквозь плед, кололи зад, но Красавица не обращала на них внимания — ведь ее ласкали горячие, влажные губы Алекси. Она прижалась к нему грудью, обхватила его ногами и подалась навстречу.

Наконец завершились мучения, — принц вошел в нее и начал двигаться сильными, грубыми рывками. Оголодавший по совокуплению, он вколачивал в ее исстрадавшееся от изощренных пыток лоно свой толстый член, который Красавица возжелала с первого взгляда. Чувствуя, как пульсируют напряженные соски, она свела бедра и приподнялась над лежанкой вместе с Алекси.

А потом наконец выгнулась и закричала от облегчения; тут же и принц в последнем рывке излился в нее, наполнив утробу горячим семенем.

Вместе они повалились на матрас. Красавица легла Алекси на грудь, а он ласкал ее, непрестанно целуя.

Когда Красавица принялась посасывать ему соски, игриво покусывать их, у него снова встал. Принц сел на колени, приподняв девушку, и опустил ее себе на член. Она шептала слова любви, запрокинув голову, пока Алекси засаживал ей. Стиснув зубы, Красавица прорычала:

— Алекси, мой принц!

Ее истекающее соком лоно плотно обхватило его ствол, пульсируя и содрогаясь в безумном ритме, пока Красавица опять не закричала от наслаждения, а принц не кончил.

Успокоились и пресытились они только после третьего раза.

Приподнявшись на локте, Алекси смотрел на Красавицу сверху вниз и позволял гладить себя, трогать везде, где ей хотелось. Красавица покусывала ему соски, мяла мошонку и член, даже потрогала пальчиком анус. Прежде ни разу она не позволяла себе таких вольностей с мужчиной, но сейчас она села, заставила принца лечь на живот и принялась внимательно его осматривать.

Девушкой вдруг завладел жуткий стыд; она легла рядом с принцем, вжалась ему в бок и уткнулась в подмышку, чувствуя сладкий запах его волос, с удовольствием принимая его нежные, любящие поцелуи. Он посасывал ей губы, шептал на ухо ее имя. Затем плотно накрыл ладонью ее лоно и прижался к ней.

— Нам нельзя спать. Тебя накажут куда строже.

— А тебя?

Подумав немного, он улыбнулся.

— Скорей всего нет, но ты в Замке новенькая.

— Неужели я такая дурнушка?

— Ты просто невероятно хороша. Не обманывайся злобными играми господ, они все без ума от тебя.

— Ах, тогда какое наказание ждет нас? — спросила Красавица и еле слышно предположила: — Сошлют в деревню?

— Кто рассказал тебе про ссылку? — удивленно спросил Алекси. — Нас могли бы сослать, но… — Принц задумался. — Еще ни одного фаворита Королевы или Кронпринца не отправляли в деревню. Даже если нас застанут вместе, я притворюсь, будто заткнул тебе рот кляпом и силой увел из покоев Королевы. В худшем случае, проведешь несколько дней в Пыточной. Что станет со мной — значения не имеет. Поклянись, что позволишь мне взять вину на себя, иначе я вставлю тебе кляп и немедленно отнесу назад в гардеробную.

Красавица кивнула.

— Я тебя сюда привел, мне и быть наказанным. Не спорь.

— Да, мой принц, — прошептала Красавица.

— Нет, только не так! — взмолился он. — Ведь я не властен над тобой, не командую. Зови меня Алекси, просто Алекси. Извини, если я был резок, но я не прощу себе, если тебя покарают. Слушайся меня, лишь потому… что…

— Лишь потому, что я от тебя без ума, — подсказала Красавица.

— Красавица! Любовь моя, душа моя! — Он снова поцеловал ее. — Поделись своими думами, своими печалями.

— Разве ты не видишь, что меня печалит, отчего я страдаю? Я ни на мгновение не забывала, что ты следил за мной. И ты видел, что со мной делали, а я видела, что вытворяли с тобой, что…

— Конечно же, я следил за тобой — и радовался, — перебил ее Алекси. — Разве тебе не приятно было наблюдать, как меня порет Кронпринц? Или как меня наказывали в Большом зале, когда тебя только доставили ко двору? Знаешь, ведь я намеренно пролил вино в тот вечер, лишь бы ты меня заметила.

Красавица не поверила своим ушам.

— Когда я спросил, отчего ты страдаешь, я не имел ввиду порку или жестокие игры наших господ. Что гложет тебя изнутри? Что тяготит твое сердце? Что не дает смириться и заставляет бунтовать в душе?

— Разве ты сам сдался? — слегка озлобилась Красавица.

— Разумеется, — беспечно ответил принц. — Я преклоняюсь перед Королевой, преклоняюсь перед всеми, кто меня истязает, потому что так надо. Ну, разве это не просто?

— Тебе не больно? Не унизительно?

— Мне очень больно и унизительно, и это никогда не пройдет. Если бы мы на какой-то миг перестали чувствовать боль и унижение, наши бесконечно мудрые господа придумали бы новый способ, как вернуть нас в прежнее положение. Думаешь, мне не было больно, когда Феликс перекинул меня через колено и выпорол в Большом зале за какую-то мелочь? Он чудовищно оскорбил меня, ведь я ни на секунду не забываю, что я наследник могущественного короля. И уж тем более мне было больно, когда Принц порол меня у тебя на глазах. Он-то думал, что ты меня после этого разлюбишь!

— Он ошибался, сильно ошибался! — Красавица прижала пальцы к вискам и задумалась. Как ей быть? Она полюбила обоих и даже сейчас могла вызвать образ Принца: его изящное бледное лицо, тонкие пальцы и черные глаза, полные безудержного пламени и вечного неудовольствия. Какой кошмар, что ему не разрешили взять ее с собой в опочивальню после Тропы взнузданных!

— Я хочу помочь, потому что люблю тебя, — признался Алекси. — Хочу учить тебя, моя бунтарка.

— Не такая уж я и бунтарка, — прошептала девушка едва слышно и тут же отвернулась, устыдившись собственных слов. — Меня… обуревают чувства.

— Откройся мне, — с ноткой строгости произнес он.

— Сегодня… та роза, что я подобрала с ковра последней… зачем я вручила ее леди Джулиане? Ведь она очень сурово обошлась со мной.

— Ты хотела угодить своей госпоже. Ты рабыня, а лучшее, на что способен раб, — это ублажение господ. Ты подарила последнюю розу леди Джулиане не потому, что она порола тебя, но по собственной воле.

— Согласна, — кивнула Красавица. — Там, на Тропе взнузданных, я… как бы выразиться… почувствовала несказанное облегчение, словно дух борьбы покинул меня, и смирилась с тем, что я рабыня. Бедная рабыня, которая всеми силами должна стараться угодить.