Предел безнаказанности

– Василий, ты эту рыбину, где поймал? – Крымов поднес щуку чуть ли не к самому лицу старшего лейтенанта.

– Ну, даешь, Игорь Викторович! – ухмыльнулся Павелко. – Кто же тебе уловистые места откроет!

– Я серьезно спрашиваю, Василий! – Крымов готов был схватить его за грудки и как следует тряхнуть. Ты ведь поймал ее в Раево, вчера вечером, да?

– Далось тебе это Раево!

– Нет, ты ответь! – не унимался Крымов. – В Раево ловил?

– Почему это я должен кому-то отвечать? – наиграно возмутился Павелко. – И вообще, гражданин следователь, какое вы имели право чужую машину взламывать! – он вдруг вырвал рыбу из его рук и отступил, готовый к любым ответным действиям.

– Ты должен мне ответить! – шагнул к нему Крымов.

– Спокойно! Я знаю ваши зеленоватые наклонности, гражданин следователь. Вы не любите ловить рыбу, не собираете грибы, не убиваете комаров, – полушутливо говорил Павелко, шаг за шагом отступая от надвигающегося Крымова. – Но в смерти этой щучки повинен не я, гражданин вегетарианец. Я купил ее на трассе у незнакомого мужика, торгующего рыбой. Купил точно так же, как и вы покупаете мясо зарезанных кем-то коровушек.

Следующий шаг он сделал не назад, а вперед из-за чего столкнулся с Крымовым грудь в грудь.

– На этом, я думаю, допрос окончен? – старший лейтенант отступил в сторону, увернулся от пытавшейся задержать руки и, ничего больше не желая слушать, сел в машину и укатил.

* * *

Из электрички на платформу людей вместе с Крымовым вышло совсем немного. Одного за другим он спрашивал, как добраться до деревни Раево, но все недоуменно пожимали плечами, словно о такой и не слыхивали. Следователь уже подумал, что неправильно сориентировался по карте и вышел на остановку раньше или позже, когда молодой парнишка на его вопрос махнул рукой в сторону дальнего леса и сказал, что интересующая Крымова деревня как раз за ним. И посоветовал идти туда не напрямую, а сначала по просеке и уж потом, не переходя по мостику ручей, свернуть направо, откуда до Раево останется совсем чуть-чуть.

Чувствовался морозец. Идти Крымов старался как можно быстрей, боясь, что темнота застанет его в лесу, и он действительно заблудится. Видно было, что по заметенной снегом, петляющей среди толстых елей, тропинке, ходили редко. Сбиваясь с дороги, он пару раз проваливался в сугробы выше колен. Снег забивался в сапоги, и приходилось разуваться, чтобы его вытряхнуть. Мостика, как такового, он не нашел, но по нескольким уложенным в ряд деревьям и сырости вокруг них, догадался, что здесь и протекает ручей. Прежде чем повернуть направо, Крымов постоял какое-то время, прислушиваясь, но не услышал ничего, кроме ветра, шумевшего в вершинах деревьях.

Он совсем запыхался, когда вышел на опушку леса. За полем начиналось Раево. Приближаясь к деревне, Крымов подумал, что такое благозвучное название меньше всего соответствует происходящим здесь в последнее время событиям. Дай-то Бог, чтобы у них не было продолжения.

Уже издалека Крымом увидел на белой поверхности водоема темное шевелящееся пятно, оказавшееся вороной. Как только он ступил на лед, птица взлетела, держа в клюве что-то длинное, но потом уронила добычу и с противным карканьем уселась на верхушку самой высокой липы. Крымов погрозил ей кулаком, но она, словно назло, закаркала еще громче. И только после того, как он наклонился и, подняв снежный комок, широко размахнулся, ворона улетела.

