Право убийцы 2

— Холодное оружие, сплав неважен, чем острее, тем лучше. Знание про слабые места. Навыки боевых искусств. Магия бесполезна, как и Разлом, его твари искажают импульсы. Что у вас есть в близком доступе? — в конце концов, мир чей? Правильно, их. Вот пусть и разбираются. Я-то поучаствую, куда я денусь, но Мастера всегда помнят про поговорку «Дай человеку рыбу, и он будет сыт один день. Дай удочку — и он перестанет голодать». То есть я могу подсказать, не буду стоять в стороне и сделаю все, что могу, но накидывать на себя командование всей спасательной операцией (и, скорее всего, бессмысленной) даже думать не собираюсь.

— Я понял, — Михаил отошел в сторону, начиная быстрые переговоры по рации, а я даже вслушиваться не стал, просто наблюдая за очерченным кругом и гадая, насколько он сдвинется после взрыва. И сколько я пролежал, приходя в себя, верно ли рассчитал время, посчитал количество взрывов… Не то, чтобы это играло хоть какую-то роль — взрыв все равно будет, все равно появится провал и твари, но мимолетное ощущение контроля над ситуацией придавало уверенности.

— Может, переоденешься? — Осетин кивнул на черный джип, видимо, предлагая обмундирование такое же, как у него. А я покачал головой, отказываясь.

— Некогда, да и твоя красивая форма не надолго. А вот монетки… — пользуясь последними секундами спокойствия, я принялся доставать бесполезные монетки вызова лекаря, чтобы в дальнейшем на них не отвлекаться. Да и парочка все же успела натереть мне мозоли, так что стоило их достать, прежде чем неприятные ощущения станут критическими.

Я доставал последнюю, когда земля, захватив часть очерченного круга (но не целиком, значит, Пушистик сместился при переносе, потом надо будет отметить другие контуры, уже по факту), провалилась вниз, открыв пологий уклон в пещеру, где не так давно находился якорь Разлома. Ну, тут по написанному, ничего необычного. Для меня, по крайней мере, потому что судя по выражению лица Осетина, он мне все же до последнего не верил, хоть и не мог противиться приказу Императора меня слушать.

Я подскочил к Мише, выхватывая один из ножей с его пояса. Ничего особенного, но нож — это априори лучше голых рук. Если уметь им пользоваться, конечно. А я умел. А у помощника Императора есть еще парочка, в том числе и метательные, от него не убудет.

Глянув на меня, Осетин что-то быстро пробормотал в рацию, и вокруг нас возник сияющий магический купол. Я с иронией взглянул на Михаила, и мужик пожал плечами.

— Требование к безопасности, протокол ЧС, — и я покивал с умным видом, принимая его объяснение. При условии, что я прямым текстом сказал, что магия искривляется, изменяется, и этот защитный (по всей видимости) купол может шандарахнуть молнией по нам, без всякого контакта, между прочим; парализовать или превратить в лягушку — вариантов просто масса! Ну, точнее, меня лично в лягушку не превратят, я Мастер, у нас на один мир — одно тело, вариантов не предусмотрено. Поэтому меня порадовала возможность слияния, она открывала массу горизонтов в дальнейшем использовании помощников и питомцев.

— Как скажешь, как скажешь, — ответил я, перехватил нож обратным хватом, и кинулся на первую адскую гончую, что уже появилась из пролома.

И почти оглох от автоматной очереди, выпущенной справа от меня. Гончая обрадовалась новой игре и кинулась к одному из бойцов Михаила, которые после его недавней команды подобрались поближе, чтобы окружить кольцом появившийся провал. Ну, сам дурак. Я предупреждал.

Но наблюдать за беспощадной резней не стал, а принялся выполнять свою основную работу — уничтожать тварей Разлома в захваченном ими мире. Прыжок, перекат, удар, уклонение, удар… Я не смотрел по сторонам, полностью вовлеченный лишь в свое сражение и новых противников. Но все не входил в боевой транс, понимая, что тело не выдержит. Двоякая ситуация: без транса я могу проиграть, и тогда «потом» не будет, но и с ним я выиграю сейчас, однако «потом» все равно не будет — тело просто откажет.

И эти идиоты не прекращали стрелять, что из автоматов, что сгустками магии совершенно разных стихий. Михаил где-то ругался сбоку от меня, но не думаю, что гончие испугались.

