Предел Доминирования

— Его язык ощущается волшебно, да, прелесть?

— Да, — всхлипнула девушка, поднимая отяжелевшие веки. — Еще. Я дам тебе и Лиаму все, что вы пожелаете.

— Что угодно? — съязвил Хаммер.

Она судорожно кивнула, умоляя глазами об экстазе, который они могли ей дать… или же отказать в нем.

— Открой для меня свой ротик, Рейн.

Голодным взглядом мужчина смотрел на ее соблазнительные губы, обхватившие его ствол. Положив ладонь на изголовье кровати, Макен отдавал Рейн каждый дюйм своего толстого и твердого члена. Ощущение ее чувственного, порочного рта заставило яйца сжаться, а по спине побежали мурашки удовольствия.

— Да! Вот так. Возьми его глубже. Соси жестче.

Рейн скользила по его члену своим жаждущим языком. Наслаждаясь ощущениями, от которых разве что кости не плавились, Хаммер закрыл глаза и схватился за край изголовья. Он страстно желал наверстать все то, что не посмел делать с ней в течение нескольких месяцев…

Потянув один из ящиков прикроватной тумбочки, мужчина вытащил моток шелковой веревки, а затем вынул член изо рта Рейн. Он сразу же лишился ощущения ее сладкого поклонения, но успокоил себя тем, что всего через несколько секунд он погрузится в уютные объятия ее киски.

— Я хочу тебя подо мной, связанной. Обездвиженной, — пробормотал он хрипло, складывая руки девушки над головой и обматывая веревку вокруг запястий резкими рывками. — Полностью в моей власти.

Когда Макен затянул узлы и начал крепить веревку к каркасу кровати, Рейн замерла. Ее глаза расширились, зрачки молниеносно увеличились.

— Нет! Стоп, — она начала биться, словно дикий зверь в силках, пинаясь, тряся головой и плача. — Стоп. Боже, стоп! Париж!

Девушка использовала стоп-слово. Внутренний зверь Хаммера мгновенно притих. Ошеломленный, он размотал веревки. Внутренности мужчины словно окаменели.

Лиам переместился и присел на корточки между ног Рейн. Мужчины переглянулись. Его ирландский друг был так же поражен, как и он сам. Два месяца назад, их девочка любила веревку и наручники — все, что вверяло ее тело в их распоряжение. Раньше, когда оковы касались ее кожи, она таяла.

Теперь же она казалась напуганной сверх меры.

Хаммер отбросил шелковую веревку подальше, с глаз долой. Рейн все еще выглядела бледной, потрясенной и напуганной.

— Все хорошо, любимая, — присел Лиам подле нее. — Никто не навредит тебе.

— Сделай глубокий вдох, — команда Хаммера прозвучала тихо, но была сравни удару плетью. — Никаких оков нет. Все закончилось. Сосредоточься на нас.

Девушка побледнела, отодвинулась от него и свернулась калачиком.

Хаммер почувствовал себя так, словно его ударили по яйцам. «Он, блять, должен был знать все, чего не следует делать, после случившегося с его покойной женой. Например, пьянеть от своей власти и следовать своим импульсивным потребностям. Почему он кажется настолько одержимым повторением прошлого?»

«Черт».

«Черт».

«Черт».

Не сговариваясь, мужчины легли по обе стороны от Рейн, прижимаясь ближе, даря тепло своих тел и успокоение.

С того момента как эта девушка появилась в его жизни, Хаммер поставил перед собой задачу узнать все о Рейн. Ее менструальный цикл. Марку ее любимого цитрусового шампуня. Ее ненависть к соленьям. Фильмы, которые заставляли ее плакать. Каждую ее грязную фантазию и «тайную» влюбленность. Каждое достижение. Каждое сожаление. Каждое выражение лица, соответствующее ее настроению. И он не пропускал ничего… до сих пор.

Макен чувствовал себя недостойным, после того как положил Джульетту в гроб, восемь лет назад. В некотором смысле, эта ошибка задела его слишком сильно.

— Рейн, любимая, — пробормотал Лиам. — Поговори с нами.

Девушка не ответила, лишь тихо вздохнула.

Что не помешало Лиаму и Хаммеру держать рот на замке. Сейчас, Рейн не нужны команды, чтобы открыться. Она нуждалась в сострадании Лиама. Когда их девочка замыкалась в себе, он мог достучаться до Рейн.

Хаммер наблюдал молча.

— Ты в безопасности. Дома. Ты слышишь меня, любимая? — Лиам произнес эти слова очень нежно. — Следуй за звуком моего голоса. Пойдем.

Она замерла, икнула, моргнула и посмотрела на Лиама.

— Хорошая девочка. Теперь скажи, как ты себя чувствуешь.

— Мне стыдно, — она мучительно вздохнула. — Я ударила тебя. О, боже. Мне жаль.

Лиам покачал головой:

— Не надо. Мы понимаем.

— Я не понимаю. Что произошло? В одно мгновение я таяла между вами. А в следующее, мне захотелось бороться.

— Ты представляла себе Билла? — напрягся Хаммер.

— Нет, — она выпрямилась и отодвинулась, приближая колени к груди. — Но я снова ощутила этот страх. Я чувствовала, что если позволю себя связать, то умру, — извиняющееся выражение смягчило ее взгляд. — Я думала, что была готова ко всему, но…

— Ты не была. И это я сожалею, — настаивал Хаммер. — Я связал тебя и вытащил твой страх наружу. Господи, если б я только знал…

— Ты не можешь винить себя, — сказал Лиам. — Поэтому его и называют «скрытым спусковым крючком».

«А кого еще ему винить?»

— Я бы никогда намеренно не заставил тебя преодолевать свои пределы, прелесть.

Девушка смотрела на свои колени:

— Быть связанной — это одна из тем, над которой я буду работать с моим психотерапевтом, но… то, что произошло, не отражает мою необходимость подчинения или мои чувства к вам.

Хаммер беспокоился, что девушка пыталась сделать так, чтобы ее слова выглядели более правдиво, чем это было на самом деле. Единственным проблеском было то, что она обсуждала свой страх и его причину — то, что Джульетта никогда не делала. В прошлом, были моменты, с которыми Рейн не справлялась. Теперь она добилась потрясающих результатов.

— Милая, — Лиам притянул ее в свои объятия, — нам не нужно связывать тебя, чтобы доставить удовольствие… или чтобы мы могли чувствовать себя лучше.

— Я не знаю, когда буду снова готова к ограничениям, но я буду стараться, — Рейн прижалась к нему, ее голос срывался, но звучал уверенно. — Мне больно, потому что я знаю, что это разочаровывает вас обоих.

«И после всего, что она пережила, она еще заботилась о том, что разочарует их? Черт, да он был просто ублюдком».

— Ты совсем не разочаровываешь нас, — заверил ее Лиам.