Право на жизнь

— Ну почему же бесполезная, — возразил Седой, — я не говорил так. Просто боеприпас немного не тот вы за основу взяли. Что такое пуля? В лучшем случае одна пуля — один труп, ну или два, при определенной сноровке. А с этой «электрой» нужно мутить оружие массового поражения. Не думали в ручную гранату или в гранату для гранатомета всунуть эту штуку? А если в эрпэгэху вставить целый артефакт? Прикиньте — «электра», накрывшая толпу врагов или звено вертолетов в небе! Вот это будет настоящая песня!

Ученые местного разлива радостно загалдели и стали пожимать Сашке руку, настолько блестящей им показалась идея. Но тут же, перекинувшись несколькими только им понятными терминами, они смолкли и опечалились.

— Понимаешь, Седой, мы-то все на глазок сейчас делаем, — Доцент попытался перевести на человеческий общепонятный язык все сказанное коллегами, — расчеты производим примерные, а потому вынуждены работать с небольшими объемами. Понимаешь, без точного вычисления «аномального порога», в смысле «аномальной критической массы», рискованно работать с большими кусками артефактов. Никогда не угадаешь, когда у тебя прямо в руках аномалия «распакуется» и порвет на лоскуты. Эх, нам бы еще математика хорошего в команду, чтобы дифференциальные уравнения щелкал и прочие вычисления проводил, вот тогда можно и о гранатометах подумать, и о ракетах, если понадобится.

— Так это, у нас же Люська есть! — вдруг вскрикнул я за их спинами, заставив всех дернуться от неожиданности. — Она же математ и чка, может быть, поможет вам в чем-то.

— А ну, давай ее сюда! — оживился Алхимик. — А вдруг?

Я подбежал к костру, вырвал Людмилу Александровну из плохой компании и бесцеремонно уволок к верстаку, чем вызвал явное недовольство братвы. А мне при этом стало даже как-то легче на душе. Пусть лучше умная и красивая девушка общается с людьми науки, чем с этими уголовниками.

Все трое ученых мужей, зачарованные естественной женской красотой Люси, наперебой стали объяснять девушке, что они здесь пытаются сделать и что конкретно требуется от нее. Будучи инженером, я понимал все произносимые ими слова, но связать их в единый осмысленный поток информации для меня было задачей нелегкой, да и ненужной. Довольный, что увел ее от настоящих бандитов, я наблюдал, как наша училка с интересом вникает в суть проблемы, то и дело косясь на Плюшевого. Этот парнишка сам по себе был в достаточной степени симпатичен, чтобы привлечь внимание девушки, а то, что он еще и гений от природы, давало ему дополнительные шансы заполучить что-то еще кроме ее платонического интереса.

— Эх, ребятки! Так это же каждый раз заново нужно рассчитывать, если будете варьировать массу и чистоту материала, — Люся уже что-то писала на листиках, протянутых ей Алхимиком.

Я понял, что здесь мне больше делать нечего, и переместился ближе к костру. Там на старом рваном матрасе я и уснул под монотонное потрескивание дровишек.

Никаких снов я не видел. На мое сознание просто навалилась чернота, и пропало все, и какое-либо ощущение времени тоже. Проснулся я от того, что меня кто-то тормошил. Я открыл глаза, надо мной нависал… э-э, Пилат.

— Просыпайся, твоя очередь дежурить. — Киргиз подождал, пока я протру заспанные глаза, помог мне встать, а сам занял мое нагретое место на матрасе.

Достав из кармана свой пистолет, я потопал к навалам из бочек. Все вокруг спали. Я с большим удовольствием для себя отметил, что глотки нам никто из братков перерез а ть не собирался, а Люся сейчас мирно посапывала на плече Плюшевого. Все-таки зря я не доверял бандюкам… Они хотя бы честно придерживаются своих «понятий», не то что большинство городских серых крыс, мнящих себя во многие разы лучше бандитов, но живущих вообще без чести и совести.

