Предать нельзя Любить

– Мой парень, - отвечаю мило улыбаясь.

Глава 14. Арина.

– Классный у тебя парень, - широко улыбается Арсений, громко цокая.

– Ага, прям закачаешься, - сквозь зубы проговариваю и ставлю кружки с растворимым кофе на стол.

Становится даже немного обидно, он так безразлично реагирует на информацию о том, что у меня кто-то есть.

Опускаю голову, макушку печет от прицельного взгляда.

– У меня сводной сестре по отцу восемнадцать лет недавно исполнилось, - проговаривает многозначительно.

– Всех благ, - равнодушно киваю.

– Я не к этому, - мотает головой Долинский и усаживается за стол. Вытягивает перед собой длинные ноги, упакованные в синюю джинсу. – Я просто знаю, кто на снимках.

Кивает на фотографии Макана, прикрепленные к холодильнику.

– Ааа, - немного виновато улыбаюсь.

Кто бы мог подумать, что самый скучный адвокат в курсе молодежных трендов.

– А как зовут? – спрашиваю тихо.

– Я не знаю, - хмурится Арсений. – Просто я так понял, это певец.

– Да нет, - поднимаю на него глаза. – Сестру-то как зовут? Вашу.

– А-а-а, - его взгляд становится на пару градусов ниже, словно он вообще не привык разговаривать о своей семье. – Карина. Её Карина зовут.

– Ясно, - тяжело вздыхаю.

На кухне образовывается неловкая тишина.

Возможно, она создается оттого, что я впервые узнала об Арсении что-то личное. Ну, если не считать того, что он способен довести меня до оргазма в несколько движений, не снимая одежды.

Это воспоминание заставляет мои скулы покрыться легким румянцем. Светло-синие глаза тут же это фиксируют и мгновенно темнеют. Боже. Он тоже вспоминает...

– Вкусный кофе, Арина. Спасибо.

– Ой, - раздражённо закатываю глаза. – Вы ж не пьёте растворимый. И говорите это сейчас, только чтобы сделать мне приятно.

– А разве это плохо? – Арсений задумчиво смотрит в кружку. – Делать другому приятно?

– Я не знаю, - мотаю головой.

В его присутствии вообще мозги набекрень. Сейчас немного к этому даже привыкла.

– Можно задать вам вопрос? – осмеливаюсь поднять глаза.

– Валяй, - кивает он.

С интересом рассматриваю, как прядь светлых волос отбрасывает тень на мужское лицо и словно примиряюсь с уместностью того, что хочу у него спросить.

– Вы… - откашливаюсь. – Вы сказали про вашу сестру… И отца. А когда недомогали, рядом не было никого.

– И?..

– Даже девушки вашей не было.

– Девушки? – его лицо непонимающе вытягивается.

– Ну да… Девушки, с которой вы меня… перепутали.

– Перепутал?

Спрашивает так, будто это самый нелепый абсурд, который он когда-либо слышал.

– Ну, - мои щёки припекает от пурпурной краски. – Вы ведь поэтому на меня… набросились? Подумали, что рядом ваша девушка?

Арсений как-то странно на меня смотрит.

– Пусть будет так.

Не знаю, что я чувствую в этот момент.

Одновременно надежду и разочарование. Он ответил слишком неопределенно, а переспрашивать я побоялась.

– Так почему вы были одни? – возвращаюсь к теме своего вопроса.

– Не знаю, Арина. Возможно, когда много лет отстаиваешь интересы клиентов в сфере семейного права, становишься циником.

– Даже так? – ахаю.

– Конечно. Где-то между пятым делом о том, как родные брат с сестрой бьются за наследство. Или отец забирает детей у вполне себе вменяемой матери. Можно сколько угодно быть профессионалом, но так или иначе, подобное влияет на отношение к жизни.

– А как вообще… - пытаюсь придать голосу уверенности.
– Как вы вообще можете защищать нехороших людей? Вот, к примеру, таких родителей, которые совершают явно плохой поступок.

– Ну, во-первых, юрист не может судить своего доверителя. Моё деятельность заключается в том, чтобы представить суду дело в выгодном для моего доверителя свете. Во-вторых, я тебе уже говорил. Каждый имеет право на защиту. Вне зависимости от того, какие он совершает поступки. Любой добросовестный юрист понимает, что отказывать доверителю в работе с ним – это противоречить основным законам гуманизма.

– Но ведь все равно приятнее работать с людьми, которые не виноваты? – закусываю губу.

– Арина, - отрицательно качает головой. – Еще раз. В обязанности адвоката не входит решать кто прав, а кто виноват. Для этого есть суд. Мы же трудимся над тем, что если даже наш доверитель виновный, он получил наказание в рамках закона и абсолютно точно соразмерное его деяниям.

Неожиданно вспоминаю о том, что собаки вернулись с прогулки и точно ждут, когда хозяйка соизволит их покормить. Поэтому вскакиваю с места и несусь к шкафу с сухим кормом. Наполняю миски и зову Гертруду с Арнольдом. Тася тоже забегает на кухню и округляет глаза.

– Тася, блин, - смеюсь, доставая упаковку с кошачьим кормом. – Всё надо также, как им, - объясняю Арсению, который мрачно следит за моими действиями.

– Ты всегда такая?
– спрашивает он задумчиво.

Отставляет пустую кружку и скрещивает руки на груди.

– Какая?

– Доверчивая.

Неопределенно пожимаю плечами. Я всё ещё зла на него.

– Заботливая?
– добавляет, ещё раз оглядывается на собак.

– Просто не могу не помочь тому, кто в беде или просит о помощи.

В этом-то и есть моя проблема.

– Ну, ладно, бульон... Но носки...

– А что с ними?
– пугаюсь. Пропали что ли?

– Три пары, Арина?
– он смешно поднимает брови и я, не сдерживаясь, начинаю хохотать.
– Это что, какой-нибудь языческий обряд? Я выздоровел, пока снимал их полночи.

– Языческий обряд? – переспрашиваю сквозь слёзы от смеха. – Нет, что вы? У вас просто ноги были холодные.

– Ты, - морщится он. – Ты что? Хмм… Трогала… мои ноги?

Еще раз давлю смешок.

– Ну да. А что?

– Нет, ничего, - мотает головой. – Я в шоке с тебя, Плевако.

Виновато потупляю взгляд и трудно дышу.

– Просто я небрезгливая, - тихо произношу.

– Я заметил, - кивает Арсений.

Вскидываю на него горящие глаза и жду, что он опять начнет задвигать про мою бессовестность, но Долинский молчит.

– Хочу, чтобы ты вернулась, - произносит тихо. – Вазочка с печеньем опустела, а доверители спрашивают, куда делась моя милейшая помощница?

Не издаю ни звука, глядя в одну точку.