Предчувствия ее не обманули

– У тебя что-то в волосах.

– Что? – испугалась я.

– Перышко, – успокоил он, обнял меня за плечи и снял с волос перо. Видно, когда я дядю Мишу укладывала спать, оно вылетело из подушки.

– Анфиса, он с тобой заигрывает, – хмыкнула Женька, наблюдая эту сцену.

Я собралась ответить, но тут взгляд мой упал за окно, и я слабо пискнула. Через парк решительно шагал Роман Андреевич, наши глаза встретились, и его взгляд не сулил ничего хорошего. Прикинув, как выглядела сцена с пером со стороны, я на всякий случай затосковала. Оказалось, не зря. Ничего не подозревавший Сергей стоял рядом, опершись на подоконник, я запоздало метнулась от него в сторону, и тут входная дверь грохнула. Женька едва не подпрыгнула от неожиданности, еще не зная о свалившемся на нас счастье, и в кухне появился Ромка.

– О, смотри-ка, – увидев его, хмыкнула подруга. – Совесть у человека проснулась.

Игнорируя Женьку, муж шагнул ко мне, ткнул пальцем в Сергея и произнес:

– Это соседка?

– Рома… – начала я.

– Сосед, – мало что понимая, ответила Женька.

– Так вот почему ты торчишь в этой дыре? – рявкнул Роман Андреевич. Зная характер моего мужа ничуть не хуже меня, Женька забеспокоилась:

– Ты белены объелся, что ли?

– Я тебя спрашиваю, – повысил голос муж, хотя и до того говорил чересчур громко.

– Веди себя прилично, – предупредила я.

– Ах, так это я должен вести себя прилично? Она на моих глазах обнимается с этим хмырем…

«Хмыря» слегка передернуло.

– Что вы себе вообразили? – возмутился он весьма некстати.

– Где дверь, знаешь? – повернулся к нему Ромка. – Двигай в том направлении, иначе выброшу тебя в окно.

– Выбросит, – кивнула Женька со вздохом, стукнула себя кулачком в грудь и завопила: – Это мой блондин, это я его охмуряю. Ну, неужели так трудно запомнить: Анфисе нравятся брюнеты, а он блондин. Выходит, он мой.

– Ты вообще молчи, – махнул рукой Ромка.

– Не могу я молчать, когда вижу несправедливость. Анфиса чиста и невинна, а ты ведешь себя, как неандерталец.

Тут Ромка взглянул на стол и рассвирепел окончательно:

– Где второй?

– В гостиной лежит, – ответила я.

– Отлично. Ты еще здесь? – спросил он Сергея.

– Да что происходит? – отлепившись от подоконника, промямлил тот.

– Муж у меня идиот, – пожала я плечами.

– Я в самом деле пойду, – кивнул сосед, с опаской обошел Романа Андреевича и скрылся в холле.

– Что ж ты моего жениха-то напугал? – всплеснула руками Женька. – Потом поедом будешь есть, что замуж не выхожу. Выйдешь с тобой замуж…

Роман ее уже не слушал и устремился в гостиную.

– И как ты его терпишь? – сочувственно вздохнула Женька. – Пойдем дядю Мишу спасать.

– Это что такое? – в некотором замешательстве спросил муж, разглядывая спящего.

– Это мой родственник. Почти что дядя. Хотя вроде уже и нет, раз они с теткой развелись. В окно его не надо. Спит себе человек, и пусть. Дом большой, ты вполне можешь орать в другой комнате, – заявила Женька.

– Ромочка, – ехидно сказала я, – если припадок у тебя закончился, выпей чаю.

– Покушаешь с дороги? – предложила Женька.

– Я видел, как он тебя обнимал, – нахмурился Роман.

– Не верь глазам своим, – буркнула подруга и добавила: – Отелло хренов. Анфиса, скажи, что тебе никто, кроме него, не нужен. Хотя я не понимаю, чего ты в нем нашла.

– Так что там с припадком? – осведомилась я.

Ромка сделал зверскую физиономию и пошел к столу, сел, но от еды наотрез отказался. Это меня обеспокоило: поесть он всегда любил.

– Ты вроде бы не собирался приезжать? – усмехнулась я.

– А ты и рада…

– Ничего подобного.

– Чуяло мое сердце, что-то тут нечисто. И точно. Соседка у них, с уборкой помогает… Оттого и торчите здесь неделю.

– Очень надо… – Тут Женька не удержалась и добавила: – У нас здесь, между прочим, труп. Ага. Вчера нашли.

Я послала ей взгляд, полный «благодарности», но было поздно. Лицо Ромки пошло пятнами.

– Труп? Да что это за наказание, стоит вам куда-то отправиться…

– И правда, Рома, – пожаловалась Женька. – Видно, у нас эта… карма такая. Мы уж и сами не рады.

– Какой труп? То есть чей?

– Возле нашего дома нашли, с той стороны забора. Говорят, шпана из Колыпина.

– Только этого не хватало.

– Вот-вот, и я того же мнения. А еще в доме привидение водится. Мы тебя чего ждали-то, совершенно невозможно обойтись без мужского плеча, пришлось у соседей ночевать.

Зря она соседей вспомнила.

– Десять минут на сборы! – рявкнул Ромка. Женька от его вопля вновь подпрыгнула.

– Ты хоть предупреждай…

– Время пошло! – вторично рявкнул он, но уже без прежнего эффекта.

– Никуда мы не поедем, – отрезала я. – А ты, пожалуйста, скатертью дорога.

– Ах, вот как?

Далее события развивались с бешеной скоростью и по не совсем привычному сценарию. Обычно в этом месте Ромка начинает понемногу приходить в себя, я спокойно объясняю ему, что он придурок, а он внимает и стыдится. Однако в этот раз он свирепел все больше, на соседе просто зациклился, не желая верить, что никаких объятий возле окна не было. Чертыхнувшись, я удалилась на второй этаж, Ромка побежал за мной, припомнил все наши расследования, мои отлучки из дома и вернулся к трупам, как будто я виновата, что они каким-то образом появляются. Кончилось все совершенно неожиданно.

– Я тебя под замок посажу! – взревел он.

В этот момент мы скандалили в кабинете Льва Кузьмича, он находился в самом конце коридора, дальше бежать уже было некуда, оттого я и решила там укрыться. Ромка распахнул дверь в спальню хозяина, убедился, что окна там нет, впихнул меня туда, достал из замка ключ, потом захлопнул дверь и запер ее с другой стороны кабинета.

– Посиди и подумай о своем поведении. В следующий раз будешь знать, как с посторонними мужиками обниматься.

– Идиот! – закричала я и немного попинала дверь ногой без всякого, впрочем, успеха.

– Господин полковник, – верещала с той стороны двери Женька. – У тебя что, совсем мозги отшибло? Кто ж так обращается с гордостью русской литературы?

– А ты молчи, не то тоже посажу под домашний арест.

– Ох, мама дорогая, до чего мужик дурак. Какой ты мне пример показываешь? Вот и выходи после этого замуж.

Дверь кабинета захлопнулась, и все стихло. Правда, минут через пять на первом этаже послышались голоса, но не очень громкие.

– Свинья, – сказала я, разглядывая запертую дверь. Спускать мужу такое безобразие я была не намерена, оттого первым делом заперла дверь на щеколду со своей стороны. Теперь, если он захочет войти, ему придется убедить меня открыть дверь. – Объявляю голодовку, – сказала я, очень жалея, что меня не слышат.