Православные знакомства

сползла вниз, на улицу, где ее уже ждали друзья.

– Ну что, святая Екатерина, успела помолиться, можно идти? – Витька был в своем репертуаре. Катя привыкла и

пропустила его ремарку мимо ушей.

Одноклассники собирались небольшой группой, человек шесть-семь почти каждый вечер на спортивной площадке. Пили пиво, курили и болтали. Катька пиво пила ред-ко – только после того, как причастилась в храме. Если папа

и чувствовал запах спирта, он думал, что это от кагора. По-добные ограничения тоже частенько становились шутками

для Витьки. Но на этот раз он не выдал ни одной колкости

целых два часа. Катя хохотала, курила, ей было так хорошо, что она забыла и о телефоне, и об отце, и о том, что не сделала домашнее задание по русскому на завтра. Очнулась она

только в три часа ночи.

– Ох, мне уже пора. А то, не дай бог, заметят, что

меня нет.

Витька поднял на нее охмелевшие глаза и ухмыльнулся:

– Опа, Катька про Бога вспомнила. Ну, ты что! Темно

же. Пока темно, Бог ничего не видит, не боись. Айда посо-семся. Я, знаешь, как умею сосаться. Тебе понравится.

– Ой, ладно тебе врать, – Вера заступилась за подругу, – сосалась я с тобой, ты ж первый замялся. Языком

только мелешь. А сам слабак.

– Эй, эй. Помягче. Я, может быть, просто не хотел. Я, может, только о Катьке и мечтаю.

– Иди, проспись, мечтает он, – Катька усмехнулась и

дала Витьке подзатыльник.

– Ну вот, обижают! Поцелуй меня, м? Или Боженька

не разрешает?

Катя наклонилась к Витьке, провела указательным пальцем по его носу. И тихим, почти томным голосом процедила:

– О, я, знаешь, как умею целоваться. С языком. Да. Но

ты этого никогда не почувствуешь. Сори.

Затем она резко развернулась и направилась к дому.

– Всем пока, – уже на выходе из школьного двора

крикнула она и помахала рукой.

– Пока, любовь моя.

Витька. Громче всех остальных. Снова придуривается.

Катя довольно улыбнулась, опустила руки в задние карма-ны джинс и наткнулась на телефон.

– Черт, пятно это восковое. Надо будет одеколоном

протереть. – Катя достала телефон и, не сбавляя шага, вышла «В контакт». Егор, несмотря на поздний час, был он-лайн. Странно, но почему-то сердце забилось чаще. Роман

Романович после Пасхи поедет в семинарию, на день откры-тых дверей. Он в этом году поступает. Катя напросилась с

ним, якобы посмотреть на регентское отделение. На самом

деле она уже давно решила, что поступит в госуниверситет

на химический факультет. Но родителям пока ничего не говорила. Они бы не поняли.

«Привет. Ты чего не спишь? Я не очень-то выездная. Но

после Пасхи собираюсь приехать. Так что жди. Увидимся».

Глава 2. Озеро

В зале развернулась настоящая битва. Посреди комнаты стояли мама и Катя. Мама, с перепуганным взглядом, следит за действиями отца, при этом поддерживая дочь за

руку. Катя, чуть покрасневшая, руки сжаты в кулаки, зубы

плотно стиснуты, глаза красные. Кажется, она вот-вот взор-вется. Сейчас Катя очень похожа на отца. Тот в подряснике, борода чуть растрепана, но на груди висит наградной крест

с драгоценными камушками – подарок архиерея. Отец только вернулся с отпевания матери директора местной птице-фабрики.

– Даже слышать ничего не хочу. Этот вопрос мы

больше не обсуждаем! – отец грохнул кулаком, наградной

крест звякнул, ударившись об угол стола, и крутанулся на

цепочке.

– Я. Никуда. Не поеду, – Катя старается сдержать свой

гнев, но выходит не очень. Еще пару слов, и она даст волю

чувствам. Отец находится примерно в том же состоянии.

– Мать, забери ее отсюда. Пока дело грехом не закончилось. Она прямо издевается. Все дети как дети, а в эту как

бес вселился. Ох, избаловали тебя слишком. Мало тебя по-роли, мало.

Мама молча кивает и берет Катю за руку. Пытается

увести из комнаты, но, похоже, девочку уже не остановить.

– А что ты ко мне в третьем лице, а? Боишься напрямую обратиться? В кого еще бес вселился, это посмотреть надо. Крест красивый надел, бороду отрастил, баб-ки ему руки целуют. А ума не нажил. И, теперь, чтобы

компенсировать свою глупость, еще и детей своих в дура-ках выставляешь!

Мама успела только ойкнуть. После она не раз пыталась воспроизвести эти события в памяти, размышляла, как

могла бы избежать трагедии. Ей даже казалось, что можно

было бы что-то исправить. Но на самом деле события развивались слишком стремительно. И то, что она замерла, не

было ни трусостью, ни слабоволием. Отец размахнулся и

влепил дочери пощечину. Раздался смачный шлепок. Катя

резко замолчала, согнулась, ухватившись за правую щеку.

Но тут же подняла глаза на отца и процедила:

– Ненавижу тебя, понял? Проклинаю тебя! – с этими

словами она развернулась и выбежала из комнаты.

В коридоре стояла гробовая тишина – дети попрята-лись по комнатам и с ужасом слушали происходящий кон-фликт между Катей и отцом. Такого жуткого непослушания

в доме отца Романа еще не было. Конечно, все знали характер Кати, но таких слов не ожидал никто. Девочка пробежала по коридору, вылетела из дома на улицу, отбежала несколько метров и только там позволила себе остановиться и

разрыдаться. Катя присела на корточки и обхватила голову

руками. Правая щека пульсировала от боли, но даже не это

было самым страшным. Самое страшное было в том, что у

нее ничего не получилось. Все планы, все надежды и мечты

рухнули в один миг.

К этому разговору девочка готовилась очень долго.

Больше года. Еще год назад, после окончания десятого клас-са, когда она с братом ездила в семинарию, Катя уже твердо

решила, что не хочет быть попадьей. Ее также не прельщала