Право на Тенерифе

Да, Марина была верным другом, потому желала сопернице поражения так же сильно, как и сама Алина.

Прошло три недели, как Катя была в больнице. Юля каждый день приезжала к ней вечером в надежде, что врач, которая часто задерживалась на работе до семи-восьми вечера, сообщит ей о положительной динамике, а лучше всего, скажет, что Катю скоро можно выписать. Но та как будто неохотно общалась с ней, ссылаясь на огромное количество историй болезни и извечную необходимость выписывать лекарства на завтра для всех пациентов.

Юле иногда казалось, будто Надежда Максимовна намеренно не хотела с ней разговаривать, потому что сама она ей была неприятна. Все, что она смогла понять за это время, так это то, что Катя реагировала на лечение не очень хорошо, белок в моче уходил, но слишком медленно.

Альбумин пришлось переливать дольше, чем планировалось – не несколько дней, а почти три недели. Причем, если сначала Катя отказывалась от еды и была очень вялой, не вставала с постели, то затем к ней вернулся аппетит, да какой, и она теперь была вечно голодной. Юля возила ей огромные сумки с продуктами, ведь ей совершенно не хватало больничной еды.

Очень быстро дочь начала прибавлять в весе, теперь это были уже не отеки, а самый настоящий лишний вес. Но врач говорила, что это нормально при том, сколько Катя ест. А ела она, по словам доктора, из-за преднизолона: он усиливал аппетит.

Но Юля как-то между делом на работе открыла в Интернете инструкцию к этому препарату и тут же пожалела, что прочла ее. Из нее она узнала, что длительный его прием снижает метаболизм, а значит, не только обжорство делало Катю такой полной. И все-таки даже снижение метаболизма было самым безвредным побочным действием препарата.

Юля в ужасе прочла про его действие на слизистую желудка, про катаракту, неврологию, остеопороз и многое другое. И, как говорила врач, все это были реальные побочные действия, а не вымышленные, написанные под предлогом «на всякий случай», и они развивались со временем почти у всех пациентов.

Но сегодня был особенный день. Юлю вызвала врач. Она отпросилась с работы пораньше, чтобы успеть приехать к пяти часам. Хмурое лицо Надежды Максимовны показалось ей невероятно усталым и мрачным.

– Я вас позвала, – начала она, отчеканивая каждое слово, будто разговаривала с не самым умным собеседником, – чтобы сказать, что ваш ребенок очень медленно поправляется. Как правило, дети реагируют на лечение намного быстрее.

– Насколько быстрее? – замерла Юля.

– Через три недели полной дозировки у детей уже белка в моче либо нет, либо почти нет.

– А у нас два грамма – это много?

– Это, так скажем, – подбирала слова врач, – прилично. Радует то, что теперь мы, наконец, отказались от переливания альбумина, организм сам стал лучше компенсировать потери. Надеюсь, к альбумину мы больше не вернемся. Однако все остальное пока не так хорошо. В связи с этим я хочу вам напомнить про диету. От вашей диеты теперь все зависит: не только вес ребенка, но и состояние почек. Чем более правильной пищей Катя питается, тем легче почкам. Вы ведь не даете мяса?

– Нет, конечно, как вы и сказали.

– Это хорошо. Не кормите ее ничем вредным для почек: сократите потребление высокобелковой пищи, молочных продуктов. Никаких консервов, консервантов, печенья, хлеба, конфет, шоколада, никаких чипсов, бананов, ничего жареного, копченого, соленого.

– Что же ей тогда есть? От бессолевой и безмясной диеты она и так с ума сходит.

– Варите супы. Давайте кефир.

– Я так и делаю. Но Катя не может есть только эти пустые супы, у нее страшный жор. Она меня скоро саму съест уже.

– А вы что думаете, вы одна такая? – Надежда Максимовна стала отвечать уже раздраженно. Брови на ее морщинистом лице сдвинулись, и Юля поймала себя на мысли о том, что врач не могла быть умной женщиной. Она могла иметь клинический опыт, но она уже с трудом соображала и не воспринимала новую информацию. Юля тут же оттолкнула эту мысль. Все же нужно было верить ей, больше у нее было никого. – Все родители почему-то придумывают, чем кормить детей, а вы не можете? Ничего страшного, что так много ограничений. От этого зависит ход вашего заболевания. Пока что я вижу, что из-за вашего неправильного питания вы никак не можете выйти в ремиссию. Это не шутки все. Если так и дальше пойдет, нам придется увеличить дозировку преднизолона, а Катя и так принимает максимальную дозировку – 60 миллиграммов на поверхность тела. И потом, вы что, хотите, чтобы она в слона превратилась? Вы знаете, как толстеют дети от преднизолона? Вам еще столько времени его принимать!

Из всего этого Юля сделала вывод, что она одна была во всем виновата: ее слабость не позволяла ей ограничить Катю в питании все это время, и вот теперь из-за этого почки дочери не могли справиться с болезнью. Она уехала домой совсем расстроенная, опустошенная, стала искать в Интернете рецепты диетических блюд, наткнулась на заменители пшеничной муки: рисовую, кукурузную, амарантовую. Зачитавшись рецептами, она стала спрашивать на форуме, где в их городе можно было найти столь редкие продукты. Оказалось, что они продавались на другом конце города, в универмаге рядом с Мариной.

Совершенно внезапно она вспомнила про подругу, а также про Женю и Алину. Они, как и все другие люди, за последние недели словно исчезли для нее. Она открыла 'what’s_app’ и стала читать их последние сообщения. Какую же ерунду ей писала Алина – весь этот бред про борьбу с любовницей. Марина интересовалась, куда она пропала. С того дня, как Катя заболела, она полностью игнорировала их сообщения, не отвечала на звонки, не перезванивала. Ей казалось, что она исчезла для мира, вместе со своим счастьем, вместе со здоровьем дочери.

Последние ее остатки были на работе, где она изо всех сил старалась не казаться равнодушной и пыталась убедить себя в том, что все, что она делала изо дня в день, было хоть сколько-то важным, имело хоть какой-то смысл. Юля чувствовала себя ущербной из-за диагноза дочери: у других дети здоровые, а у нее одной – нет. Все люди счастливы и волнуются лишь из-за пустяков, а она одна – нет.

Антон периодически ездил в больницу вместо нее, все время интересовался состоянием дочери, но, тем не менее, помогал мало. Не вставал в пять утра, чтобы помочь ей приготовить огромную кастрюлю супа для Кати, запечь овощи и печенье из безглютеновой муки, не отвозил пакеты рано утром в больницу. Даже не прочел статьи в Интернете, не изучил эту болезнь. А у Юли совсем не было времени прочитать самой. Вернее сказать, она начала читать, но испугалась страшных прогнозов и не смогла заставить себя читать дальше, а потом и возможности больше не было.

Но вот Юля взяла себя в руки и немеющими пальцами, буквально нацарапала сообщение – настолько тяжело давались слова – Марине:

– Катя в больнице уже три недели. Мотаюсь к ней каждый день, готовлю очень много еды для нее рано утром. Сил нет. Катя выглядит очень плохо.

– Что случилось???

– Гломерулонефрит, острая форма. – Только и смогла из себя выдавить Юля.

Через минут десять ей позвонила Марина. Юля понимала, что в эти десять минут подруга уже успела прочитать основную информацию по этому диагнозу и не будет задавать глупых вопросов. Она не стала скидывать трубку. Дрожащим голосом она ответила и поведала ей о том, как это все случилось.