Право на жизнь

Харлан медленно оглядел комнату, прежде чем ответить. Его взгляд задержался на Колетт заметно дольше, чем на остальных.

– Это отличный вопрос, - сказал он, когда его взгляд снова остановился на задавшем вопрос.
– Учитывая, что многие из присутствующих здесь сегодня давно знакомы друг с другом, у меня есть подозрения.

Муж домохозяйки наклонился вперед, его небольшое пузо уперлось в край стола.

– Да, я уже догадался, что некоторые из вас довольно тесно знакомы. Какое отношение эти ваши подозрения могут иметь ко мне и моей семье?

Харлан пожал плечами.

– Насчет этого у меня нет ни малейшего понятия. Что касается моих подозрений, то сейчас я не хочу ими делиться, и я уверен, что разделяю это чувство с каждым из моих бывших одноклассников, собравшихся здесь сегодня.

Послушав разговор Харлана с мужем, домохозяйка прервала свой поединок взглядов с сестрами и сосредоточилась на белолицем здоровяке.

– О, черт возьми. Такое ощущение, что нас заманили сюда под ложным предлогом. Головорезы прячут свои лица и нависают над нами, как проклятые стервятники. Я начинаю думать, что мои дети могут быть в реальной опасности, а ты имеешь чертову наглость сказать мне, что что-то знаешь, и отказываешься сказать, что именно? Ну, я еще раз говорю, к черту. Выкладывай все прямо сейчас, или я подойду и сверну тебе твою чертову шею.

Сестры захихикали в своей обычной манере школьниц в завершение этой речи.

Колетт тоже захихикала. Все еще улыбаясь, она взглянула на Харлана.

– О, Боже. Теперь у тебя настоящие проблемы, Харли.

Он посмотрел на нее, выражение его лица было торжествующим, но не лишенным теплоты.

– Никто не называл меня так уже очень давно. Я не в восторге от того, что нахожусь здесь по многим причинам, но видеть вас снова все же приятно.

Домохозяйка стукнула кулаком по столу, отчего зазвенело столовое серебро.

– Нет! Ты не можешь игнорировать меня, придурок!
– Она подняла нож для стейка и помахала им перед ним.
– Выкладывай свои подозрения, пока я не выложила твои кишки.

На этот раз Нина рассмеялась более по-взрослому.

– У кого-то проблемы с управлением гневом. Не обращай на нее внимания. Она все еще расстроена из-за того, что ее назвали шлюхой-изменницей.

Колетт захотелось выпить вина, чтобы потягивать его, наблюдая за разворачивающейся забавной драмой. На столе стоял бокал, но он был пуст. Жаль. Несмотря на собственную многослойную озабоченность ситуацией в Рейвенс-Рич, ей стало смешно. Похоже, сестры Мартинсон сохранили свою прежнюю склонность жестоко расправляться с людьми, которых считали ниже себя. Людей, которые были ниже их по положению. Она до сих пор отчетливо помнила, как Нина размахивала стодолларовой купюрой перед лицом бомжа, а потом ее тогдашний бойфренд избил того до потери сознания, когда несчастный попытался выхватить купюру из ее пальцев. В те времена Колетт всегда получала огромное удовольствие, наблюдая за их действиями. По крайней мере, в этом смысле ничего не изменилось.

Домохозяйка посмотрела на Нину, ее пальцы покраснели, когда она крепче сжала рукоятку ножа.

– О, я не забыла о тебе, маленькая миссис Сучка. Никто не может так оскорблять мою семью и оставаться безнаказанным. Я скоро и с тобой разберусь.

Нина изобразила дрожь и рассмеялась.

– Оооо, я так боюсь.

– А тебе, блядь, стоило бы.
– Взгляд домохозяйки вернулся к Харлану.
– У тебя есть десять секунд, чтобы начать говорить.

Харлан бросил на нее недоуменный взгляд.

– Мадам, вы угрожаете мне физической расправой?

