Православие для многих. Отрывки из дневника и другие записи
Шрифт:
В противном случае Господь во гневе своем сокрушает наших идолов – комфорт, карьеру, здоровье, семью, чтобы мы поняли наконец, что есть Единый Бог, которому надо кланяться.
Но, скажут, – разве мы не видим, что часто страдания не обращают душу человека к Богу, что они бесплодно раздавливают его и являются, таким образом, бессмысленными.
Обратимся к грешному из притчи – почему страдания были спасительны? Почему он, «войдя в себя», нашел путь спасения? Потому что он вспомнил Дом Отца, потому что он твердо знал, что есть этот дом, потому что он любил его, потому что, оставив язык образов, грешник этот верил в Бога.
Вот
Слезы так значительны, потому что они потрясают весь организм. В слезах, в страданиях истаевает наша плоть земная и рождается тело духовное, плоть ангельская.
Тело духовное созидается слезами, постом, бодрствованием.
Что такое сонливость, рассеянность, трудность молитвы, «окамененное нечувствие» – как не явная смерть, результат греха, убивающий нас, данная нам в прямом нашем опыте, в наблюдении над собой смерть до смерти.
Кто восставит, кто воскресит? Какая сила может обратить мертвое в живое? Сила Божия, и на нее мы надеемся снова и снова.
В нашей жизни мы знаем наверно только то, что мы умрем; это единственно твердое, для всех общее и неизбежное. Все переменчиво, ненадежно, тленно, и, любя мир, его красоту и радости, мы должны включить в нашу жизнь этот последний завершительный и тоже, если мы захотим, могущий быть прекрасным момент – нашу смерть.
Познавание себя, всматривание в глубины своей души важно для выяснения именно своих слабых мест и соответственно этому – борьба с тьмой в себе и сознательное приближение себя к свету. Как и телесные болезни, у каждого из нас есть свои, с ему свойственными особенностями душевные немощи, и как лечение тела индивидуально для каждой болезни и для каждого человека, так, кроме общего для всех «духовного режима», должна быть у каждого своя особенная борьба, обращенная против именно ему свойственных грехов и пороков.
Ужасает не только грех, но и возможное после него отчаяние и уныние. Исаак Сирин об этом говорит: «Не устрашайся, хотя бы ты падал каждый день, и не отходи от молитвы; стой мужественно, и Ангел, тебя охраняющий, почтит твое терпение». Вспомним, что говорит Христос в подобном случае – иди и впредь не греши (Ин. 8,11), и только: ни проклятий, ни отлучений. Нельзя поддаваться злому духу, который тянет в больший грех – уныние. Снова и снова надо припадать ко Христу, и Он снова и снова нас примет.
Очень много дает мне чтение Исаака Сирина. Особенно хорош его общий тон – благостной мудрости, любви, крайней жалости к греховному человечеству, его замечательный язык, сжатость и сила его изречений. Как убедительно он говорит о том, что мы, изгнанные из рая в страну терний, не должны удивляться, что и сеем мы в терниях, и собираем среди терний, и больно уязвляемся ими, даже если мы ищем только доброго и поступаем праведно; и это все до тех пор, пока не найдем в своем сердце рая любви божественной, когда все, даже на этой земле, станет для нас радостным и светлым. Да пошлет нам Господь хотя бы предчувствие этой радости, а пока без ропота будем жить и трудиться среди «терний».
Всякое богоборчество – низкого происхождения. Истинный аристократизм – в преклонении перед Высшим.
Мудрость жизни, в том числе
и христианской, – не быть требовательным к людям.Не подают милостыни потому, что, мол, пропьют и т. д. Если и пропьет, то это меньший грех, чем то озлобление, которое мы в нем возбуждаем нашим отказом, и та черствость и осуждение, которое мы в себе культивируем.
Мы мало знаем и не пытаемся, в большинстве, узнать наше богослужение, жизнь нашей Церкви. И мы должны это восполнить, стать живыми ее членами. Не все даже знают, что так называемый «хор», лик говорит, поет от лица всех предстоящих, и в древние времена не было искусственно выделенных профессионалов, которые несут эту «обязанность» теперь, а пели все, свидетельствуя свою веру, с ответственностью за произносимые слова. Мы даже и слова эти не всегда знаем. Многие ли их понимают? Мы своим стоянием в церкви как бы подписываем письмо, которого не читали, берем на себя обязательства, которых не знаем. Церковь жива и жива будет вовеки. Не будем же висеть иссохшими, помертвевшими листьями на этом вечно живом Дереве.
Наблюдаю у людей одну особенность и вывожу из нее значительный, как мне кажется, психологический закон. Часто люди, имея даже запас времени, всегда опаздывают во всяком слове и действии. У них есть какой-то неосознанный ими самими упор против всякого действия – безразлично: приятного или неприятного – нейтрального. Когда приходит момент сказать, взять, сделать, они бессознательно тормозят, производя множество мелких ненужных действий, имеющих целью отдалить момент предстоящего акта, и в конце концов опаздывают. Я думаю, этот механизм есть во всякой душе, доходя до психоза у одних и совершенно исчезая у праведных. Это какой-то элементарный вид греха, чистого, беспредметного, «бескорыстного».
Самолюбивый человек безнадежно слеп и одинок; ничего ни в мире, ни в людях он не увидит, кроме себя самого.
С начала мира люди умирают, с начала мира известно, что все земное непрочно, проходит, тлеет, и все-таки с какой-то слепой жадностью люди ставят все, что имеют, все силы своей души на эту карту, которая наверно будет бита, несут свои сокровища в банк, который наверно лопнет.
Есть одно прочное приобретение нашей эпохи – это убеждение, что на путях земных, на путях стяжания счастья не найти. Вся жизнь нашего мира двигалась до сих пор к цели личного земного счастья. Сейчас эта цель отнята от человечества. Всякий знает, что никакими усилиями в наше сомнительное и неверное время не построить этот карточный домик личного счастья. Это – один из глубоких сдвигов нашего времени. Мир колеблется, как чаши весов, «ни Зверя власть признать не смея, ни ига легкого Христа».
В чем задача христианина в такие критические эпохи? Выбор наш сделан. Мы добровольно приняли «иго легкое Христа». В этой борьбе сил света и тьмы мы должны все наши силы, способности, таланты и материальные средства отдать силам добра, и тогда мы наследуем те блаженства, которые обещал Христос идущим по Его путям, а не по неверному пути счастья земного.
Слова о том, что мы созданы по образу и подобию Божию, – вот наше мерило, наша совесть, путь, по которому надо идти. Всякий иной путь – потеря себя, извращение своей личности, и только в преобразовании себя в образ и подобие Божие, в возвращении к тому, чем мы созданы и что исказили в себе, – истинный путь человека.