Предательства

Господи… Мне искорежили жизнь за полторы недели! Ничего себе рекорд…

— Боже, — тихо сказал кто-то наверху лестницы. — Так это правда.

Я даже не подняла головы. На верхней площадке Грейвс успел ободряюще пожать мне руку, и меня быстро увели три мальчика — совсем не такие молодые, как можно было бы предположить, глядя на их гладкие юные лица. Через мою голову они вполголоса перекидывались какими-то странными словами, но мне было все равно. Они вели меня по коридорам, где, сгрудившись у дверей комнат, перешептывались подростки. Мне казалось, что меня прогоняют сквозь строй, и я погрузилась в себя, сосредоточившись только на ногах — шаг, второй, третий…

Еще один длинный лестничный пролет, и я оказалась в комнате с голубым ковром на полу.

— У вас уставший вид, — вымолвил кто-то. — Есть хотите? Или пить? Только скажите, и мы…

Тут я заметила нечто похожее на кровать и выдохнула:

— Спасибо, не надо. Я очень хочу спать.

Хочу лечь и умереть.

— Хорошо. — Его лицо расплывалось у меня перед глазами. Я ужасно устала. И даже не в силах была спросить, где Грейвс. — Постарайтесь как следует отдохнуть. Ванная вон там, а…

Он продолжал говорить, но я уже не слышала. Доковыляла до кровати и опустилась в мягкое облако перины, успев заметить, что покрывало тоже голубое. Я даже не наложила охранные заклятья на стены — папа с бабушкой изругали бы меня за такую беспечность.

Мысль о них иглой вонзилась в онемевшее тело. Папа и бабушка. Обоих нет…

Надо встать в туалет, подумала я и провалилась в забытье.

Мне снилась бабушкина сова: она летит в ночном небе, и лунный свет серебрит ей крылья. Появилось смутное ощущение опасности, но я так устала, что мне было все равно.

Собственно, вот так я и оказалась в Школе.

Глава 1

Неделю спустя я уже нажила себе неприятностей.

Дело в том, что в этой Школе, где мальчиков обучали убивать вампиров, в тренировочных боях участвовали все. Получалось что-то наподобие общей драки в обычной школе, только преподаватели никого не разгоняли. По крайней мере, они не прервали те четыре боя, которые я видела со дня своего приезда. Толпа зрителей, все орут, улюлюкают, учебная схватка вот-вот перейдет во всеобщую потасовку. Бой прекращается только после первой крови. Или хуже. А учитывая всеобщую способность к быстрому заживлению ран, ребята совершенно не берегли себя.

Я не обладала таким даром, потому что еще не пережила «становления». Здесь я чувствовала себя хрупкой и уязвимой — как обычный человек. Но если ты всю жизнь до этого учился использовать все, что имеешь, против скачущих по ночам тварей, то так просто не сдашься.

Быстро подтянув под себя ноги и опираясь на кулаки, я вскочила с пола, и тут Ирвинг схватил меня за запястье. Используя мою собственную инерцию, он швырнул меня от себя. Я этого ожидала и, скрючив пальцы на другой руке, впилась ногтями ему в лицо. Запрещенный прием» — сказал бы папа. Он одобрял такие штуки.

К тому же, в драке правил нет. Пока будешь думать о правилах — убьют. Папа вдалбливал мне это в голову снова и снова: ты дерешься, чтобы победить и выжить. А не чтобы сохранить лицо или дать шанс противнику.

Перестань думать об отце, Дрю.Сейчас есть другие дела.

Ирвинг поспорил, что одолеет меня меньше, чем за две минуты. Мы продержались уже девяносто секунд, и я выигрывала.

Не ответить на такой вызов нельзя. Особенно если отец — бывший морской пехотинец — долгие годы учил меня драться. И если в груди готов взорваться кипящий комок ярости. И если я одна против толпы парией. И не просто парней. Вервольфов, которые могли разом превратиться в рычащих, покрытых шерстью монстров, и дампиров, которые с рождения обладают наводящей ужас, бешеной скоростью вампиров, и которые днем перемещаются по залитому солнечным светом миру как размытые тени — в точности наивный киношный спецэффект. Мальчикам-дампирам совсем не нужно ждать «становления», о нет. Они рождаются быстрыми и сильными, а когда у них ломается голос, крепчают еще больше. Некоторые позже — после двадцати лет. Но даже до этого момента они превосходят любого обычного человека.