В разных концах озера Крымов насчитал восемь жерлиц. Одна из них стояла на том самом месте, где в прошлую субботу Павелко поймал щуку, и откуда только что взлетела ворона. Жерлица наверняка принадлежала старлею. Снег вокруг нее местами был в красно-желтых пятнах. Вороне, видимо, было чем здесь поживиться. Крымов сделал несколько шагов и поднял, оброненную ею, обваленную в снегу, тонкую кишку, скорее всего рыбью. И тут тишину нарушил шум приближающегося автомобиля…

* * *

Василий Павелко, по привычке оставив «Ниву» незапертой, сбежал с пригорка на лед. Оглядевшись и, как всегда, не увидев здесь ни одной живой души, пошел по очереди проверять жерлицы. На одной живец был сорван или же сам соскочил с тройника, а на трех жерлицах окуньки оказались снулыми, и их следовало заменить.

«Поймать сегодня щуку просто необходимо, – думал Павелко, направляясь к замаскированной лунке, в которой у него в специальном кане со вчерашнего дня был припрятан живец. – Поймать и умертвить. На этот раз не обязательно протыкать ей голову штыком или вспарывать брюхо. Достаточно хорошенько шмякнуть рыбу об лед – и все дела. Но сделать это надо ближе к вечеру, лучше всего после шести, когда следователь Крымов уйдет из управления. Пусть смерть настигнет его где-нибудь на улице. Он вдруг упадет, и прохожие подумают, что человек поскользнулся, да так неудачно, что отбил себе все внутренности и сразу отдал богу душу».

Нельзя сказать, что Павелко очень уж желал смерти следователю. К Игорю Викторовичу он относился совсем не так, как к майору Панцелютину. Вчера, втыкая скальпель в анальное отверстие пойманной щуки, Павелко получил настоящее удовольствие. Ведь вспарывая рыбье брюхо, он, словно вторым зрением, видел, что совершается за несколько десятков километров отсюда с Панцелютиным – его соперником, обидчиком, врагом.

Как такое может быть, Павелко не знал. Но это было. Оперуполномоченный умел сопоставлять факты не хуже любого следователя. Но и кроме этого, что-то, независимое от его желания, заставляло поверить, что все, происходящее с выловленной в Раевском озере щукой, каким-то необъяснимым образом повторяется и с человеком, с которым общался «удачливый» рыбак. Так случилось с Ерохиным, так случилось с Виктором Пряхиным и, по-видимому, еще раньше – со многими другими. Так случилось и с майором Панцелютиным.

Только сегодня утром Павелко до конца осознал, какой таинственной силой стал обладать. Панцелютин, был мертв, но никому и в голову не могло прийти, кто на самом деле убил майора. Наоборот, для всех было очевидным, что сделала это медсестра Федорова. И только он, старший лейтенант Павелко, знал невероятную правду. И он же погубил свою любовницу, якобы найдя под окнами кабинета скальпель с ее отпечатками пальцев, который накануне сам же и выкрал из медицинского кабинета.

Да, тайна была страшной, в нее невозможно было поверить, но все же еще один человек оказался очень близко к ее разгадке. И он тоже должен был умереть…

Павелко заменил последнего живца уже в сумерках. Часы показывали пятый час. Поклевка, а он был уверен, что хоть одна щука, но обязательно вздумает полакомиться предложенным ей окунишкой, могла случиться в любую минуту. Но лучше бы чуть попозже…

* * *

Крымова начала бить дрожь. В доме, куда он забрался – том самом доме покойного Григория Филиппова – было не теплей, чем на улице. Но трясло следователя все же не столько от холода, сколько от страха. Он смотрел в окно, видел колдующего над жерлицами Василия Павелко и про себя молился, чтобы, не дай Бог, тот поймал бы хоть одну щуку.

Здравый смысл говорил, что переживает Крымов напрасно, что все его предположения о якобы существующей взаимосвязи гибели в Раево людей и щук на самом деле являются ничего не значащим вымыслом. Но в то же время он осознавал, что именно в этом доме нашли свою смерть три человека. Причем точно такую же смерть, которая постигла щук, пойманных чуть раньше в местном озере. И связывая в цепь, произошедшие в Раево события, он очень боялся, что сегодня одним из звеньев этой цепочки может стать и его смерть.