Праздник поворота рек

Но вот мы покинули шоссе и свернули в узкий проулок. Разбрызгав лужу, наш мотоцикл проехал между особенно высоких куч мусора, сделал замысловатую фигуру и, не то заскрипев, не то заржав, снова выскочил на открытое пространство. Мы оказались в центре города.

Миновав несколько улиц, мотоцикл проехал по набережной Меконга и наконец остановился у гостиницы «Счастливый турист».

На вывеске у входа был изображен человек в европейской одежде и с азиатским лицом. Он действительно имел счастливый вид. Рядом с ним стояли чемоданы, которые, как ни странно, тоже улыбались.

Спрыгнув с мотоцикла, я стал отвязывать прикрученный проволокой багаж. Однако мой друг слезал с седла куда дольше меня. Кое-как он отделил себя от мотоцикла и со страдающим видом принялся растирать поясницу.

Папаша тем временем озабоченно осматривал своего «рысака». Он подкрутил какую-то развязавшуюся от тряски проволоку и деловито сказал:

— Шесть долларов. Пять за дорогу и один за то, что я честно молчал. А знаете, как трудно молчать, когда так много знаешь?

— Хорошо, хорошо. — Мой друг с недовольным видом вынул из кармана деньги.

— А дадите еще доллар, — предложил Папаша, — я донесу ваш багаж до комнаты и даже помогу разложить вещи в шкафу.

— Сами справимся. — С трудом согнувшись, Костя подхватил свой чемодан и с не меньшим трудом выпрямился. — Будь здоров, отец!

Папаша пожал плечами, сунул в карман заработанные деньги и уехал, высматривая новых пассажиров.

Великая женщина Пень

За гостиничной стойкой стоял человек, удивительно похожий на туриста с вывески — улыбался он также неестественно широко:

— Добрый день!

— Здрасьте. — Костя устало опустил чемодан перед стойкой. — У вас есть две свободные комнаты?

— Какие номера предпочтете? — Тут хозяин гостиницы показал, на что способно его лицо, и улыбнулся так, что голова его едва не разделилась надвое. — Есть комнаты с видом на дворец и на помойку, — он посмотрел по сторонам и громким шепотом добавил: — вид на помойку значительно дешевле!

Костя озадаченно оглянулся на меня.

— Бери помойку, — посоветовал я, — нечего шиковать.

— А других видов нет? — Костя снова повернулся к хозяину. — Может, имеется что-нибудь в запасе, для особенно дорогих клиентов?

Хозяин неуловимым движением придал улыбке выражение сочувствия.

— Сожалею! Но я могу предложить только это.

Костя со вздохом вынул деньги.

— Ладно, берем помойку. В конце концов, нам не привыкать!

Заплатив за жилье, мы подхватили чемоданы и потащились на верхний этаж. Окна наших маленьких номеров действительно выходили на заваленную мусором улицу.

— Стоило ехать за этим через тридевять земель! — Костя в сердцах пнул чемодан. — У меня дома под окном помойка!

Оставив его свыкаться с не совсем обычным видом из окна, я пошел в свой номер.

Распаковав вещи и немного передохнув в креслах на окруженной пальмами веранде, мы решили наконец по-человечески покушать — завтрак в самолете принес больше волнений, чем калорий.

Мы вышли из гостиницы, пересекли улицу с не очень оживленным движением и остановились у небольшого кафе «Счастливая еда». Однако, не смотря на схожие названия, к гостинице оно не относилось. И владелец его был далеко не так улыбчив — в одних шортах он сидел перед дверьми на стуле и, скрестив руки на груди, хмуро смотрел на проезжающие мимо мотоциклы.

— Простите, мистер, — сказал Костя, — мы бы хотели покушать.

Хозяин кафе перевел на нас сердитый взгляд.

— Что вы имеете в виду?

Видя, что человек его явно не понимает, Костя поднес ко рту воображаемую ложку и начал двигать челюстями. Испытываемое им чувство голода придавало этой сцене особенную правдивость. Рядом стали останавливаться прохожие, и скоро собралась толпа, загородившая вход в кафе.

— А! — кивнул наконец хозяин. — Понимаю! Но тут вы не сможете этого сделать.

— Почему? — удивился я.

Кхмер развел руками.

— Потому что здесь еда только для местных.

— Разве? А почему же у вас написано по-английски?

Хозяин посмотрел на вывеску.

— Чтобы вы могли ее прочитать, — вполне логично ответил он.

— Послушайте, — возмутился Костя, — но такое отношение к гостям подрывает основы международного добрососедства!

— А вы идите в Париж, — крикнул вдруг кто-то из толпы. — Там и поедите.

— Что!? — Костя обомлел. — Вы выгоняете нас из страны? Это что — расизм?

— Ничего подобного, — ответил кричавший. — Так называется кафе для иностранцев. Пойдемте покажу.

И мы пустились за ним в путь по раскаленному городу. Голод и жара подгоняли нас, а мы в свою очередь подгоняли своего провожатого.

Миновав несколько улиц, мы в конце концов остановились у нашей цели. Вывески тут не было, но в дверях кафе стоял человек, который ее прекрасно заменял. Он был пыщущ здоровьем и гостеприимством. Мы сразу распознали в нем иностранца — буквально каждая часть его донельзя загорелого тела говорила о том, что он француз.

— У вас можно покушать? — спросил Костя робко. — А то нам это пока никак не удается.

Хозяин кафе с сочувствием оглядел нас.

— Во всяком случае, что вам мешает попробовать и, так сказать, попробовать мою еду? Ведь человек, даже если он иностранец, должен что-то есть! — с этими мудрыми словами хозяин пригласил нас в кафе.

Войдя в прохладное помещение, мы сели за столик и огляделись.

— Меня зовут Жан, — представился француз. — Всю жизнь не мог выбиться из бедности, а теперь, — он взмахнул рукой, — владею целым «Парижем»!

Затем Жан с улыбкой передал нам меню на сегодня:

— Рекомендую номера пять и восемь!

Быстро проглядев перечень блюд, мы решили последовать совету хозяина и вернули папки.

— А кроме вашего кафе, где еще тут можно поесть?

Мсье задумчиво почесал загорелый подбородок.

— В Пномпене есть три конкурирующих с «Парижем» «Лондона». Но даже если б их было четыре, они бы не были лучше моего кафе!

Наконец мы приступили к завтраку. И тут случилось нечто невероятное. Номера пять и восемь пришлись Косте по вкусу и, значит, по всем правилам должны были не понравиться мне. Но ничего подобного не случилось. Это странное обстоятельство поразило нас обоих.