Предателя – на рею!

Словно кто-то что-то сдвинул в ее мозгу. Впрочем, Катя сильно сомневалась, что простой удар головой о что-то твердое мог внести подобную сумятицу в мозг датчанки до вчерашнего вечера. Впрочем, вполне можно было заняться выяснением истинной причины изменений в поведении «боевой подруги» – все равно теперь Сабурова никак не могла присоединиться к продолжающим работу аварийно-спасательным группам. Сейчас к затопленным отсекам подпускали только их. Всех добровольцев из числа пассажиров от всей души поблагодарили, но попросили не заниматься самодеятельностью. Исключение сделали лишь для нескольких мужчин, особенно отличившихся накануне. Кате же оставалось только прогуливаться вместе с Мартой по верхней палубе и гадать, где сейчас ее боевые товарищи и чем они занимаются. Хорошо хоть занятая какими-то своими мыслями датчанка почти не докучала ей разговорами – несколько раз она принималась что-то рассказывать и вдруг умолкала на полуслове.

Катя даже не подозревала, какие мысли на самом деле бурлят в голове датской феминистки. Марта вдруг перестала воспринимать мужчин как самцов, эксплуатирующих женщин. Нет, она не перестала считать борьбу за женское равноправие главным делом своей жизни, но… Но не далее как вчера совершенно незнакомый мужчина спас ей жизнь. И это заставляло ее задуматься – правильно ли она расставила приоритеты в своей жизненной позиции? Перед ней снова и снова вставало это улыбчивое лицо… И этот голос с чуть заметным, немного странным, но таким милым акцентом… И этот способ восстановления дыхания… изо рта в рот. Такой… впечатляющий. Марта вдруг поняла, что… хочет, нет, мечтает познакомиться с этим парнем поближе. Она точно помнила, что обручального кольца у него на руке не было. И ей очень захотелось, чтобы это означало, что он свободен.

Сабурова периодически бросала на Марту осторожные взгляды. Может быть, ей не понадобилось бы столько времени, чтобы приблизиться к разгадке происходящего, но ее мысли больше были заняты тем, где сейчас остальные спецназовцы. И вопрос, где этот сукин сын Милевский, которого, похоже, никто не видел после крушения вертолета, ее тоже интересовал куда больше.

Они с Мартой неторопливо прогуливались по верхней палубе, периодически возвращаясь к разговору о борьбе за женские права. Кате стоило немалого труда не потерять нить беседы. И она пропустила, когда рядом с ними возникла блондинка. Та самая, которая начала увиваться за Миллером-Милевским едва ли не с той минуты, как взошла на борт «Атланты» в Сингапуре. Однако сейчас рядом с Амалией – так ее вроде бы звали – не было ни Миллера, ни брата-фокусника. Если он, конечно, ее брат. «Интересно, – подумала Сабурова, – что нужно этой охотнице за двуногими кошельками от нашей феминистки?» Ее брови едва не полезли на лоб, когда блондинка начала восторгаться успехами Марты в «борьбе за дело феминизма» и твердостью ее духа. Амалия, оказывается, не просто восхищалась тем, как датчанка ставит мужчин на место, но и сама имела схожие наклонности. И, мол, даже могла заехать коленом в причинное место чересчур похотливым поклонникам. Марта внимала ее речам благосклонно, типа приятно встретить единомышленника, но как-то без энтузиазма. Однако Амалия не отступала, продолжая демонстрировать такое рвение, что Кате собственные усилия по созданию себе образа истинной феминистки казались на этом фоне бледными и неубедительными. Весьма вероятно, что этой красотке, демонстрировавшей весьма недюжинные для блондинки со стандартно-модельной внешностью умственные способности, удалось бы убедить Марту в грядущей победе идей феминизма, если бы за их спинами, прислоненными к ограждению палубы, не послышался странный шум.

Катя узнала этот звук и потому обернулась первой. Глаза ее на мгновение расширились от удивления. Марта же смотрела на происходящее, уронив челюсть, со смесью изумления, непонимания, страха и необъяснимого для нее самой восторга. Как, впрочем, и большинство пассажиров, ставших свидетелями того, как всего в сотне метров от лайнера всплыла подводная лодка. Амалия же вдруг замолчала и сделала шаг назад. И Катя потом так и не смогла вспомнить выражения ее лица в тот момент.

Но в тот момент ей было не до сестры фокусника. На верху рубки открылся люк, и на флагшток, поднявшийся рядом с заглушкой перископа, взметнулся звездно-полосатый флаг. Из люка вылез матрос в униформе ВМС США, потом еще один.

«…Твою мать», – мысленно выругалась Катя. Будто мало здесь фэбээровцев. Только американских военных здесь не хватало…

27

Смит и Дуглас, преодолев затопленный переход, оказались в следующем коридоре. Они приближались к корме лайнера, и здесь вода стояла выше. Гарри она доходила до пояса, Смиту с его ростом было еще хуже. Хорошо хоть свет в начале коридора горел. Проверка прилегающих помещений пока ничего не дала – большинство дверей было заперто. На крики фэбээровцев за ними никто не отзывался. В открытых же каютах не нашлось никого, кроме трупов. Потратив на них несколько минут, агенты убедились, что Миллера среди покойников нет.

