Право на страсть
Шрифт:
— Полегче, Русенька, — хрипло пробормотал Проша, когда я скользнула руками к пряжке его ремня. — У меня нервы не железные. А ты такая… Такая беззащитная и красивая…
В ответ я молча расстегнула пряжку ремня, а следом — и молнию.
Возбужденная
— Черт, Русенька! — выдохнул Реми, подхватил меня под бедра и устроил на письменном столе, стремительно смахнув перед этим все, что там было: декоративные рамки с фотографиями, книги, наши мобильные телефоны. — Все, конечно, супер. Но сейчас я хочу быть в тебе. Так что, терпи!
Я судорожно выдохнула. Терпеть? Вот ведь елки-палки!
Реми не церемонился, когда стаскивал с меня одежду. Не нежничал, когда его рот прижался к моей груди, затянутой в черное кружевное белье. Не предупреждал, когда требовательные пальцы бесцеремонно и стремительно нырнули под мои трусики.
— Какая же ты охренительно прекрасная! — шептал он, жадно втягивая горошины сосков в рот, одновременно окунув пальцы в мое жгучее возбуждение.
Я вскрикнула от щемящего удовольствия. Было сладко. Больно. Прекрасно.
Проша шумно выдохнул, растягивая и лаская меня своими волшебными пальцами. Его голос завораживал. Его дыхание обжигало.
— Маленькая моя! — бормотал он. — Я сейчас спущу в штаны, если не перестанешь!
Я поняла, что ладонь так и не убрала с мужской каменной плоти. Мои пальцы двигались в такт срывающемуся дыханию, сжимали, поглаживали через ткань белья.
И я, неожиданно для себя, перестала стесняться своих чувств и своих желаний. Меня окрылял хриплый шепот и опаляющее кожу дыхание. А еще ласковые пальцы, которые возносили меня к небесам. Мне хотелось сделать для Прохора то же, заставить его забыть собственное имя, дышать только мной.
— Нам нужно в кровать, Реми! — захныкала я, неистово скользя приоткрытым ртом по широкому плечу, оставляя жадные поцелуи-укусы на обжигающей коже.
Прохор подхватил меня, впился поцелуем в мой рот, властно хозяйничая языком и выпивая стон недовольства, ведь я лишилась столь желанной и откровенной ласки, которую дарили мне бесстыжие и ловкие пальцы.
Покрывало приятно холодило разгоряченную кожу. Но я притянула Прохора к себе, а потом заставила улечься на спину.
— Русенька! — возразило мое личное искушение и соблазн. — Я вот-вот взорвусь! Давай все потом…
— Терпи, Реми! — скомандовала я, резко сдернула мешавшую ткань его белья и обхватила налитую возбуждением плоть своими ладонями.
— Твою ма-а-ать! — Прохор процедил сквозь зубы и откинулся на подушки.
Я облизнула вмиг пересохшие губы. Знать бы, как все это делается! Но и признаваться в своей неопытности в этом вопросе было поздно. Судя по пылающему взгляду Реми, в мыслях он уже был шагов на десять впереди меня.
— Подскажешь, как? — тихонько попросила я.
Прохор нахмурился. В его взгляде
появилось осознание ситуации. Он приподнялся на локте, потянулся ко мне, словно собрался вновь обнять меня. Но я оказалась быстрее.Провела ладонью по напряженной плоти, сжала у самого основания. В ответ по комнате разлетелся стон вперемешку с нецензурной лексикой. Аристократ Аркон-Реми умел выражаться, как грузчик.
От моего любопытного взгляда не укрылась крупная капля, проступившая на самой вершине плоти. Я склонилась ближе, провела по ней языком, пробуя на вкус.
— Дааааа, — застонал Реми, вплетая свои пальцы в мои волосы на затылке. — Я сдохну, если ты остановишься!
Нет, не для того моего Прошу спас бронежилет, чтобы умирать, спустя пару часов. Совсем не для того!
Я прикрыла глаза от жгучего удовольствия. Жар внутри меня разрастался с каждым неумелым движением моего рта, с каждым касанием языка к твердой, подрагивающей плоти. Но судя по тому, как громко ругался Прохор, и по резким движениям бедер навстречу моему рту, Реми все устраивало.
Сквозь шум в ушах и дикие удары сердца я слышала бессвязный хриплый шепот, и от слов, слетавших с губ Реми, меня бросало то в жар, то в холод.
— Маленькая моя…
— Девочка моя…
— Негодница моя…
И неизменное «моя» заставляло двигаться дальше, заставляло преодолевать смущение и страх, вызванные неизвестностью.
Мне не хватало воздуха, пришлось на мгновение выпустить влажную плоть, перевести дыхание.
— Млять! — выругался Реми и содрогнулся всем телом, изливаясь на мои ладони.
Я сама не понимала, что творю. Мне хотелось облизать его всего, все его тело, словно запечатлеть на веки вечные. Запомнить. Сохранить в памяти.
И я вернулась к откровенной ласке.
— Руслана! — громко застонал мой Реми, попытался отстранить меня, приподнять, отодвинуть, но я лишь протестующе фыркнула.
Реми вновь ругался, грозился отшлепать, наказать, отомстить. Но я лишь упивалась той властью, что имела над этим мужчиной. Моим мужчиной.
В дно мгновением все изменилось. Крепкие руки подхватили, опрокинули, лишили меня столь желанной игрушки. Но мое тело не возражало. Волны сладкого возбуждения плескались внизу живота, а каждая клеточка тела замирала в предвкушении.
Реми навис сверху. Его взгляд блуждал по моему лицу, словно ощупывал и отмечал каждую мелочь. Узнавал, все ли со мной в порядке.
Улыбнулась. Реми, не сводя с моего лица взгляда, склонился к моей груди, все еще затянутой в кружево.
Было что-то дикое и притягательное в том, как откровенно Прохор ласкает мою грудь через тончайшую ткань. Как прикусывает осторожно, но ощутимо сосок. Как перекатывает его между пальцами, заставляя меня хотеть его, невероятного и сексуального, сводить колени от жгучего желания и стонать, требуя большего — откровенного, яростного.
Его пальцы порхали над моей грудью, а белозубая улыбка сверкала над моим животом. Волна промчалась по всему телу, когда Проша коснулся пальцами меня именно там, где все горело огнем. Он не сдвинул ткань, а прямо сквозь тонкие кружева нащупал чувствительное местечко, заставляя меня прогнуться.
Крепкие руки уверенно развели мои колени, открывая доступ лукавым, сияющим и похотливым глазам. Он все видел. Видел меня насквозь.
— Какая же ты…. — выдохнул он, не договаривая фразы, но зато подарил мне невообразимо желанное и столь необходимое сейчас касание влажного языка.