Предательство

Наступила гулкая и враждебная тишина, зловещая, заполненная холодной решимостью двух противостоящих друг другу сторон. Ланс грозно надвинулся на Изабеллу, но его юная супруга не дрогнула. Взгляды их скрестились в смертельной схватке. Никто не собирался отступать.

— Ты говоришь о вещах, о которых абсолютно ничего не знаешь. — Его лицо побледнело и застыло от сковавшего его гнева, голос дрожал от накала охвативших его эмоций. — Как ты смеешь говорить мне о моей первой жене — ее звали Дельфина, и она умерла накануне сражения при Ватерлоо, — о том, каким могло бы быть ее отношение ко мне, о том, что она могла бы чувствовать? Это оскорбительно, ты не имеешь права делать это. Будь ты проклята за эти слова!

— Нет, это ты будь проклят, Ланс Бингхэм! Ты и тебе подобные мужчины, которые пользуются женщиной, а потом смеются над ее слабостью — ее уязвимым сердцем. Господь всемогущий, да что я такого сделала, что заслужила это, за что я должна терпеть?..

— Ничего. Ты не сделала ровным счетом ничего. То, что случилось со мной, произошло еще до того, как я тебя встретил, и не имеет никакого отношения к нашему браку. Это объективная реальность, так что, будь добра, просто прими ее.

— Это именно то высокомерное и наглое замечание, которое я могла ожидать от человека, сознающего, что поступил дурно. — Белла держалась прямо и чопорно, ее слова казались холодными и разящими, как остро заточенный клинок. — Я никогда не приму этого, поскольку у вас есть ребенок, который будет играть большую роль в моей жизни.

— Насколько я понимаю эту ситуацию, девочка не имеет к тебе никакого отношения.

— Мы еще посмотрим. Ну а теперь, раз у нас больше не осталось поводов продолжать эту беседу, я была бы весьма признательна, если бы ты покинул эту комнату, чтобы я могла продолжить собирать свои вещи.

Он обомлел.

— Что?

— Либо ты уйдешь, либо я.

— Не будь смешной.

— В данный момент я не хочу иметь с тобой ничего общего. Твое отношение к собственной дочери неприемлемо и вызывает омерзение. Я признаюсь, что вовсе не уверена в своих материнских способностях, однако могла бы заботиться о Шарлотте как о своем собственном ребенке.

Лицо Ланса застыло, как страшная, холодная маска. Тяжелый взгляд неотрывно преследовал ее.

— Поберегись, Белла. Не смей перечить мне в этом. Ты вмешиваешься в дела, которые совсем тебя не касаются. Есть черта, которую тебе не стоит переходить. Ты уже почти наступила на эту линию, и рекомендую тебе приложить большие старания, чтобы ее не переступить.

Он отстранился от нее и направился в сторону двери.

— А Шарлотта?

Ланс повернулся и холодно посмотрел на свою молодую супругу. Его лицо ничего не выражало. Глаза казались пустыми — леденящая душу синева, навсегда сокрывшая от нее его чувства.

— Давайте решим это раз и навсегда, графиня. Мне она не нужна. Она останется в Билтон-Хаус вместе с моей матерью, — бесцветным голосом заявил он, а потом развернулся, сохраняя прежнее самообладание, и вышел из комнаты.

Не в силах пошевелиться, Белла продолжала стоять как стояла. Это просто невыносимо. Что ей делать? Она повернула голову и невидящим, измученным взглядом уставилась на дверь, за которой только что исчез ее муж. В горле у нее саднило, глаза жгло от подступивших слез, однако она не заплакала. Изабелла держалась изо всех сил, с трудом противясь настойчивому желанию позвать его обратно, позволить ему коснуться ее рук, обнять ее, успокоить. О, как же ей самой хотелось облегчить его мучительную боль эликсиром ее любви, любви к мужчине, которого она боготворила! Но она не могла.

Почти сразу после его ухода Изабелла услышала стук лошадиных копыт по засыпанной мелким камнем дорожке — Ланс ускакал в неизвестном направлении.

