Предатель. Ты не узнаешь о дочери

– Нет, – смеюсь, – трогала я сегодня женщину. У неё такая красивая была грудь. Я вот думаю, может мне тоже сделать себе на пару размеров больше?

Кормить Сонечку я перестала, и теперь мои подружки снова сдулись, что меня немного расстраивает. Нет, под нож ложиться я не собираюсь, но вернуть прежний размер хотелось бы.

– Меня всё устраивает, – уверяет Сергей, зарываясь носом в моё декольте, – Но если ты так хочешь, у меня есть предложение лучше. Давай просто заделаем ещё одного бебика. Мне срочно нужен сын, я устал от вашего женского угнетения.

– Ах ты устал! – возмущённо хлопаю его по плечу.

– Да, и мне срочно нужен релакс. Заодно можем и с бебиком совместить, – жадно целует меня в шею.

– Нет, Туманов, я не готова снова к испытанию беременностью.

– Но теперь ведь я буду рядом, и все испытания мы разделим на двоих.

Знаю, Серёжа до сих пор переживает, что в то время его не было рядом, и теперь он хочет сделать всё по-другому.

– Я подумаю об этом позже, – шепчу я, в голове сладкий дурман.

– Да, сейчас ты должна думать только об удовольствии. Иди ко мне.

Мы доходим до спальни, Серёжа укладывает меня на кровать, и мы забываемся в страсти.

Уже позже мы лежим на смятых простынях, расслабленные, уставшие, пресыщенные. Серёжа перебирает мои волосы.

Я обожаю такие моменты. Сейчас я чувствую нашу близость, открытость, и я счастлива.

Над нашей кроватью так и висит та провокационная картина, с которой началось наше знакомство с Серёжей, а вот напротив стену украшает мой клён. Как и хотел муж, я его доработала, добавив ярких цветов, света, зелени. Теперь, глядя на эту картину, меня переполняют тёплые чувства, и повесила я её здесь не просто так. С первой картины началась наша страсть, а вот чтобы прийти ко второй, нам пришлось проделать долгий, сложный путь.

Счастье – хрупкая вещь, оно далось нам непросто, но теперь оно для нас особенно ценно.

– Люблю тебя, – шепчет Серёжа, снова находит мои губы, утягивает в умопомрачительный поцелуй. – Я не наелся, ты охренительно вкусная.

– Ты просто обжора, – всхлипываю от приятных ощущений, потому что мой муж не останавливается на поцелуях.

Вдруг дверь в нашу спальню со скрипом открывается, в комнату, нетвёрдо держась на ногах, заходит дочка.

Мы едва успеваем спрятаться под одеялом.

– Мама, папа, тятя, – хмуро выговаривает нам, а я смотрю на неё шокированно.

– Сереж, а как она поднялась на второй этаж?

– Чёрт, мы забыли поставить решётку на лестницу, – виновато сообщает он.

– Мама, тятя дать! – Соня тянется к моей груди. Она всё ещё помнит, что раньше это была “тятя”, и иногда по привычке требует именно её.

– Понятно, папина дочка, та ещё обжора, да? – подтягиваю Сонечку к себе. – Папа, пока я её отвлекаю, быстро иди в ванную, неси мне халат.

– Слушаюсь, моя королева!

Позже мы ужинаем, Соня балуется, не хочет есть суп.

– Так, сегодня ты папина дочка, – психую я, потому что Соня никак не хочет открывать ротик. – Серёжа, ты же умеешь уговаривать женщин.

– Это наговор. Чужих уговаривать не умею, да и свои в последнее время совсем от рук отбились.

– Ну сделай с ней что-то, – обречённо хнычу я.

– Я знаю, кто нам поможет! – достаёт он телефон, звонит кому-то. – Вот, – поворачивает телефон к нам, там на видеосвязи Зоя Павловна. – Помогите, милая женщина, – строит Сергей жалобное лицо. – Принцесса капризничать изволит, не желает есть суп.

– Так-так-так, – хмурится Зоя Павловна. – Родителям двойка. А мне дайте поближе мою красавицу.

– Ба-ба-ба, – радостно машет ручками Сонечка.

Зоя Павловна умудряется так заболтать свою любимую “внучу”, что та за пять минут съедает всю тарелку.

Я скучаю за этой милой женщиной. Она всегда поддерживала меня и поддерживает сейчас. Она теперь мой личный психолог, который всегда подскажет, как поступить. Мудрая женщина, и Сергей её уважает, поэтому тоже иногда спрашивает совета, особенно если дело касается дочки.

В те тяжелые дни после ранения Серёжи, без Зои Павловны я бы, наверное, не справилась. Особенно она поддержала в страшные часы, когда шла операция, и шансы на положительный исход были не самыми радостными. Тогда я отчётливо поняла, как ценна жизнь, и поклялась самой себе, что если Серёжа выживет, то мы попробуем всё исправить. Слово я сдержала.

А наши враги вернулись за решётку. Эвелине добавили срок, Антон отделался условным наказанием. Больше я об этих людях ничего не слышала, но теперь у нас есть личная охрана, без которой я никуда не хожу. Первое время меня это здорово напрягало, но вспоминая те жуткие события, я не спорю, понимаю, что в наших реалиях это необходимое условие безопасности.

Мы прощаемся с Зоей Павловной, обещаем приехать в следующем месяце. Мы много раз звали её перебраться к нам, но она ни в какую не хочет бросать свой дом, двор, друзей, работу.

– Папа, вуууу! – показывает дочка руками, как крутит руль.

– Так, принцесса выспалась, теперь ей нужны зрелища, – развожу руками.

– Да, – вздыхает Сергей. – Папа сегодня послушный раб. Пойдём, моя принцесса, кататься на машине.

– А королева тоже хочет кататься, – заявляю капризно. – Ты обещал меня научить.

– О боже, мне кажется, я тогда был в невменяемом состоянии, потому что ты была сверху.

– Это несущественные детали. Ты обещал.

Да, ещё одно моё желание – научиться водить машину. Сергей явно не в восторге, но не может отказать.

– Поедем на автодром, – сдаётся он. – Господи, спаси мою машину и мои нервы! – вскидывает он глаза к небу.

– Какой ты, – дую я обиженно губы. – Если тебе трудно, я могу найти инструктора. Мне девочки в спортклубе, кстати, скинули номерок. Какой-то Марат, говорят, просто бог, – говорю специально игривым тоном.

– Нет! – рявкает Туманов. – Я сам научу тебя водить.

– То-то же. Поехали!

Серёжа подхватывает дочку.

– Па-па-па, – радостно прыгает она в его руках.

Они идут переодеваться, пока я убираю со стола.

Складываю посуду в посудомойку, вытираю руки, выхожу в гостиную.

Парочка моя уже готова к вечерней прогулке, ждут меня на диване. У Сони приступ нежности, она настойчиво гладит папу по голове, лицу, а потом решает его схватить со всей силы за нос. Она так делает иногда, я её ругаю за это, а Серёжа терпит, позволяя дочке творить всё что угодно.