Предатель. (Не) его семья

Отшатывается, смотрит округлившимися глазами, уж не знаю, что она увидела на моём лице или же во взгляде, но мать замолкает.

Пока мать приходит в себя, разворачиваюсь и двигаюсь дальше, хочу увидеть свою кроху.

Уже заходя в широкие двери с надписью «Детское отделение», как звук цоканья вновь разносится по коридору.

Подхожу к огромному стеклянному окну, нахожу взглядом единственный кувез с малышом, смотрю на кроху, к телу которого идут несколько трубок, и кислородная маска на всё личико.

– О боже, – шепчет мать, догнала, – что у вас случилось, Павел, ответь мне, сын! – прохладными пальцами касается моего плеча.

– Мила случайно подслушала мой разговор с Алиной, случились преждевременные роды, – бросаю ответ.

Рассказывать ей подробно, нет желания, перед глазами сразу появляется Мила на полу и кровь на её бёдрах.

– Ну почему ты у меня такой неосмотрительный? Совершаешь ошибку за ошибкой! – стонет родительница.

Губы дёргаются в ухмылке.

– Что с моим внуком? – так же, как и я, смотрит на единственного ребёнка в этой комнате.

– А ты не видишь? – поворачиваю голову в её сторону, – он не дышит сам.

Глава4

МИЛАНА

Громкий звук падения чего-то звонкого, тихое ругательство, и наконец у меня получается открыть глаза, выбраться из тягучий пучины темноты, что не отпускала меня несколько раз. Даже глаза не получалось открыть, вновь впадала в тревожный сон.

Мне снился Паша, девочка на его руках, которую больше полгода я считала его племянницей, там была и Алина, она обнимала Пашу, смотрела на меня и улыбалась, только улыбка была не доброй, жутко злой. Я смотрела на Пашу и не видела в его глазах и капли любви к себе, только обман.

– Ой, извините, я не хотела вас разбудить, – раздаётся сбоку молодой женский голос.

Повернув голову, увидела девушку в белом халате, в руках железный поднос, наверное, он и упал, создав тот звенящий звук.

– Вы как себя чувствуете? Боли есть? – участливо задаёт вопросы, подходит ближе.

Прислушиваюсь к себе, боль есть, но очень слабая.

– Чуть-чуть болит, – голос такой хриплый, во рту всё пересохло, – пить хочу, – говорю медсестре, – где мой малыш, с ним всё хорошо?

Глаза девушки странно забегали, резко наклонилась, подняла с пола, какой-то предмет.

– Я сейчас Елену Эдуардовну позову, она вам всё расскажет, а я заодно попить принесу, подождите немного, – говорит девушка и торопливо покидает палату.

Обвожу взглядом палату, довольно просторная, кровать только моя, в углу стоит прозрачная высокая люлька на колёсиках, она явно для младенцев. Но моего малыша в ней нет. В груди заворочалась тревога, ещё и медсестра повела себя странно. Неужели так трудно ответить, или же она просто не знает? Боженька, пусть с моим малышом всё будет хорошо, больше мне ничего не надо, только мой малыш!

Как теперь быть дальше? Никак! Нужно забирать малыша и уезжать домой, к родителям, туда, где никогда не предадут, где любят и ждут.

– Проснулась, очень хорошо, – в палату заходит Елена Эдуардовна, следом и медсестра со стаканом воды, – Юля, пару глотков, больше пока нельзя, – оборачивается доктор к девушке.

Девушка только кивнула, и подойдя к кровати, помогла сделать разрешённые пару глотков.

– Елена Эдуардовна…, – зову доктора, но она поднимает руку вверх, призывает замолчать.

– Значит так, Милана, роды были преждевременными, очень стремительными, крови ты потеряла очень много, мы делали всё, чтобы спасти вас, – поворачивается к стоящей чуть в стороне Юли, кивает ей, после чего медсестра отходит к столику, начинает распаковывать шприц, не знаю почему, но я пристально слежу за каждым движением девушки.

Слова Елены Эдуардовны мне совсем не нравятся, и тон такой холодный, она со мной ещё так не разговаривала.

– Что с моим малышом? – задаю вопрос врачу, вот только так и не могу оторвать от Юли глаз, она уже набирает лекарство из нескольких ампул в один шприц.

Волнение зашкаливает, в ушах появляется звон, я чувствую, что мне хотят сообщить что-то плохое, то, после чего моя жизнь перестанет существовать.

– Елена Эдуардовна, да скажите же вы! Что с моим малышом, где мой сын?! – поддаюсь вперёд, и тут же низ живота простреливает острой болью, – мммм, – срывается с губ.

– Юля, уколи её, – даёт распоряжение женщина.

Юля тут же появляется рядом, берёт за руку, кладёт вдоль моего тела, и открыв катетер, который я до этого и не заметила, вводит через него лекарство.

– Это обезболивающее и успокоительное, сейчас вам станет легче, – лепечет Юля.

– Зачем успокоительное? Елена Эдуардовна, – на глаза наворачиваются слёзы.

Почему она молчит? Почему не говорит, что с моим сыном?

– Милана, поймите, мы не боги, всего не можем, конечно, мы делали всё что в наших силах, но к сожалению…

Громкий стук по стеклянной двери, что заставляет вздрогнуть всех присутствующих, а следом в палате появляется высокий мужчина.

– Добрый день, Елена Эдуардовна, – басистым голосом заговорил мужчина.

– Вы кто, и как вас сюда пропустили? Это палата интенсивной терапии, и сюда запрещено посторонним! Покиньте помещение! – накидывается на мужчину.

Вот только он и шага не делает за порог, его уголки губ подрагивают, он смотрит на моего врача, как дитя малого, хотя сам очень молод. На вид ему и тридцати нет.

– Здравствуйте Милана Игоревна, – неожиданно переводит взгляд на меня, обращается, зная моё имя и отчества, – как ваше самочувствие?

– Так, покиньте палату! – не даёт мне ответить, вновь набрасывается на мужчину, только теперь с яростью, даже за руку его схватила, чтобы выпроводить.

– Обязательно, но для начала, я хочу знать о состоянии Миланы Игоревны и её сына, что сейчас находится в детском отделении, – произносит мужчина, и своими словами выбивает слёзы из глаз.

С моим сыночком всё хорошо!

– Вам привет от Иннокентия Леонидовича, – продолжает мужчина, – он просит передать, чтобы вы не шалили, иначе добром для вас это не закончится.

Елена Эдуардовна от слов незнакомца бледнеет, резко повернув голову в мою сторону, обдаёт меня ледяным взглядом, после чего чуть не бегом покидает палату. Что это ней?