Предатель. Вернуть любимую

Когда наступает утро, Арина все-таки поднимается в комнату отдохнуть.

Я продолжаю сидеть в кухне, как будто приросла к стулу. Слезы на щеках высохли еще пару часов назад. Мне стало легче. Я выплакалась до опустошения, до сорванных голосовых связок, а теперь мне будто все равно…

Так я думаю ровно до того момента, пока не слышу хлопок двери из прихожей. Напрягаюсь, до боли стискиваю зубы, инстинктивно выпрямляюсь.

— Малышка? — доносится голос Мирона.

А я молчу. Лишь прожигаю взглядом дверной проем.

Раздаются неторопливые шаги. Сначала проходятся по гостиной, а потом подкрадываются все ближе и ближе. В проеме останавливается Суворов.

Вид у него не очень: глаза красные, волосы взъерошены. Вчера он уезжал из дома в идеально отглаженном костюме, рубашке, галстуке, а сегодня галстука нет. Потерял, наверное, когда спешно раздевался.

В руках Суворов держит огромную охапку алых роз. Просто необъятную. Сколько же там цветков? Сто или больше? Такие букеты не дарят без повода. Это откуп.

— Доброе утро, малышка… — тихо, хрипло, виновато говорит он.

Мазнув по мне взглядом, опускает глаза.

Стыдно, что ли? У этого мужчины есть стыд? Вчера мне так не показалось.

— Здравствуйте, Мирон Олегович.

Мой голос такой холодный. Будто не мой. Он стал звучать ниже, грубее.

— Зачем же так официально, малышка? Не чужие ведь люди, — не поднимая глаз, отвечает Суворов.

— Ваша малышка выросла за одну ночь!

Собравшись с силами, я встаю.

— Пусть будет так, — шумно выдыхает и сильно сжимает пальцы на основании букета.

Скрещиваю руки на груди.

— К чему цветы? — резким движением подбородка указываю на букет.

— Антон мне все рассказал. О том, что ты вчера приезжала в отель и заходила в номер.

Ахаю:

— То есть ты сам-то меня не видел? Я не просто зашла… — и добавляю шепотом: — я стояла недалеко от кровати… Как же так, Мирон? Разве это возможно? Я никогда в жизни больше не смогу развидеть это унизительное зрелище.

В глазах снова слезы. Я приказывала себе не плакать, но не получается. Слишком больно. Слишком обидно. Несправедливо.

— Я очень виноват, Рита. Это была досадная ошибка. Такого больше не повторится.

— Досадная ошибка — это когда ты перепутал день рождения тещи и поздравил ее на неделю позже! — кричу я. — А то, что случилось вчера — катастрофа!

Мирон хмурится.

— Тш-ш, сбавь громкость. Мне так хуево, словами не описать. Никогда такого раньше не было. Я еще ничего не соображаю, — подходит ближе и протягивает мне букет. — Давай, пожалуйста, отложим разговор? Мне нужно прийти в себя.

Я настолько расстроена, что не побоялась бы отхлестать предателя цветами по морде, если бы Суворов не был таким щедрым на утешительный букет — очень тяжелый, мне его не поднять высоко — и таким скупым на слова.

Он даже не потрудился придумать что-то в свое оправдание, пока ехал в особняк. Или не посчитал нужным? Кто я, а кто он, чтобы оправдываться.

Я знаю истории о том, что жены терпят бесконечные измены неверных мужей, а взамен получают вот такие плюшки в виде букетов, украшений, поездок за границу.

Но это не моя история. Я доверилась Мирону не из-за денег. Я увидела в нем качества настоящего мужчины и поверила в его любовь. Мне душа его понравилась. А он вот как со мной поступил. Плохо ему, видите ли…

Цветы, должно быть, благоухают, но я чувствую лишь горечь.

Стою будто дерьмом облитая, наблюдая, как Мирон разворачивается и, покачиваясь, плетется к лестнице. На ходу стягивает с себя пиджак и бросает на пол.

Невероятное скотство.

Уронив букет, перешагиваю его и тоже выхожу. Мирон, придерживаясь за перила, поднимается по лестнице и скрывается на втором этаже.

Через несколько минут раздаются другие шаги — мелкие, торопливые — ко мне спускается Арина.

— Ну что? Он все объяснил?

— Нет, — хмыкаю.

Подруга хлопает ресницами.

— И что тогда делать?

— Мы уходим, — решительно говорю я.

Глава 3

— Просто возьмем и уйдем?! — ахает подруга. — Ты же так и не услышала объяснения Мирона!

— Он вместо разговора со мной выбрал проспаться. Вот и пусть спит.

Ему это сейчас важнее. Мирон всегда был эгоистом. Ставил на первое место лишь свои интересы.

Но потом в какой-то момент создал иллюзию, что ему не все равно на меня. В любви признавался, обсуждал планы на будущее. Предложение выйти за него замуж сделал.

А я поверила, растаяла в его руках, как маленькая снежинка. Была готова ответно любить его и жизнь свою к его ногам положить. Я бы родила ему детей. Стала той, кто пойдет вслед за любимым и в огонь, и в воду.

Но сейчас, в полной мере прочувствовав боль от измены, я словно очнулась от глубокого сна. Эта ночь стала самой длинной за всю мою жизнь! Было время пореветь и подумать.

А ведь если отбросить мои пылающие огнем чувства и честно посмотреть правде в глаза, в чем заключалась ко мне любовь Мирона? Он трахал меня, как Дьявол, во всех позах, а я позволяла, наивно верила, что таким образом он раскрывает свои чувства. Как же я заблуждалась…

— Хорошо, дорогая, — Арина соглашается с моим решением.

Быстро надев курточки, выкатываем два моих чемодана во двор.

На улице свежо и тихо. Серебристая изморось рассыпалась по газону, дорожкам и пожелтевшим листьям на деревьях…

Такая красивая и гармоничная осень, но лишь с виду. Для меня она стала одной из самых ужасных. Прямо как связь с Суворовым.

Из болота мыслей меня выдергивает короткий звуковой сигнал входящего сообщения.

— Славка подъезжает, — говорит Арина.

— Отлично. Тогда подождем его за воротами. Не хочется даже стоять на территории Суворова.

Не задерживаясь, шагаем по вымощенной камнем дорожке. Однако все внутри меня будто переворачивается, волнение захлестывает с головы до ног, когда за воротами вижу Антона.

Он стоит, подперев черный глянцевый бок «Майбаха», и курит. Я думала, что после возвращения Мирона помощник ему еще долго не пригодится. Ох, как бы Антон не стал преградой моему переезду.

— Только попробуй меня задержать, — шиплю на него, опережая возможный конфликт.