Снаружи уже светало, тусклый солнечный свет слегка подсвечивал стену крутого поворота туннеля, за которым мы стояли в карауле. Мой напарник оказался неразговорчивым, и мы так молча и просидели друг напротив друга, пока все не проснулись.

Потом все опять завертелось и засуетилось. После легкого завтрака Женька попрощался с братками, поблагодарил их за теплый прием и наш отряд выдвинулся дальше.

Шли мы тихо и аккуратно. Максик оказался отличным проводником, мастером своего дела. На этот раз вообще никаких проблем и остановок не было. Никто из нас даже ни разу не выстрелил. Здешние тропы Поллитренко хорошо знал, и у него всегда получалось провести нас в обход всех встреченных опасных мест и скоплений мутантов.

Так мы вышли к каким-то «Армейским складам». Там, за холмами, ни на секунду не стихали звуки стрельбы и хлопки разрывов гранат. По словам нашего проводника, здесь шла яростная неугасающая война между группировкой «Долг», отрядами «Свободы» и вообще всеми теми, кто пытался взять под контроль эти территории. Дальше предстояло просачиваться крайне скрытно и в обход всех «горячих точек».

Почти сразу мы наткнулись на следы упомянутой войны. Прямо на нашем пути, вокруг развалин скромной хибары, распростерся на земле целый отряд расстрелянных бойцов. Их убийцы даже не тронули оружие покойников и не стали копошиться в рюкзаках, они просто уничтожили всех перекрестным огнем, видимо, из пулеметов, и отправились дальше, расправляться с очередными врагами. Комбинезоны всех убитых были буквально испещрены вставками из красной ткани. «ДОЛГ» — горделиво гласили эмблемы, нашитые на рукавах покойников.

Здесь, в руинах, мы немного задержались. Мародерство в Зоне — вовсе не постыдное занятие, а жизненная необходимость. Седой распределил трофейные «калаши» между нами, радуясь, что теперь почти у всех из нашего отряда будет оружие, пригодное под один стандарт патронов. А мы все стали раздевать покойников, меняя свою одежду, совсем неподходящую для Зоны, на поврежденные, но вполне крепкие комбинезоны бойцов «Долга».

Я сменил свою драную куртку на добротный китель и снял с ремня покойника пустой брезентовый кармашек. В такой удобно будет складывать патроны для моего пистолета. Своим джинсам я предпочел шикарные камуфляжные брюки, снабженные множеством накладных карманов. Тяжеленный и простреленный в нескольких местах бронежилет мне надевать совсем не хотелось, я так и остался налегке, лишь взял несколько полных рожков к своему новенькому автомату и рассовал их по карманам.

Максик сразу проинформировал нас, что красные вставки с комбинезонов лучше срезать, чтобы не получить случайную пулю от «свободовцев». А Седому поверх его камуфляжа немецкого производства, соответствующей раскраски, желательно накинуть плащ-накидку. Чтобы не вызывать агрессию со стороны бойцов «Долга». Сказано — сделано.

Неожиданно от испуга вскрикнула Мышка, и мы все, резво вскинув оружие, подбежали к ней… Там, под трупами «долговцев», шевелился один еще живой человек.

— Пом-моги-и-ите… — над грудой мертвых тел поднялась дрожащая рука, перепачканная кровью и грязью.

Недолго думая мы закинули автоматы за спины и бросились разгребать тела покойников. И спустя минуту на земле остался лежать один выживший боец с простреленными ногами. Наш ветеринар тут же принялся осматривать его раны.

«Долговец» кое-как стянул своим ремнем обе ноги, чтобы не умереть от потери крови, и лишь эта экстренная мера спасла его. Наш доктор очень хорошо знал свое дело, складывалось впечатление, что и не ветеринар он вовсе, а военный врач. И когда он закончил, с раненым заговорил Седой: