Предатель. Ты мне (не) изменил

— Рора, милая, — по голосу слышно, что мама грустно улыбается. — Даже не думай приезжать. Знаю, что ты сейчас же сорвешься. Но не делай этого.

— Мама… — глубоко вдыхаю.

— Никаких мама, — а вот это звучит твердо. — Я просто делюсь новостями. Извини, что взваливаю…

— Не смей, — повышаю голос. Тут же тушуюсь. Эмоции рвутся наружу. — Мама, не смей просить прощения, — замолкаю. Перевожу дух. Стараюсь дышать тихо, но не выходит. — Давай еще раз: что сказали врачи?

— Нужны еще анализы. И наблюдение. Завтра повторно иду на прием, — мама на мгновение замолкает, но потом выдает просящим голосом: — Пообещай, что не приедешь хотя бы до выходных! Ты только вышла на работу. Не срывайся, пожалуйста.

Молчу. Мама словно прочитала мои мысли. Я уже прикидывала, на какое время лучше брать билет на поезд. Закусываю губу. Не могу… просто не могу такого пообещать!

— Рора, — настойчиво зовет мама. — Я жду.

Вздыхаю. Если помчусь сейчас, мама еще и за это будет чувствовать себя виноватой. И она права. Не очень красиво срываться с работы, на которую только что устроилась. Я уверена, что меня отпустят, но вдруг эти дни вычтут из моей зарплаты. Я даже не уточняла, как здесь поступают с незапланированным отпуском. В любом случае, если рак снова станет активным, я сделаю все, чтобы оплатить лечение мамы… любое лечение. А для этого нужны деньги.

Да и мама будет только больше переживать за то, что мне пришлось отпрашиваться. Кто знает, к чему может привести ее волнение.

— Хорошо, — киваю самой себе. — Приеду на выходных. И это не обсуждается, — заявляю безапелляционно. — Так что скоро увидимся.

— Спасибо, девочка моя, — в словах мамы столько любви, что я чуть не всхлипываю от того, насколько сильно боюсь за нее. — Я очень жду.

— Я люблю тебя, мама! — говорю сипло.

Слышу ответные слова любви, быстро отключаю звонок, сдерживаясь из последних сил. Я терпела, как могла, чтобы не расстраивать маму. Как только вижу, что экран гаснет, оседаю на корточки. Упираюсь лбом в колени. Меня мелко трясет. Тело разрывает изнутри. Кажется, что в каждой клеточке взрывается бомба, осколки которой пронзают органы. Печаль, с которой я почти смирилась за последнее время, разрастается до уровня агонии. Ну почему все так? Как такое возможно? У мамы же все было хорошо!

Сотни вопросов роятся в голове. И среди них нет ни одного ответа. Страх сковывает тело. Хочется сжаться как можно сильнее. Я не могу вынести еще больше боли, которую вселенная подкидывает мне с завидным постоянством. И когда кажется, что становится чуть легче, новая порция стекла сыпется непонятно откуда.

Сижу в таком положении, пока по икрам начинают бегать мелкие мурашки. Глубоко вдыхаю. Еще мгновение позволяю себе бездействовать, после чего кое-как выпрямляюсь. Открываю в телефоне приложение бронирования билетов. Замираю. Какое-то время всерьез раздумываю купить билет на сегодня, но нет, я обещала маме. И она там не одна. С ней рядом папа. Он лучшая поддержка, какую только можно придумать. Эта мысль немного успокаивает и отрезвляет. Выбираю поезд на пятницу. Времени осталось всего ничего. Пролетит, и не замечу.

Чувствую щекотку на щеке. Провожу по ней рукой. Предательская слезинка все-таки сорвалась с ресниц. С силой вытираю кожу ладонью. Всхлипываю. Нет, это не дело! Нужно держаться. В голове проносится мысль написать Денису. Раньше он всегда находил нужные слова поддержки. Муж мог успокоить меня в любой ситуации. И сейчас мне очень этого не хватает. Но даже несмотря на то, что я нуждаюсь в поддержке, писать Денису не вариант. Вряд ли он захочет подбадривать почти бывшую жену, да и я не горю желанием показывать ему свою слабость.

Как на зло, и Егор пропал после нашего разговора. Вчера он не приехал на работу. Правда, написал, что его не будет. Но я все равно себя накрутила. И теперь жалею, что рассказала ему свою тайну. Я думала, что мы сблизились, но по факту общение между нами стало в разы напряженнее.

Как никогда чувствую себя одинокой. Опираюсь на раковину, включаю холодную воду. Набираю в руки, плещу ей в лицо. Легче не становится, зато хоть в чувства приводит. Вытираюсь бумажным полотенцем и сразу иду в кабинет. Мне необходимо отвлечься, чем и занимаюсь. До конца рабочего дня утопаю в задании. Не замечаю, как коллеги по одному уходят домой. Опоминаюсь только ближе к восьми вечера. Отрываюсь от монитора. Моргаю, прогоняя звездочки перед глазами. На работе остались я и Артем. Но он не обращает на меня никакого внимания. Что-то вырисовывает на компьютере.

— Тебе сделать кофе? — громко спрашиваю, поднимаясь на ноги. Тянусь до хруста в пояснице.

— Нет, спасибо, — начальник мотает головой, не отрываясь от экрана.

Киваю, хотя Артем не видит. Иду на кухню. Глаза режет от долгой работы и напряжения. Стоя перед кофемашиной, зажмурившись, что есть сил, разминаю затекшую шею. Звук помола кофе заглушает все вокруг. В голове трещит.

Не сразу понимаю, что оказываюсь на кухне не одна. Но когда чьи-то руки упираются в столешницу по обе стороны от меня, вздрагиваю. К спине прижимается крепкое мужское тело, пылающее жаром. Сглатываю. Внутри все холодеет. Волоски шевелятся на руках. Пытаюсь развернуться, но мужчина бедрами прижимает меня к кухонному гарнитуру. Наваливается сверху. Паника захлестывает с головой. Дыхание спирает. Мозг судорожно соображает, как выбраться из сложившейся ситуации, но ничего не может придумать.

— Ну что, сладкая, так и знал, что ты меня дождешься, — мужчина томно выдыхает мне на ухо.

Глава 41

Шок простреливает мозг. Пытаюсь обернуться, но мужчина сильнее вдавливается в меня, придавливая вплотную к столешнице. Одной рукой хватает за горло, второй проводит кончиками пальцев по моей шее, перекидывает волосы на один бок.

— Я видел, как ты на меня смотришь, — в хриплом шепоте узнаю голос Артема.

Дергаюсь от горячего дыхания, опаляющего кожу. Замираю. Кофе-машина перестает перемалывать зерна. Теперь в кружку с тихим бульканьем начинает течь сам кофе. Мозг, видимо, пытается абстрагироваться от пугающей его ситуации, поэтому обращает внимание на такие мелочи.

— Чего ты застыла? — Артем ведет носом по моей щеке. Вжимается в ягодицы. — Не стесняйся, Аврора. В офисе кроме нас никого нет.

Поднимается к моей скуле. Сглатываю. Тело цепенеет от абсурдности ситуации. Мороз бежит по коже, оставляя за собой вздыбившиеся волоски. Понятия не имею, как быть. Нужно что-то сказать, оттолкнуть Артема, но руки не слушаются. В горле застрял ком, не пускающий слова наружу. Я словно превратилась в статую.

Настойчивая ладонь опускается на талию, сжимает ее, движется ниже. Брезгливое ощущение зарождается в груди. Мне противно от действий мужчины, стоящего за мной. Внутри все сдавливает от ярого желания отстраниться.

— Перестань! — выкрикиваю, неожиданно оживая.

Дергаюсь вперед. Острые грани столешницы боль вдавливаются в бедра. Артем сзади прижимается плотнее. Поясницей чувствую его член. Тошнота поднимается по пищеводу.

— Что тебе надо? — мой голос дрожит.

— Хочешь поиграть в недотрогу? — он кусает меня за мочку уха. — Это даже интереснее. А ты не так проста, как я думал.

Чувствую, как Артем начинает тереться о мои ягодицы. Это словно отрезвляет меня. Скованность спадает с тела. Не знаю, откуда появляются силы. Трясущимися руками упираюсь в столешницу. Вдавливаю в нее ладони. Резко отталкиваюсь назад, отпихивая не ожидающего такого напора Артема. Он отступает. Получаю свободу из его плена.

Бросаюсь к двери. Но тут же Артем перехватывает меня за локоть. Грубо дергает на себя. Отбрасывает на стол. Боль пронзает заднюю часть бедра. Стискиваю зубы. Стараюсь не обращать на нее внимания. Отталкиваюсь. Не успеваю подняться. Артем вцепляется в мою шею. Сжимает. Надавливает, с силой впечатывает меня стол.

Лопатки обжигает. Хриплю. Не могу вдохнуть. Давление на шее усиливается. Хватаюсь за запястье удерживающей меня руки. Пытаюсь оторвать от себя. Царапаю ногтями.

— Игры затянулись, — Артем наваливается сверху, наклоняет почти вплотную.