– Интересно, наши друзья там еще назад не повернули? – полюбопытствовал Смит, остановившись, чтобы отдышаться.

– О, они тебе уже друзья? – хмыкнул Дуглас, дергая очередную дверную ручку. Заперто. – Одного из них ты час назад придушить хотел…

– Верно. Хотел, – задумчиво ответил Смит, останавливаясь. Луч фонаря выхватил из темноты вход в еще одно ныряющее вниз ответвление – потолок в нем спускался практически к самой воде. Агент подошел к арке и прислушался. Дуглас приблизился и остановился рядом.

– Что там? Может, лучше пойдем дальше? Или ты хочешь эту кишку проверить?

Смит поднял руку.

– Погоди. Слышишь?

Дуглас замер. Откуда-то издалека донесся чуть слышный полукрик-полустон.

– Похоже, кто-то на помощь зовет? – неуверенно предположил он.

– Точно, – удовлетворенно кивнул Смит. – И голос явно мужской. Вполне возможно, что это Миллер.

– Ну что, тогда я пошел, – сказал Гарри, собираясь спуститься в затопленное ответвление. Но Смит остановил его.

– Давай я. Я меньше тебя. Мне, если что, легче развернуться будет.

Дуглас не стал спорить – Гарри понимал, что Смит не может простить себе своей неуверенности в начале их полуподводного похода.

– Ладно, ты пойдешь. Только сильно не геройствуй… Может, я с тобой?

– Не надо. Жди меня здесь. Я быстро, – ответил Смит и нырнул. Свет фонаря заметался, растворяясь в темной воде.

Дуглас присел и посветил в узкое пространство между потолком и водой. Похоже, дальше этот просвет сходился в ноль. Ничего страшного, успокоил себя Дуглас. Коридор пойдет обратно вверх раньше, чем у него кончится воздух. Вынырнет, осмотрится, отдышится и приплывет обратно. Уверенности в том, что их звал именно Миллер, у Дугласа не было. Но проверить надо, коллега прав.

Странное дело, оказавшись под водой, Смит вдруг успокоился и осторожно поплыл вперед. Где-то вдали виднелось тусклое свечение – похоже, там уцелела одна из ламп. Это хорошо, легче будет оглядываться, когда выберется. Смит уверенно преодолел отделявшие его от свечения метры. Луч его фонаря выхватил из мутной темноты ступеньки лестницы, и Смит понял, что можно выныривать. Это было кстати – легкие уже начали требовать новую порцию кислорода. Смит рванулся вверх…

И вдруг кто-то обрушился на него всем своим весом. Вместо кислорода легкие агента хватанули морскую воду, он едва не захлебнулся. Смит попытался ударить нападавшего зажатым в руке фонарем, но тот отбил удар и схватил агента за горло. Пальцы Смита разжались, фонарь медленно закувыркался вниз, агент же рванулся вверх, пытаясь глотнуть хоть немного воздуха. Однако противник лишь сильнее сжимал свои пальцы у него на шее. Смит ухватился за его руки, пытаясь их разжать. В глазах у него потемнело, но фэбээровец не сдавался. Смит дернулся вниз – и противник, ожидавший, что он будет стремиться к воздуху, не удержал захвата. Смит вырвался. Но легкие агента уже горели, и он понял, что не сможет нырнуть и вернуться к Дугласу без хотя бы одного глотка воздуха. И он в отчаянии рванулся вверх, из последних сил нащупывая пистолет за поясом и выхватывая его. Голова Смита показалась над водой, и одновременно рядом вынырнула его рука, продолжением которой стал ствол «глока». Грохнул выстрел, и еще один, и еще…

Но противник оказался совсем не там, где ожидал его увидеть Смит. Пули ушли в пустоту. А ответная атака была стремительной. Агента отбросило назад, пистолет выплюнул еще одну пулю, адресованную мимо цели, и удар вражьего кулака выбил его из руки Смита. А потом враг, лица которого фэбээровец по-прежнему не видел, снова навалился на него, увлекая в глубину. Смит отбивался, изворачивался, но теперь противник не ослаблял хватки ни на секунду. Агент отчаянно боролся – уже не с врагом, а за свою жизнь, – но его легкие дожигали последний кислород.

Однако враг оказался сильнее – в последнюю секунду его лицо попало в луч опустившегося на дно фонаря. Глаза Смита непроизвольно расширились от изумления – он узнал нападавшего. И это было последнее, чему он удивился в жизни…

Дуглас, терпеливо дожидавшийся Смита, вздрогнул, когда до него донесся приглушенный водой, но все же хорошо различимый звук выстрелов. Раз, два, три, четыре… пять. Судя по звуку, «глок», отметил Дуглас. Стрелял, похоже, Смит. Но в кого? Ответом была тишина. Только по воде пошли чуть заметные волны. Гарри стало не по себе, и он направил свой пистолет и луч фонаря туда, где совсем недавно скрылся Смит. И вдруг… из темноты вынырнул Смит. Точнее, его труп. Дугласа охватил самый настоящий ужас – он не сомневался, что само мертвое тело преодолеть затопленный коридор не могло. Значит… Значит, сюда его доставил убийца. Гарри вскинул руку и нажал на спусковой крючок, целясь в воду по обе стороны от трупа.