Я вывернулась — кроссовки вдавились в потертый мат — и лягнула ногой. Удар пришелся ему в колено. Треск кости и оглушающий вопль. Я упала на живот, мат скрипнул под голыми локтями — на мне были только джинсы и майка. Я не тормоз. Просто это единственный разумный выход, когда слышишь, как оборотни с ясно различимым шорохом перевоплощаются, становясь почти неуязвимыми.

Только Ирвинг не оборотень. Он дампир. И уже был готов к прыжку. Тогда откуда звук? Я перекатилась на спину. Ирвинг завис в воздухе надо мной — бледное лицо светилось, каштановые кудри сияли золотом — он трансформировался. Мир вокруг будто замедлил ход, все двигалось как в сиропе, и я успела вскочить на ноги. Каждый мускул тела напрягся, словно под тяжким грузом. Бац! В голову будто ударила пущенная умелой рукой резиновая лента, время снова ускорилось. Ирвинг шмякнулся коленом на мат в трех футах от меня — как раз туда, где я только что лежала. Больно ему, конечно — там же не было моей физиономии, чтобы смягчить падение! Он резко вскрикнул. Царапины на щеках — следы от моих ногтей — ярко алели, а волосы встали дыбом. Теперь он дрался не просто ради выпендрежа. Он уже был настроен серьезно. И нам оставалось двадцать секунд.

Чудненько.

Я отпрыгнула назад. Толпа зрителей расступилась, освобождая место. Ирвинг взлетел, словно наполненный гелием, с развевающимися, как в рекламе шампуня, кудрями, и ринулся в открывшееся пространство — со скоростью, к которой я даже еще не начала привыкать. Со скоростью, которая мне и не снилась. Пока.

И я поддалась порыву. Не самому плохому — врезать Ирвингу по морде. Папа бы на меня наорал за такую тупость — ведь Ирвинг неимоверно быстр, а силой каратиста я не обладаю. Я вообще худая и поджарая. У меня даже груди нормальной нет. Вернее, есть, но похожа на… Впрочем, неважно, на что. Но она хотя бы не прыгает, когда на мне спортивный топ.

В сущности, неплохо быть девочкой. Но иногда это так некстати.

Стоило, конечно, схватить Ирвинга за руку, крутануть и, используя его собственный импульс — в точности, как он использовал мой, — швырнуть его прямо в бетонную стенку зала. Вместо этого я его ударила. Послышался хруст кости. Мой кулак въехал Ирвингу в нос — и Ирвинг налетел на меня, как товарный поезд. Мы покатились к стене, и мысль «сейчас будет больно» вспыхнула в сознании, как нить накала в лампочке.

Нам обоим пришлось бы несладко, если бы кто-то с диким рыком не напал на нас сбоку. Мне заехали локтем в лицо, и я повалилась на потрескавшиеся маты, сильно растянув спину. Секунду-другую я лежала — в голове звенело, а все вокруг казалось очень далеким.

Спустя какое-то время я с трудом приоткрыла глаза — надо мной возвышался арочный свод зала. Эта часть здания когда-то была часовней, но теперь служила складом оружия и площадкой для тренировочных боев — спарринга. Везде были разложены видавшие лучшие времена маты, а в воздухе висел запах здорового мальчишеского пота и — чуть-чуть — ладана. В дневное время через решетки окон сюда проникал солнечный свет, пронизывая пыльный полумрак.

Но днем вся Школа спит. А сейчас едва перевалило за полночь, и я поняла, что по уши вляпалась.

— Дрю? — Кто-то тряс меня за плечо.

Я попыталась оттолкнуть его, но руки не слушались. Тут по телу пробежала легкая волна паники, и я с тихим, эластичным хлопком словно ворвалась обратно в свой организм. Так бывало и раньше.

Вокруг все гудело, громыхало, кричало.

Боже. Не надо было этого делать.

Я схватила протянутую мне руку и рывком встала. Голова звенела, спина разрывалась от боли.

— Какого дьявола, прах вас побери, здесь происходит? — Возглас врезался в общий гул, не заглушив звона внутри меня. Я потрясла головой — что-то влажное и теплое заструилось из носа. Пролезла между двух дампиров, отодвинув их локтями — остриженного в кружок Кларенса, с черными, прямыми, мокрыми от пота волосами, и Тора, у которого в волосах светились масляно-желтые прожилки — он успел трансформироваться. Оказавшись в переднем ряду, я увидела…