Предавая любовь

Так что за понедельник и вторник, пока я приводила себя в «продавабельный вид», он договорился о новых съемках и вызвал меня в наше любимое кафе. «Янтарный слон» —дешевая забегаловка. Здесь варят дрянной кофе и подают черствые булки, и всё это предлагалось в помещении с пластиком с рисунком под янтарь. Почему мы всегда собираемся здесь? На этот вопрос я ответить не могу. Просто потому что. Семь пет мы обсуждаем серьезные вещи либо в моем доме, либо тут.

Вик поджидал меня у входа. Вручил маленький букет цветов и галантно открыл дверь. Такое поведение моего циничного друга говорило об одном — будет что-то интересное. Что-то такое, что может нас поднять на гребень волны или же потопить, переломав кости.

Набрав на панели наш обычный заказ — кофе и соленые сухарики, Вик торжественно произнес:

— Я договорился с Алеззи.

— Я еще не определилась с датой самоубийства, — фыркнула я и попыталась приладить поудобнее букет цветов.

Подошедший официант побледнел и чуть не пролил кофе. Держа спину неестественно прямо, он слишком спешно ушёл, из-за чего не удалось удержаться от смешка. Вокруг меня не утихает шумиха все семь лет, но впервые может появиться новая нотка в коктейле сплетен.

— Опять слухи пойдут, — хмыкнул Вик. — Нет, это другая съемка. Ты же знаешь Алеззи, он работает над десятком проектов одновременно.

— И что за проект? — я с удовольствием понюхала ароматный напиток, но пробовать не стала. Увы, вкус запаху не соответствует.

Мой агент деланно-смущенно улыбнулся, и негромко, вкрадчиво, промурлыкал:

— Очень скандальный. Проект «Поправка двадцать девять».

Он явно рассчитывал на какую-то особенную реакцию.

— Поправка? — я нахмурилась, соображая, что это может быть. — У нас поправки выходят каждый месяц, причем пачками.

— Та самая, особенная поправка! Тиль, ну ты же сама от нее страдаешь! Та самая, запрещающая истинным парам расходиться.

— Не четкая формулировка, — нахмурилась я. —Женщина не имеет права голоса, все решает мужчина.

— Вот-вот, — покивал он. — Неизвестный спонсор выделил Алеззи нереальное количество денег за качественное фото.

Нереальное? Для Вика? Никогда бы не поверила, что есть такие суммы.

— Не томи, — поторопила его я. — Тебе бы на подмостках выступать, актер.

— Да, я мог бы, — гордо вскинул подбородок он. — Но, увы, не нашлось второго Вика Вайгера, чтобы раскрутить первого Вика Вайгера. Итак, полное название нового проекта «Поправка двадцать девять. Истинное счастье». Цвет — черно-белый, антураж — цепи, веревки, шипы... Ну тут Алеззи еще думает. Над образом тоже думают, пока что в работе имитация ссадин и кровоподтеков.

— Обнаженная натура?

— Скорее всего нет. Алеззи что-то думает с платьем под горло, — он пожал плечами, — будет интересно. Предварительный договор готов. Ты в деле? Я подтверждаю твоё участие?

Прикрыв глаза я представила, что будет после выставки. У Алеззи свое помещение, огромная толпа почитателей. Более профессионального и востребованного фотографа попросту не существует. И он решился... Вряд ли из-за денег. А решусь ли я?

В нашей с Эверардом жизни уже были ссадины и кровоподтеки. Один раз. Нет, он не поднял на меня руку. Банальные засосы и как будто случайные царапины. На следующий день мне предстояла тяжелая и ответственная фотосессия. Гримерам пришлось потрудиться, чтобы скрыть следы страстной ночи. А я получила первый в своей жизни штраф.

— Конечно в деле, — фыркнула я. — Нам хорошо заплатят?

— Нереально хорошо, Тиль. Нереально. Ты сможешь уйти и никогда больше не работать, как и хотела. Это будет страховка на тот случай, если...

Он не стал договаривать. Но я поняла — наш проект можно будет подвести сразу под три уголовно-наказуемые статьи.

— Я хотела уйти из индустрии до того как встретила свое «истинное счастье», — усмехнулась я. — Теперь я буду работать пока не сдохну.

— Вот и славно. Значит, будем готовиться. Тебе нужно сбросить семь килограмм, чтобы проступили ребра и подвздошные кости. Ключицы у тебя прекрасны, но все же.

— Первым у меня худеет лицо.

— И запавшие щеки — просто идеально, — промурлыкал Вик. — Как славно, что ты оборотень. Лиши тебя мяса и — вуаля! — оживший скелет с маниакальным блеском глаз. Только витамины не забывай пить, чтобы волосы не посеклись.

Вик разглагольствовал, а я кивала. И гадала — стоит ли оно того? Не зря ли я ввязываюсь в откровенно политический проект?

Рассчитавшись (каждый сам за себя), мы с Виком поехали ко мне. Неугомонный агент собирался перетряхнуть мой холодильник и оставить только овощи.

— А то знаю я твою хищную душу, — посмеиваясь, ворчал он, — небось все-все полки забиты мясом и колбасами.

— Дай хоть сегодня поесть по-человечески! — взмолилась я.

— Вот именно сегодня ты и будешь есть по-человечески — овощи и фрукты, — хмыкнул Вик. — Сердце моё, Алеззи готовит площадку. Ты же не хочешь, чтобы вместо тебя там оказалась эта доска Астория?

— Как она может в этом участвовать, если она чистый человек? — возмутилась я.

— Линзы плюс обработка в графическом редакторе. Конечно, Алеззи предпочтет тебя, ведь больше возможностей и меньше мороки.

— Ладно, все, поняла. Как только узнаешь дату съемки, отпиши мне. Устрою голодовку в последние сутки.

— Вот за что я люблю с тобой работать, — промурлыкал Вик и похлопал по водительскому креслу, — Брок, притормози и оплати полосу. Звезду, как-никак, везешь.

Сам Вик чаще пользовался обычными дорожными полосами. Ему-то что? Он с любой окраины способен договориться. Его машина оснащена всеми благами цивилизации: лэптоп, интернет, несколько смартфонов. И все это только для машины. Дома еще несколько устройств связи. Все гаджеты связаны между собой и дублируют контакты, так что Вик из любой пробки способен работать. Что он и делает.

Вот и сейчас, потеряв ко мне интерес, он переписывается с Алеззи. Гениальный фотограф не любит телефонных разговор и предпочитает смс. Узнав об этой не афишируемой слабости, Вик выбил мне первую съемку с ним. И с тех пор четыре из семи съемок — съемки с Алеззи.