ПРЕДАТЕЛЬ ПАМЯТИ

Собака, которую покойная жена Теда нарекла нелепым, но ласковым именем Драгоценная Малютка и которую сам Тед звал не иначе как Дэ Эм, остановилась в дверях и поморгала, глядя на улицу, где приступы осеннего дождя предвещали долгую и пронизывающую до костей ночь. Со всем возможным достоинством собака начала опускаться на пол и достигла бы желаемой позы, если бы Тед не вытолкнул ее на крыльцо с отчаянием человека, который не может допустить, чтобы его решения кем-либо оспаривались.

— Живо, Дэ Эм! — приказал он и дернул за поводок, затягивая ошейник.

Ретривер узнал и тон, и жест. С бронхиальным вздохом, выпустившим в мокрую ночь облако собачьего дыхания, он уныло поплелся под дождь.

Погода отвратительная, но тут уж ничем не поможешь. Кроме того, старушке Дэ Эм необходимо гулять. За пять лет, прошедшие после смерти ее хозяйки, она совсем разленилась, и Тед мало что сделал, чтобы держать ее в форме. Что ж, отныне все изменится. Он обещал Конни, что будет заботиться о собаке, и намерен выполнить свое обещание, установив с сегодняшнего вечера новый режим. «Никаких трехминутных выходов в задний садик перед сном, мой друг, — мысленно уведомил он Дэ Эм. — Отныне ты будешь гулять по-настоящему».

Он дважды проверил, надежно ли закрыта дверь книжного магазина, и поднял повыше воротник старой прорезиненной куртки, прячась от сырости и холода. Надо было взять зонтик, понял он, когда вышел из дома и первые капли дождя ударили его по затылку. Кепка с длинным козырьком не давала необходимой защиты, хотя и была ему весьма и весьма к лицу. Но какого черта он вообще думает о том, что ему к лицу, рассердился на себя Тед. Проклятье, да если кто-нибудь проберется сейчас к нему в голову, то найдет там только паутину и труху.

Тед откашлялся, сплюнул на тротуар и принялся подбадривать себя, шагая за собакой мимо здания резерва морской пехоты, где сломанный водосток на крыше взрывался серебряным фонтаном дождевой воды. Он завидный жених, накачивал себя Тед. Майор в отставке, вдовец после сорока двух лет поистине благословенного брака, Тед Уайли станет завидной партией для любой женщины, и не стоит забывать об этом. Разве достойные мужчины не такая же редкость в Хенли-он-Темз, как бриллианты чистой воды? Да, такая же редкость. А разве достойные мужчины без мохнатых бровей и без неприглядных волос в носу и в ушах не являются еще большей редкостью? Да и еще раз да. А опрятные, совершенно здоровые, владеющие всеми своими органами, ловкие на кухне и способные на длительные отношения мужчины — разве они не стали такой диковинкой в обществе, что стоит им появиться на званом обеде или ужине, как их со всех сторон начинают угощать и потчевать? Это чертовски верно. И он — один из таких мужчин. И все это знают.

Включая Юджинию, напомнил себе Тед.

Разве не говорила она ему: «Ты славный человек, Тед Уайли»? Да. Говорила, и не раз.

Разве в последние три года не принимала она его общество с готовностью и удовольствием? Да, принимала.

Разве она не улыбалась, и не вспыхивала румянцем, и не отворачивалась в сторону, когда они навещали его мать в доме для престарелых «Тихие сосны» и старушка объявила в свойственной ей раздражающей повелительной манере: «Вы двое должны пожениться, пока я жива»? Да, да и да. Она улыбалась, вспыхивала румянцем и стыдливо отворачивалась в сторону.

В свете всего вышесказанного что может значить то прикосновение к незнакомцу? И почему Теду никак не удается выкинуть это прикосновение из головы, словно оно было неким знамением, а не просто неприятным воспоминанием, какового у Теда и вовсе не было бы, если бы для него не стало так важно все видеть, все слышать, все продумывать, все знать, если бы он не стремился плотно задраить каждый люк в своей жизни, как будто это не жизнь, а парусник, который может потерять свой груз, если не закрепить его как следует?

Ответом на все это была Юджиния — Юджиния, чье хрупкое, почти прозрачное тело взывало о заботе, чьи аккуратные волосы, пусть и густо посеребренные сединой, просили, чтобы их высвободили из шпилек и гребешков, чьи задумчивые глаза были то синими, то зелеными, то серыми, то снова синими, но всегда настороже и чья скромная, однако соблазнительная женственность пробуждала в чреслах Теда ощущения, требовавшие от него действий, на которые он не был способен после смерти Конни. Ответом была Юджиния.

И он был самым подходящим мужчиной для Юджинии, мужчиной, который защитил бы ее, вернул бы к жизни. За три года они ни разу не говорили о тех пределах, которыми Юджиния на протяжении долгих лет ограничивала свое общение с мужчинами. Однако это ограничение открыто заявило о себе при первой же просьбе Теда составить ему компанию и выпить по стаканчику шерри в соседнем баре.

«Господи, да она сто лет не ходила на свидания! — думал Тед, удивляясь тому, в какое волнение привело ее это незамысловатое приглашение. — Интересно, почему?»

Теперь, кажется, он понял. У нее были секреты, у его Юджинии. «Я хочу рассказать тебе что-то важное, Тед». Сознаться в грехах, сказала она. В грехах.

Ну что ж, если ей есть что сказать, незачем откладывать это на потом.

В конце Фрайди-стрит Тед остановился, ожидая зеленого сигнала светофора. У его ног дрожала Дэ Эм. По Дьюк-стрит шла транзитная трасса на Ридинг и Марлоу, поэтому в любое время суток улицу заполнял грохочущий поток самых разнообразных машин. Даже ненастная погода не могла уменьшить объемы передвижения в обществе, которое все больше зависело от машин и все более безрассудно стремилось к тому образу жизни, когда работа находится в городе, а дом — в пригороде. И поэтому даже в девять часов вечера по мокрой улице летели легковые автомобили и грузовики, разбрасывая по оконным стеклам и лужам желтые шары отраженных фар.

Слишком много людей едут в слишком много разных мест, угрюмо думал Тед. Слишком много людей, не имеющих ни малейшего понятия, зачем они несутся по жизни сломя голову.

Светофор мигнул зеленым, Тед перешел дорогу и быстрым шагом свернул на Грейс-роуд. За ним вперевалку плелась Дэ Эм. Хотя прошли они не больше четверти мили, старая псина свистела от натуги, и поэтому Тед остановился под навесом антикварного магазина — пусть старушка передохнет. Их конечная цель уже в поле зрения, подбодрил он ее. До Альберт-роуд остается всего несколько ярдов, уж на это ее должно хватить.

Там, на Альберт-роуд, располагается клуб «Шестьдесят с плюсом» с парковкой вместо дворика. Этот клуб обслуживает социальные потребности растущего сообщества пенсионеров Хенли. Юджиния занимает в клубе пост директора. Там-то Тед и встретил ее, после того как переехал в этот маленький городок на берегу Темзы, не в силах больше предаваться в Мейдстоуне горьким воспоминаниям о мучительной кончине жены.

— Майор Уайли, превосходно. Значит, вы поселились на Фрайди-стрит, — сказала Юджиния, изучая его анкету. — Мы с вами соседи. Я живу в номере шестьдесят пять. Такой розовый домик под названием «Кукольный коттедж». Я здесь уже давно. А вы живете…