В тот день Изабелла больше не видела его. Он не вернулся к тому времени, когда она удалилась в другую спальню, расположенную как можно дальше от той, в которой они провели вместе две чудесные ночи, занимаясь любовью до рассвета. Лежа в своей одинокой постели, она мучительно желала оказаться рядом с Лансом, и ее сердце сжалось от нестерпимой печали. Да, она бросила вызов мужу, проигнорировала его требования — но какой ценой? Белла видела его рассерженным и до этого, однако его ярость, его удивительно грозное отрицание возможности пребывания Шарлотты в Райхилле находились за пределами того, что она могла себе даже предположить.

И все же Изабелла собиралась твердо стоять на своем. Она должна была дать ему понять, что он поступает неправильно. Что бы ни случилось, он был ее мужем, и Белла не собиралась пасовать перед сложностями.

Два дня, думала она с горькой иронией, всего два дня, как они женаты, а первое же разлучившее их препятствие кажется высотой в милю. Однако оно не было непреодолимым. Только от нее зависело, как уладить эту ужасную ссору, добиться решения вызвавших ее причин. Она — хозяйка Райхилла, и, если Ланс по-прежнему любит и оплакивает свою первую жену, обвиняя во всем произошедшем невинного младенца, значит, ей придется проявить терпение и подождать, пока залечатся его раны, как бы ей ни было больно самой. А пока она видела свою обязанность в возвращении Шарлотты домой.

На следующее утро Белла проснулась поздно. Ее голова раскалывалась от боли, однако она заставила себя спуститься к завтраку. После того как молодая супруга поинтересовалась, почему место ее мужа свободно, дворецкий сообщил ей, что граф Райхилл уже позавтракал и отбыл из дома. Итак, всего на третье утро семейной жизни Белла завтракала в одиночестве, не имея ни малейшего представления, где находится ее муж.

Поместье Билтон-Хаус производило совсем не такое величественное впечатление, как Райхилл. Дом не был большим, однако, окруженный прелестным леском и полными пестрого цветочного изобилия садами с маленьким озером, по незамутненной водной глади которого плавали лебеди и утки, выглядел просто очаровательно. Когда коляска Беллы подъехала к парадному входу, мать Ланса вышла встретить свою гостью. Казалось, Элизабет точно знала, что ее невестка выберет именно этот час для визита, и ждала ее. Свекровь тепло поцеловала Изабеллу в щечку и радостно сообщила, насколько довольна ее посещением.

— Думаю, вы понимаете, зачем я приехала, — заметила Белла.

Элизабет улыбнулась, сопровождая ее к входу.

— Чтобы увидеть Шарлотту, я надеюсь.

— И забрать ее с собой в Райхилл — если вы на это согласитесь, конечно.

— Именно этого я хочу с тех самых пор, как кормилица с Шарлоттой на руках постучалась в двери моего дома. Я уже разуверилась в том, что Ланс когда-либо пожелает увидеть ее.

— Он и не желает — по крайней мере, пока. Однако пожелает. Должен пожелать. Если бы он только попытался принять Шарлотту, она стала бы для него источником утешения.

Элизабет замедлила шаг и взглянула на невестку, ее голубые глаза озабоченно потемнели.

— Ах, Белла, мне так жаль, что все это вызвало разногласия между вами и Лансом. Это последнее, чего я хотела, — вы ведь лишь совсем недавно поженились.

Белла улыбнулась в ответ с уверенностью, которая не убедила ее свекровь.

— Пожалуйста, не беспокойтесь. Я не сомневаюсь, все образуется. Ланс ведет себя как раненый медведь, не понимающий, что творит. Надо взглянуть на вещи здраво и решить, что делать, если мы хотим продолжать жить дальше.

— Вы правы. Давайте же пройдем в дом и выпьем чаю. А потом я отведу вас в детскую комнату, чтобы вы повидали свою приемную дочь.

Они удобно устроились в очаровательной гостиной, выходившей окнами в сад. Попивая чай и поддерживая вежливую беседу, Белла почувствовала облегчение, когда Элизабет высказала идею прогуляться по саду. Лишь когда они удалились на достаточное расстояние от дома, свекровь предложила Белле присесть вместе с ней на скамейку под решетчатой аркой, которую обвивали кусты роз.