Прайд

Трубки продержались недолго и Данил всё же рухнул на пол. Под ним что-то хрустнуло, он не услышал, а скорее почувствовал – кажется это была рука. Резко стало хуже и он вновь провалился в пустоту, но уже совсем иную, липкую и холодную. В глазах потемнело, а время смазалось в одно большое пятно из тупой, но всё нарастающей боли.

Сколько это продолжалось он не знал, пустота затягивала всё глубже, пока сквозь неё не прорезались первые звуки. Безжизненный голос машины, через изрядно подпорченный динамик, растягивая слова вещал о том, что пользователь капсулы нуждается в срочной госпитализации. Во время пауз капсула начинала издавать длинный протяжный писк, пытаясь привлечь внимание потенциальных спасителей. Звук был настолько отвратительным, режущим и раздражающим, но именно за него Данил и цеплялся понимая, что стоит отступить и обратного пути уже не будет.

Разум тихо, но неотвратимо угасал. То, что в какой-то миг вместо голоса машины до него донёсся отчаянный женский вопль он едва ли воспринял как что-то важное, скорее просто зафиксировал.

Данил не сразу осознал, что пустота отступила, уступив место бесконечному циклу: тьма, редкие вспышки света перед глазами, смазанные тени. Он так долго и упорно пытался вырваться из порочного круга, что попросту пропустил миг, когда это получилось, по крайней мере отчасти.

Слабая надежда на то, что всё вокруг лишь кошмар обратилась тленом – ад продолжался. Мать и отец, они улыбались по ту сторону стекла стерильного бокса и даже не пытались сдержать слёз радости, вот только эта самая радость на их осунувшихся и резко постаравшись лицах выглядела вымученной и на то было множество причин.

Умелец, апгрейдивший капсулу, допустил ошибку, одну или несколько уже не имеет значения, расплачиваться за всё пришлось Данилу. Система безопасности должна была вырубить капсулу во время короткого замыкания, но именно эту самую систему и снесли, когда убирали ограничения на время пребывания в виртуале, как и функцию оповещения, которая должна была сразу же вызвать скорую помощь и даже пожарную службу.

Данила било током постепенно превращая в обугленную головешку пока закоротившие схемы попросту не выгорели. От смерти его спасла всё та же капсула – реанимационный блок работал в штатном режиме и боролся за его жизнь до того момента, пока он не решил выбраться наружу. К счастью родители вернулись довольно рано с работы и успели вызвать скорую. Он выжил чудом, по крайней мере так сказали врачи.

Чудо… ещё вчера он наслаждался жизнью предвкушая переезд на отдельную квартиру, останавливала лишь проклятая капсула, которую перевезти с собой попросту не выйдет, а теперь 90% его тела покрыто огромным ожогом, скорее всего он потеряет глаз, а обугленные мышцы и сломанная кость левой руки грозят осложнениями – у «чуда» мягко говоря был неприятный душок.

Единственным лучиком надежды были обещания тех же врачей – исправить Всё! Современная медицина, при должных денежных ресурсах, могла не просто поставить на ноги, но и вернуть едва ли не лучше, чем было прежде. Вот только лечение закончилось едва начавшись – эксперты из трансформы обнаружили следы сторонних модификаций на том, что осталось от капсулы и отозвали компенсацию со стороны корпорации.

Как только его состояние удалось стабилизировать, платная палата сменилась обычной, да и в ней он задержался ненадолго – как оказалось, у страховки так же был свой лимит, который давно себя исчерпал.

Каждый раз засыпая, он нашёптывал, что произошедшее лишь кошмар. Сон возвращал здоровое тело, стирал все шрамы и увечья, но лишь до утра… если повезёт. Порой он просыпался и посреди ночи, поджаренные нервы давали о себе знать неконтролируемыми приступами боли во всём теле.

