Предатель рядом

Антон послушно кивнул и откинулся на стуле. Раз надо, значит, займется.

— Игорь Карлович Эберс — тебе говорит что-нибудь это имя?

— Говорит, — спокойно ответил Копаев.

С Игорем Эберсом они учились в одной группе в школе милиции. После выпуска их пути разошлись, хотя оба работали в одном ведомстве. Антон в ГУВД числился опером райотдела, а Игорь — в отделе кадров. Потом у Эберса служба не сложилась, он написал заявление и ушел в Оперативную региональную таможню. Тогда это было модно, поскольку таможня была единственным местом, куда уходили бывшие милиционеры с несложившейся карьерой. А Копаев ушел из уголовного розыска в УСБ, и это не было модно ни раньше, ни теперь. Правда, для Эберса этот переход был тайной. Он считал, что Копаев просто уволился из органов и устроился зарабатывать «на стройку». Но пути разошлись только в этом. Они продолжали жить в одном городе, ходить на матчи чемпионата России по футболу, не забывая прихватить на трибуну по паре «Жигулевского». К сегодняшнему дню Копаев был старшим опером УСБ ГУВД, а Эберс — заместителем начальника отдела по борьбе с особо опасными видами контрабанды.

— Мы оба за наш «Спартак» болеем, — добавил Антон.

— Болели, — Быков стал пальцами разминать переносицу, словно всю ночь не снимал очки.

— Не понял, Алексей Алексеевич.

— Сегодня ночью Эберс был убит двумя выстрелами из пистолета в собственной квартире. Все признаки заказного убийства налицо.

Копаев почувствовал, как зазвенело в ушах, и он уже не слышал собственного голоса.

— Мы же с ним только позавчера на стадионе были…

Теперь Антону стало ясно, про какое убийство говорил ему Стеблов. Но почему на него, Копаева, так смотрели сослуживцы?.. В отделе никто не знал о дружбе оперов из разных ведомств. Такие отношения не поощряются руководством. Высосать информацию — ради бога, а дружить ради дружбы — не нужно. Из самого бы чего не высосали… Или все-таки знали?

— Ты слышишь меня, Копаев?

— Что?

— Я тебя спросил: что тебя с ним может связывать?

— Кажется, вы знаете и без моего ответа. Мы вместе учились, дружим до сих пор. Дружили… Мы друзья.

— Ты раньше не говорил, что у тебя друзья в таможне есть.

— Я много чего не говорю. И почему я должен афишировать неслужебные отношения?

Быков вздохнул:

— Ты прав. Но на столе в его квартире лежала твоя визитная карточка. Теперь она в уголовном деле, и в связи с убийством сотрудника таможни моего сотрудника начнут таскать по прокуратурам и задавать албанские вопросы. Теперь понятно, почему я интересуюсь?

— Все понятно. Кроме одного. Откуда у него золотая цепь и три тысячи долларов?

— Я про это тебе ничего не говорил…

— Стеблов сказал. Дежурный в моем бывшем отделе.

— Понятно, — усмехнулся начальник. — А у Эберса могли быть такие деньги, Антон?

— Думаю, нет, — сразу ответил Копаев. — Он, конечно, бережлив и расчетлив, как всякий немец, но его бережливость и расчет строятся исключительно на сумме зарплаты. В любом случае долларов у него я не видел. И чего не видел точно — это золотой цепи. Если верить Стеблову, так это строгий ошейник какой-то, а не цепь!

— Да уж, — согласился Быков. — Видел я это, с позволения сказать, украшение. Эксперт сказал, что если цепь золотая, то ее запросто можно поменять на новую «шестерку».

— А между тем Игорь полтора года копил деньги на дубленку… — задумчиво выдавил из себя Копаев. И вдруг встрепенулся: — Алексей Алексеевич, вы — видели?.. А где вы видели это украшение?

Быков устало облокотился на стол.

— Антон, Игорь Эберс работал в таможне, а его дядя… Он заместитель начальника Таможенного комитета.

— Вот как? — удивился Копаев. — Игорь никогда об этом ничего не говорил.

— А зачем? Никто не знает об их родстве. Люди, бывает, многое не говорят. Зачем им афишировать неслужебные отношения?