Женщина усмехнулась.

– Совершенно верно.

Брэдли впервые вмешался.

– Прошу всех успокоиться.

Все проигнорировали его, а Харлан в течение нескольких секунд молча смотрел на женщину. Выражение его лица было задумчивым, но он не выглядел слишком расстроенным из-за возможности причинения какого-либо вреда его персоне.

Он пожал плечами.

– Учитывая необычный характер этого собрания, я полагаю, что не вижу никакого вреда в том, чтобы выложить все свои карты на стол. Я уверен, что власти никогда не...

И в этот момент свет погас.

Сразу раздались испуганные крики и возгласы удивления, когда чернота окутала комнату. За этим последовало возбужденное бормотание голосов, поскольку многие в комнате вслух задавались вопросом, что происходит. Брэдли не стал добавлять свой голос к хору причитаний и возмущений. Электричество отключилось. Ну и что? В этом не было ничего зловещего, и он не видел причин волноваться по этому поводу. Рейвенс Рич находился далеко в горах. Вероятно, перебои случались регулярно. Кто-то из персонала, несомненно, запустит генератор, и свет скоро снова вернется.

А пока он воспользуется минутной передышкой и попытается образумить Харлана Росса. Этот человек, казалось, был на грани того, чтобы заговорить о том, о чем они все договорились никогда больше не говорить. Ни с незнакомцами, ни даже между собой. О таких вещах лучше не вспоминать до конца жизни. Это была клятва, которую Брэдли никогда не нарушал. Он редко позволял себе даже думать о той давней ночи. Ему почти удалось забыть о том, что все это вообще произошло. Вынести все это на всеобщее обозрение, даже в таком ограниченном виде, было бы ужасной ошибкой.

Он поднялся со стула и сделал несколько осторожных шагов в направлении Харлана.

– Привет, Харлан, - сказал он, говоря шепотом, но надеясь, что его старый друг сможет услышать его сквозь гомон.
– Могу я поговорить с тобой минутку?

Он услышал, как большой человек тяжело вздохнул.

Однако, прежде чем Харлан успел что-то сказать, с другого конца комнаты раздались крики. За криками последовали звуки борьбы. Столовое серебро зазвенело, когда кто-то сильно ударился о стол. Мужчина кричал на кого-то, чтобы тот слез с него. Это мог быть не кто иной, как муж разъяренной домохозяйки. Домохозяйка тоже кричала, причем так пронзительно, что у Брэдли заныли зубы. Крики мужа резко оборвались, за ними последовал захлебывающийся звук и влажное бульканье. Затем раздался тяжелый стук. Посреди всего этого раздался звук бегущих ног. За этим последовал хлопок двери, а затем звук, как будто что-то катится вниз на роликах. Когда через мгновение снова зажегся свет, Брэдли смотрел прямо на выход в коридор, только теперь он был заблокирован.

Кто-то опустил дверь на роликах.

И теперь люди снова кричали, казалось, громче, чем когда-либо. Брэдли услышал, как Харлан снова вздохнул и сказал:

– О, господи.

Брэдли повернулся и проследил за его взглядом.

– О, черт.

Муж домохозяйки скорчился на столе, кровь хлестала из-под его рук, прижатых к своему горлу. Мужчина напоследок дернулся пару раз и затих. Одна из его рук оторвалась от горла, обнажив широкую щель от лезвия ножа.

* * *

Вопреки тому, что говорил человек в маске во время закрытой трансляции, никто не пришел за Александрой Харкорт, когда часы обратного отсчета на экране достигли 0:00. Дверь в ее комнату также автоматически не открылась. Через несколько минут белые цифры на экране исчезли, и вернулись снежные помехи. Через некоторое время жужжание из динамика стало раздражающим, что заставило ее подняться с кровати. Она подошла к телевизору и с помощью ручки уменьшила громкость, не заглушая его полностью. Если вдруг начнется другая трансляция, она хотела иметь возможность ее услышать.