Дни складывались в недели, те в месяцы, а уже они в годы. Серия операций по сохранению руки высушила до дна все резервы семьи, на пластику попросту ничего не осталось. Надежда на чудо давно угасла…

Учиться ходить, пить, есть… жить заново оказалось куда сложнее чем он думал. Фантомная боль, которая должна была пройти уже в первые недели, держалась на протяжении лет, заставляя Данила время от времени замирать в холодном поту, когда его тело начинало сгорать, по крайней мере он так себя чувствовал. Всего несколько секунд ада, но они держали его в страхе, ведь не было никакой гарантии, что в следующий раз приступ оборвётся, а не замкнётся в петлю вечных мук.

Однажды приступ длился почти минуту. Данил тогда был на улице – прогулки на прохладном свежем воздухе всегда избавляли его от зуда в коже. Всего-то и нужно, что дождаться ночи и накинуть капюшон куртки поглубже.

Когда он очнулся, рядом были лишь родители, прохожие попросту не рискнули подойти к лежащему на земле телу, в спазмах выворачивавшего содержимое желудка. Точнее некоторые всё же подошли, даже нашёлся тот, кто вызвал скорую, но смельчаков готовых прикоснуться и оказать помощь не нашлось.

После того случая Данила на улице поджидали соседские дети, проверяя друг друга на смелость. Поначалу боялись, были готовы убежать при малейшем его движение, но после осмелели и тогда стало намного хуже. Поползли слухи, больше похожие на пьяные байки, но менее приятными от того не становились и с каждым днём добавлялось всё больше подробностей.

Он продержался всего три месяца, прежде чем отказался от прогулок, превратившихся в пытку, когда за спиной в лучшем случае перешёптываются. Последней каплей стал случай, когда какая-то школьница пожаловалась парню, что Данил к ней приставал. Видимо хотела внимания, но это переросло в избиение.

Последние полгода он не выходил из дома, ни разу. Словно в доказательство правильного выбора, за всё это время не было ни одного приступа! Данил уже начал верить, что всё прошло, но не приходящая всё это время боль словно копилась, чтобы ударить разом. Четырнадцать минут растянулись для него в вечность, вырвавшись из лап которой он уже не хотел жить.

Не вставая с пола, наверняка валяясь в собственном дерьме, Данил нащупал осколок разбившегося зеркала, закрыл глаза и полоснул себя по запястью, точнее попытался это сделать. Такое уже бывало и раньше – руки слушались плохо, вот и сейчас он не почувствовал между пальцами стекла.

Наверное, выпало, - как-то отстранённо подумал он, открывая глаза, - нужно найти и…

Мысль оборвалась, он вновь был в капсуле. Не веря, Данил ощупал каждый сантиметр своего тела трясущимися и вновь послушными руками, после чего на подгибающихся ногах выполз из саркофага, даже не пытаясь сдержать слёз радости и… ужаса. За последние восемь лет в теле калеки, он так часто обретал в своих снах прежнее тело, чтобы в очередной раз проснуться и вновь всё потерять.

– Хоть бы это был не сон, хот бы это был не сон, хоть бы…

***

Творить кошмар тяжело лишь поначалу. Казалось иллюзия… мирок, созданный в извращённой Арене, трещал по швам и был готов разорваться в любой момент. Приходилось прорабатывать едва ли не каждую секунду, каждую делать, убеждая разум Данила в том, что вокруг реальный мир, но чем больше времени проходило, чем глубже наваждение проникало в разум жертвы, тем уверенней я себя чувствовал. Мне уже не приходилось выверять каждый шаг, лишь указывать направление, остальное парень додумывал сам.

За мгновения Тип-Топ проживал целые дни, а время лишь ускоряло свой ход. Его страх, отчаяние и злость вливались в меня полноводной рекой, порождая силу, которую я без остатка тратил на усиление и поддержание кошмара.

За ту боль, что он причинил Чешуйке, я приготовил ему собственный ад. Никаких котлов и возмездия, а долгая жизнь полная надежд, ни одна из которых не сбудется. Жестоко? Возможно, но после у него будет второй шанс… если он конечно не попадётся мне вновь.

Иллюзорный мир, казалось бы, обрётший баланс, разлетелся на миллиарды осколков, в тот же миг безвозвратно истаявших. Вместо отмеренного мною полувека, Данил вырвался всего спустя восемь лет – Око Демона закрылось, оборвав нашу с ним связь.