Праздник цвета индиго
Шрифт:
* Концептуалисты — одна из категорий Детей Индиго, описанных в нашей первой книге. — Прим. авторов.
Всем в этой семье известно о том, что их бабушку очень интересуют ангелы. Однажды вечером, когда она пришла присматривать за детьми, их родители оставили ей подарок: книгу об ангелах. Дети устроились рядом поглядеть, что за книга у бабушки в руках. Эл молчал.
В тот же вечер, но уже позднее, когда пришло время делать уроки, Эл, его сестренка и бабуля переместились за письменный стол. Через некоторое время Эл ни с того ни с сего спросил: "Бабушка, а ты видела взаправдашних ангелов? Ну, например, своих ангелов-хранителей?"
Бабушка на мгновение задумалась и ответила, тщательно подбирая
Эл широко улыбнулся и прошептал: "Я знаю, бабушка. Я знаю, о чем ты". Когда с домашним заданием было покончено, Эл вернулся к дивану и взял в руки новую бабушкину книгу. Бабушка слышала, как он пробормотал: "Я их тоже чувствую…"
Хочу внести свою лепту и рассказать о своей дочери Джессике. Выбрать самый интересный случай очень трудно, поскольку она не один раз сражала меня наповал своей мудростью. Я приведу лишь несколько коротких примеров, а выводы делайте сами.
Я всегда панически боялась ураганов. Весной и в начале лета моя жизнь в "долине торнадо" превращается в настоящую нервотрепку. Стоит мне услышать первые раскаты грома, как я тут же бегу прятаться в подвал.
Однажды, в июне 1998 года, мы отправились погулять по аллее — я, мой муж, моя мама, наша крошка Эмили и двухлетняя дочь Джессика, — а когда ехали домой, нас начал стремительно нагонять страшный грозовой фронт из тех, какие порождают смерчи. Небо приобрело зловещий зеленоватый цвет, о котором многие из нас только слыхали — и искренне надеялись никогда его не увидеть. Естественно, я страшно запаниковала.
Оглядываясь назад, я понимаю, что выставила себя перед своими детьми полной идиоткой. Это просто чудо, что мой ужас не оставил в их душе шрамов на всю жизнь! Я минут на десять просто потеряла голову и орала на мужа, чтобы он ехал быстрее. Моя дочь сидела молчком до тех пор, пока я не расплакалась от страха (да-да, сама знаю, я просто размазня). И вот тогда с заднего сиденья раздался спокойный голосок двухлетней малышки: "Мамочка, Иисус нас спасет!" В этих словах звучала такая несомненная и безоговорочная уверенность, какой я никогда прежде не слышала. Я вдруг поняла, что в своем приступе паранойи напрочь позабыла о вере в Бога. Я чувствовала себя круглой дурой, но одновременно на меня низошло какое-то просветление. Вскоре буря изменила направление, и угроза миновала. На протяжении всего этого кошмара Джессика сохраняла полное спокойствие (впрочем, как и всегда).
У Джессики невероятно хорошая память. Сейчас ей уже почти пять, но она очень часто пересказывает истории, случившиеся с нею, когда ей не было еще двух. Мой дедушка умер, когда ей было два с половиной года, но Джессика и сейчас помнит, как мы навещали его перед смертью. Тогда она провела в его комнате каких-то две-три минуты, но запомнила все, что там происходило, и не раз об этом заговаривала.
Она часто вспоминала его больничную койку и шум стоявшего рядом аппарата искусственного дыхания. Дедушка скончался дома, и вскоре из его комнаты унесли больничную койку. В следующий раз Джессика побывала в его доме уже спустя несколько месяцев после его смерти. Однако совсем недавно она вдруг спросила меня, была ли та койка его "смертным одром" и попала ли она вместе с дедушкой на небеса. Удивила меня даже не сама постановка вопроса, а именно то, что она до сих пор «переваривает» информацию, которую ее мозг получил два с половиной года назад, — и при этом строит на основе этих сведений довольно логичные и разумные выводы!