— Пушистик, фас, ты че сидишь, смотришь?! — краем глаза заметив, что Пуш без приказа сидел и наблюдал за происходящим, я отправил ему четкий приказ, и здоровенный гепард в боевой форме прыгнул на следующую гончую, отрывая ей голову. За что получил очередь из автомата и пару фаерболов на закуску.

— Это мой питомец, идиоты! — рявкнул я, зная, что повредить энергетической сущности проблематично, а вот отвлечь внимание — чревато.

Прошло, наверное, минут десять, и гончие прекратили выбегать из провала. Чувствуя передышку, оставшиеся в живых бойцы Миши попадали на траву, приученные отдыхать в любой момент, когда это возможно.

И я последовал их примеру, осознавая, что у нас слишком мало времени до следующего взрыва якоря, а твари будут пострашнее.

— Где там танки, авиация, мечи, в конце концов? — подошел я к сидящему в травке Осетину, и сел рядом с ним, с благодарностью принимая бутылку с водой. Еще поесть было бы неплохо, но я так понимаю, что здесь самые отчаянные самоубийцы, а полевая кухня где-то на другом конце парка. Во дворце Императора, например. Ну ничего, провал и до туда доберется, остановить-то его все равно нельзя. Или просто мне об этом неизвестно. Но я так же не знал о том, что Разломы можно консервировать с помощью ритуала или без участия людей, механизировано. А люди этого мира сделали. Может, и распад якоря можно остановить? Только вот проблема — до консервации Разломов они доходили лет двести. У них не будет этого времени, тут счет идет на дни максимум. Скорее, даже часы.

Или же…

— У меня есть план, — внезапно я обернулся к Осетину, и тот аккуратно закрыл бутылку с водой, внимательно смотря на меня. — Убей меня.

— А может, сам? — поперхнувшись непроглоченной жидкостью, Михаил хрипло закашлялся, пытаясь отдышаться.

— Нет, я не самоубийца, — решительно отказался я. — Давай быстрее, у нас мало времени.

— Ты уверен? — пусть Осетин и знал, кто я, но, видимо, рука не поднималась застрелить того, кто только что сражался бок о бок с ним.

Я кивнул, и Михаил, больше не раздумывая, вскинул пистолет, целясь мне в голову.

— Давай, — я даже глаза закрыл, чтобы ему не мешать. Почему-то считалось, что убивать, глядя в глаза жертвы, особенно не в пылу боя, как-то… сложно, что ли?

Но у Осетина с этим больших проблем не возникло. Я успел досчитать до четырех, и черноту перед глазами озарила яркая вспышка, чтобы тут же снова вернуться в полную темноту…

Глава 22

— Мастер, код 745GH38ISD, с возвращением. Доложите о статусе заказа, — я открыл глаза в стандартной колбе прибытия и ухмыльнулся, потому что пока все шло по плану.

— Заказ не завершен, требуется поддержка Мастеров-ученых и дальнейшее возвращение в мир для выполнения заказа.

Возникла пауза, в которую я нажал на пару кнопок на приборной панели, и прозрачный купол капсулы отъехал в сторону, позволяя мне выбраться.

— Тело носителя уничтожено. Возвращение требует подтверждение Мастера, код 316DA14FOD.

— Я запрошу подтверждение лично. Сохранить контакт с миром заказчика. Время прибытия не более двадцати минут стандартного времени.

— Ожидаю подтверждение, — согласилась база, она же — искусственный интеллект нашего мира. Имени у нее, как и у Мастеров, не было. Все объяснялось просто и в какой-то мере сложно.

Имя дает привязку к миру. Дает личность, отпечаток характера, какой-то исторический код (ведь многие называют детей в честь кого-то известного или родного). Мы же всю жизнь по специфике работы превращались в кого-то другого. Ну и как мне быть полностью Марком Вронским, если я на самом деле… Ну, Петр Васильевич Шляхов? Это уже шизофрения в какой-то степени. И одно дело, как двойные агенты в человеческих государствах в другой стране под чужими именами, или актеры на сцене, и другое дело Мастера. Мы не носим грим или чужое имя. Мы буквально вселяемся в тело человека, становясь им на время выполнения заказа. При наличии своего имени мозг бы отторгал какие-либо воспоминания носителя, не впитывая их и не считая «своими». И да, это тоже уже проверяли, прежде чем прийти к пусть и длинным, но кодам.