Предательство
Шрифт:
В дверях ближайшего дома появилась соседка, Мэри Хэлси, привлеченная шумом, доносившимся с улицы.
— Пожалуйста, возьми ребенка, — попросила Марта и протянула ей Джорджа. — Позаботься о нем.
Детский плач потонул в испуганных вскриках сельчан.
Всю дорогу, пока двое стражников вели обвиняемых, Бенджамин Файер шел следом, не спуская глаз с Сюзанны.
«Этого не может быть, — думала девушка. Сердце прыгало в груди, кровь пульсировала в висках. — Это не может происходить с нами».
Когда пленниц вели через площадь,
Тюрьма находилась неподалеку. Это было приземистое здание с зарешеченными окнами, примыкавшее к молитвенному дому.
— Почему вы так с нами поступаете? — кричала Сюзанна. Слова раздирали ей горло. — Почему забираете нас из дому?
Бенджамин Файер остановился посреди тропинки. Он смотрел прямо в глаза Сюзанне, а его голос был громким и твердым.
— Вас обеих предадут огню в конце недели! — припечатал он.
Глава 6
По стенам молитвенного дома торчали факелы. Каждый раз, когда открывалась дверь и в жарко натопленное помещение врывался холодный ветер, пламя начинало дрожать и прыгать.
Сюзанна сидела в камере для задержанных, находившейся в передней части помещения, держа мать за руки и глядя на огонь. Руки Марты казались совсем маленькими и холодными, словно лапки перепуганного зверька.
Не отдавая себе отчета, Сюзанна нервно закусила нижнюю губу. И теперь она почувствовала неприятный вкус крови.
«Они сжигают ведьм, — подумала девушка, уставясь на пылающие факелы. — Трех уже сожгли».
Ее измученное тело невольно задрожало. Сюзанна крепче сжала руку матери. Во всех прочих селениях колонии Массачусетс колдуний приговаривали к повешению. Но Бенджамин Файер полагал, что только костер может быть достойным наказанием для ведьмы.
«Но я же не ведьма! И если в Уикхеме есть справедливость, то меня не должны обвинить!»
Длинную комнату с низким потолком заполнили тени. В рыжих языках пламени виднелись любопытные лица. Глаза, десятки глаз глядели на Сюзанну и ее мать. Напротив камеры протянулись низкие скамьи для зрителей. Люди столпились снаружи, пытаясь разглядеть сидящих. Напуганные жители деревни опасливо перешептывались, всматриваясь в Сюзанну и Марту с недоумением, любопытством и жалостью.
Шепот и приглушенные голоса становились все громче, пока Сюзанна не зажала уши.
— Мама, почему они глазеют на нас? — произнесла до пушка дрожащим голосом. Прижавшись к матери, она почувствовала, что та вся трясется. — Они же знают нас. Знают, кто мы такие.
— Некоторые из них верят, что смотрят в лицо злу, — ответила Марта Гуди, сжимая руку дочери.
— Но они же нас знают! — повторила Сюзанна недоуменно, сердце так и рвалось у нее из груди.
— Нас спасет наша невиновность, — ответила мать. Голос звучал бодро, но тело продолжало дрожать.
«Эдвард, где ты сейчас? — подумала
Сюзанна. — Разговаривал ли ты с отцом? Сказал ли о нашей любви?»— Эдвард не допустит, чтобы нас сожгли, — сказала она вслух, не отдавая себе отчета.
— Что ты говоришь? — мать посмотрела на нее удивленно.
Сюзанна собиралась ответить, но тут кто-то громко вскрикнул снаружи. Девушка услышала какой-то хлопающий звук, и прямо в лицо ей ударил поток холодного воздуха. За стеной раздавались испуганные голоса. Снова послышалось хлопанье, словно кто-то махал крыльями. Над головой закружилась какая-то тень.
— Летучая мышь! — закричал мужской голос. Тварь пронеслась низко над факелами, затем снова
устремилась к камере заключенных. Крылья колотились, как встревоженное сердце.
У входа в камеру появился Мэттью Файер.
— Откройте дверь! Выводите их! — приказал он.
Мышь пронеслась над головами стражников, и Сюзанна увидела, как все разом пригнулись. Тварь прошмыгнула прямо возле ее лица, и девушку окатил резкий порыв ветра.
— Нужно открыть двери, тогда она вылетит, — сказал Мэттью Файер неожиданно высоким голосом.
Двери распахнули. Пламя факелов замигало от нахлынувшего воздуха. Через секунду мышь выпорхнула наружу и исчезла в темном небе. Дверь снова закрыли.
Мэттью Файер громко крикнул, требуя тишины. Он служил начальником тюрьмы и исполнял все приказания брата.
У него не было такого раскатистого и низкого голоса, как у Бенджамина. И ростом, и статью он так же сильно уступал брату. Но в темных глазах горел тот же амбициозный огонь.
Все разом замолчали. Стало слышно, как скрипят половицы под ногами переминающихся крестьян. Возле двери кто-то тихонько кашлянул.
Мэттыо повернулся к обвиняемым, поправив белый шарф, накинутый поверх камзола.
— Вы можете наколдовать сколько угодно порождений зла, — сказал он Сюзанне и Марте. Его глаза светились, словно догорающие угли. — Вы можете призвать полчища змей и летучих мышей или даже самого Нечистого. Но это вам нисколько не поможет.
— Мы не вызывали эту мышь! — воскликнула Сюзанна.
— Молчать! — приказал Мэттыо. — Молчать! Порождение зла, подобное этому, не могло проникнуть сюда, если его не звали.
По скамьям пробежало негромкое бормотание. Испуганные глаза, в которых отражался свет факелов, пытались разглядеть Сюзанну и ее мать.
— Тише! Тише! — призывал Мэттью, подняв руку. Снова воцарилась тишина. Сюзанна увидела, как один из зрителей, сидевший в дальнем конце комнаты, поднялся на ноги.
— Отпустите мою жену и дочь, — попросил он.
— Это же папа! — вскрикнула Сюзанна, кидаясь вперед, чтобы лучше разглядеть его.
— Отпусти их, Мэттью Файер! Ты же знаешь, что никакие они не ведьмы! — выкрикнул мистер Гуди с жаром.
На середину комнаты вышел высокий человек в черных одеждах и встал рядом с Мэттыо Файером.