Любимое выражение Джессики: "Я всех люблю". И я этому искренне верю. Кто бы ей ни повстречался, ко всем она относится с любовью и уважением. И ее очень задевает и удивляет, когда другие не ведут себя точно так же по отношению к ней самой. Она очень славная малышка.
Мы с ней частенько сидим в обнимку в моем кресле-качалке, и недавно, когда она уютно устроилась у меня на руках, я сказала: "Джессика, твоя душа полна любви". А она ответила: "Конечно, мамочка, ведь я родилась в любви". Я никогда не задумывалась над этим, но сразу поняла, как она права. От ее слов у меня слезы на глаза навернулись — слезы гордости и счастья. Сколько нового я для себя открыла благодаря одной простой фразе!Мой первый ребенок умер при родах. Его звали Дуглас, и он был нормально доношен. Джессика родилась спустя тринадцать месяцев после его смерти. Мы не утаивали от нее правду. Она знает, что Дуглас умер и теперь живет на небесах. Джессика часто рассказывает, что разговаривает с ним, передает мне его слова. Еще она рассказывала о своем «ангеле» по имени Сабрина. Я никогда не заявляю, будто у нее слишком буйное воображение (как в свое время твердили мне родители). Я действительно верю, что ее восприятие духовного мира не менее — а то и более! — реально, чем наши переживания здесь, на земном плане бытия.
Помните, мы говорили о том, как неожиданно откликаются порой эти дети на глубочайшие духовные вопросы? Послушайте рассказ про восьмилетнего Давида. Сострадание в самом раннем возрасте — вот одна из основных черт, которая отличает Индиго от детей прежних поколений. Они не только относятся к окружающим с сочувствием и мудрым пониманием, но иногда и входят в контакт с энергией прошлого.
Я живу в Берлине. Хочу рассказать вам о своем восьмилетнем сыне Давиде. Сегодня я спросила, не будет ли он против, если я расскажу несколько историй о нем авторам новой книги о Детях Индиго. Он сказал, что готов помочь. И добавил, правда, что припоминает только одну историю. "Какую же?" — спросила я. "Да ничего особенного, — признался он, — Ну, о том, что я последователь [наследник] Иисуса".
Он сказал это впервые уже давно, еще когда ему было пять лет. В ту пору он горькими слезами оплакивал смерть Иисуса. История о том, как Иисуса прибили гвоздями к распятию (мы рассказывали ему об этом перед Пасхой), вызвала у него бурный всплеск эмоций. Давид рыдал так, словно Иисус был ему родным. Так скорбят о гибели самых близких людей. Давид сказал: "Я — наследник Иисуса. Я чувствую себя Иисусом".
Вот еще одна история, которая случилась, когда ему было три или четыре года: я взяла его с собой на работу, а работаю я в детском саду. Один мальчик начал его задирать, но Давид просто улыбнулся ему с искренней любовью — и тот мальчишка сразу отстал.
Несколько необычным было даже его появление на свет. Во время родов у меня вдруг появилось такое чувство, что я не справлюсь, что у меня уже больше нет сил тужиться. Мне казалось, я вот-вот умру. И я крикнула: "Давид, ну помоги же мне". И в тот же миг он выскользнул из меня! Открыв глаза, я увидела, что роды принимали два врача и две медсестры, тогда как обычно достаточно одного акушера и ассистентки. У нас — я имею в виду, у нас с Давидом — действительно были трудные роды, потому и понадобилось больше врачей.
Когда все закончилось, персонал больницы на какое-то время «забыл» о нас, что стало чудесной возможностью без помех побыть наедине друг с другом. Давид очень пристально рассматривал меня несколько минут подряд! Обычно сразу после рождения новорожденные держат глаза закрытыми. Но Давид смотрел, причем смотрел именно на меня — он заглядывал мне прямо в душу! Мы оба очень внимательно глядели друг другу в глаза. Конечно, когда мы вернулись домой, у нас уже было достаточно времени, чтобы быть рядом и вволю насмотреться друг на друга. И уже потом я поняла, что Давид — очень древняя и очень мудрая душа. Намного мудрее меня.