Антон через силу улыбнулся.

— Я тебя вот зачем попросил приехать, Копаев… — Очки начальника снова заняли положенное место на носу. — Я понимаю, что Эберс был твоим товарищем, но… Займись этим делом без чувств. Помимо того что начальник таможни был дядей Эберса, он еще и мой хороший друг. Своих толковых сыскарей у него нет, поэтому он и обратился ко мне за помощью. Ты понял?

— А смысл, Алексей Алексеевич? Дело уже в следственном комитете, прокуратура контролирует.

— В том-то и дело, что дело в следственном комитете…

— Это как-то связано с коррупцией в таможне или даже в нашем ведомстве?

— Вот и разберешься. Я согласовал участие в деле с начальником. Таможня напрямую работает с полицией, а люди умеют договариваться друг с другом. Не всегда это ведет к хорошему.

Быков никогда ничего не предполагал вслух просто так. Копаев это знал.

— Только помни, что очень скоро могут начать обрабатывать твои же коллеги из УСБ таможни и ГУВД. Ты меня хорошо понял? — И Быков внимательно посмотрел Антону в глаза. — Не надо светиться. Ты кто?

— Менеджер в строительной компании «Екатеринбургстрой».

— Вот именно.

— Я все понял.

— Если бы я сомневался в этом, я бы тебе это не поручил.

— Я понял. Можете быть спокойны.

— Надеюсь, тебе не нужно объяснять, что тебя сейчас могут начать «водить»? Не лезь в эту хату, Антон. Поверь старому волку… Обещаешь?

Неопределенно помотав головой, Копаев привстал со стула.

— Вот и ладно, — согласился полковник, суетливо выдвигая ящики стола. — Давай, иди работай. Куда я ежедневник засунул?..

Улыбаясь одними губами, Антон вышел из квартиры. Быков любил конкретику, и если бы он хотел сейчас заставить Копаева что-то сделать, то не удовлетворился бы непонятными орбитальными движениями головы подчиненного.

«Хитрит старик, — думал Антон, доставая ключи от своего кабинета в офисе и стоя прямо перед дверью. — Сам себя успокоить хочет».

Уже открывая дверь, услышал за спиной треск колокольчика на двери. Обернулся.

— Господин Копаев, минуту времени не уделите?

Обернувшись, Антон увидел перед собой эффектную брюнетку, сверстницу. По профессионально наложенному макияжу и стилю в одежде он без труда определил уровень женщины как «ХХL». Дело не в размере, а в их с Эберсом привычке еще со школы милиции определять по этой размерной шкале статус слабого пола. «L» — это «М» после смытого макияжа. «М» — совершенно бесперспективная в плане дальнейшего общения в силу своей пугающей наружности. «X» — это 90–60—90 со среднестатистическим лицом и таким же уровнем мышления. «XL» — уровнем выше, но с сохраненнием указанных пропорций. «XXL» — не существует.

Дама, знающая фамилию менеджера по продажам квартир, относилась именно к последней категории.

— Могу и больше, если по делу, — обронил Копаев, пропуская в свой кабинет брюнетку. — А если вы пришли по поводу рекламаций относительно квартиры шестнадцать, то прошу меня извинить. Этим занимаются менеджеры по устранению недостатков.

Он знал, что нет никакой квартиры номер шестнадцать. И знал, что нет никакой стройки. В этот офис редко заходили люди, и только потому, что ошибались дверью в соседствующий обувной салон. Значит, посетительница явилась не случайно, и уж конечно не из-за квартиры.

— Я думаю, что по делу, — словно прося прощения за проступок, почти прошептала женщина.

— Присаживайтесь, — вздохнул Копаев.

Гостья своим появлением оттягивала звонок Стеблову и в экспертно-криминалистический отдел, где у Антона был приятель. Если Стеблов мог выскользнуть из сети вопросов, а проще говоря — послать подальше, то результаты экспертизы с улицы Энтузиастов, где жил Игорь Эберс, будут у него быстрее, чем у следователя. С начальником ЭКО выпита на трибунах «Спартака» бочка пива. И если быть до конца откровенным, то выпита специально. Разыскное искусство, как и всякое другое, требует жертв и порой самоотречения.