Пределы

Но почему-то предательница память напомнила ему о клювоносе с его мёртвыми пятью рыбами. Ладошка Тарина зачесалась, и он потёр её.

— Чего ты суетишься? — спросил Эдон.

— Рука, а не подмышка, — выпалил Тарин. — Целитель ничего не говорил про руку. Она чешется.

Гайдеон встал из-за смотрового стола и подошёл.

— Не позволяй своему остроумию довести тебя до неприятностей, мальчик. Покажи мне свою ладошку.

Тарин сглотнул и смиренно подал руку.

— Это от острых штук клювоноса, — пробурчал Тарин, злясь на себя, что поделился информацией.

— От крючка, — сказал Гайдеон. — Всё уже зажило. Внутри осталась капля запёкшейся крови, но она рассосётся. И в следующий раз называй его капитаном Гарриком.

— Запёкшаяся кровь? — Тарин испуганно сглотнул. Как кровь может запечься?

— Тебе повезло, что в рану не попала инфекция. Потому что тогда бы понадобилась твоя Леди, чтобы спасти тебя. А теперь перестань крутиться и сиди спокойно. Скоро к тебе подойдёт Хелем.

Вот дерьмо! Тарин уже почти забыл об этом! Кто-то собирается украсть его зуб. Тарин плюнул на пол со страху. Ай-й-й! Его бедное ухо — Гайдеон отвесил Тарину оплеуху и ушёл. «Так нечестно, — подумал Тарин. — Я ведь плевался не в него».

— Офер! — позвал целитель. — Сходи, свари ему успокаивающую настойку. А затем позови Хелема с инструментами.

Все мальчишки были осмотрены к тому времени, когда в зале появился Хелем. За ним вошёл парень, несущий в руках красную металлическую коробку. Тарин поёжился. Хелем просто гигант. К тому же волосатый. В отличие от других мужчин он был одет в чёрные штаны из какого-то плотного материала и широкий кожаный фартук. Живот Хелема выпирал, а его руки были настолько большими, что казалось, он не сможет опустить их. Пальцы — толстые, с выступающими суставами. Руки и грудь Хелема были усыпаны чем-то серебристо-розовым, с засохшей кровью по краям. Помощник Хелема был размером с его ляжку. Оглушающим голосом и, тряся животом, Хелем поздоровался с Гайдеоном и Эдоном.

— Кадеты, — прогрохотал Хелем. — Разбейте мальчишек на одно- и двухлетние зимние группы. Офер! Напои дважды пойманного настойкой. Он пойдёт последним и к тому времени успокоится.

Тарин застонал, наблюдая, как мальчишек уводят с трибуны и расставляют в два ряда, следуя указаниям Гайдеона, предварительно подведя каждого к целителю.

Офер присел рядом с Тарином.

— Упрости мне задачу, Тарин, и просто выпей настойку. В ней нет ничего плохого, обещаю. На вкус она напоминает стебли травы, и поможет, когда Хелем тебя позовёт.

Тарин вздохнул и взял кружку, глядя на светло-зелёную жидкость внутри.

— Или, — добавил Офер, — Мика тебя подержит, пока Эдон будет сдавливать челюсти, а Кинан вливать настойку тебе в горло. И никого не будет волновать, проглотил ты её или подавился. — Офер похлопал Тарина по плечу, показывая, что это был дружеский совет.

— Дерьмо, — проворчал Тарин и выпил.

Офер забрал кружку и перевернул её, показывая Хелему, что она пустая, а затем сел рядом с Тарином.

— Мне приказали успокаивать тебя, пока Хелем будет работать над другими мальчишками. Нам разрешили тихо разговаривать.

Все вопросы Тарина куда-то улетучились, но Офер всё равно продолжал говорить.

Хелем у нас оружейник — он делает вещи из металла. Он всё время обжигается в своей кузнице. Его парень заставляет его носить рубашку, но Хелем говорит, что одежда может загореться, а на коже всё заживёт. Поэтому он ходит в фартуке и рычит, когда искры и горячие кусочки металла попадают на тело. А пока его мальчишка тайно шьёт ему кожаную рубашку. Они связаны уже три зимы. Маток попал сюда тогда же, когда и я. Ты, наверное, его не помнишь, — вздохнул Офер. — Хелем очень добрый. Он выглядит так, словно готов разорвать тебя на куски, но он будет очень осторожен. Не спорь с ним.

Сомневаясь, Тарин смотрел, как к Хелему подвели мальчика, положили его руку на стол, и молот Хелема поднялся вверх.

Тарин зарычал, а тот мальчишка взвыл. А потом… его отпустили, и он быстро отполз в сторону, поблёскивая металлической полоской на запястье. Курсанты заржали, глядя на жёлтую струйку, текущую по ноге следующего в очереди мальчишки.

Эдон подошёл к окольцованному парню, повернул его к мальчишкам и поднял его руку вверх. Теперь, когда мальчик стоял ближе, Тарин узнал в нём Пэрри. Они появились в лесу вместе, но потом редко пересекались, не считая той холодной зимы в здании Начала Времён.

— Это браслет вашего отряда. Узор показывает, в какой год вас забрали из леса. Стойте смирно, когда Хелем будет закреплять браслет, и больно не будет. — Хелем потрепал плачущего мальчишку по волосам. — Правда? Скажи своим друзьям, чтобы они не боялись.

Пэрри дважды глубоко вздохнул, всхлипнул и сказал:

— Хелем просто стучит по петле, чтобы её закрыть. Это совсем не больно.

— Хороший мальчик. Офер, дай ему леденец за то, что он был первым.

Пэрри сел с другой стороны от Офера, который угостил его маленьким липким кусочком.

— Положи его в рот, но не глотай. Он должен растаять. — Офер тайком отправил такой же кусочек себе в рот. — Видишь, это не вредно. — После этого Офер угостил и Тарина.

— Леди! Он же сладкий! Тарри, это как целое звёздное небо ягод за раз, — восторженно вскрикнул Пэрри.

Тарин доверился Пэрри и Оферу и положил в рот медовый леденец. Ничего. И вдруг… О Леди! Волна жидкого блаженства — даже лучше, чем дар — попала ему в желудок.

К ребятам подсел ещё один мальчишка с двумя браслетами на запястье и высыхающей мочой на ноге. Офер дал и ему леденец.

— Почему у него два браслета? — с интересом спросил Тарин.

— Потому что он пробыл в лесу семь лет. Это значит, что он проведёт здесь две зимы, прежде чем его смогут выбрать. Следующей зимой один из браслетов снимут. У Пэрри один, потому что он прожил в лесу восемь лет, так же как и ты. В конце этой зимы какой-нибудь офицер снимет его браслет и поставит свою метку, либо его заменят на новый, указывающий на место, где он работает, и Пэрри станет ничейным мальчишкой.

Офер потёр своё запястье.

— У меня нет ни одного. Когда-то у меня была метка офицера, но теперь я принадлежу общине и выполняю любые поручения. Без права выбора и без офицера.

Тарин понимал, что должен испытывать к Оферу сочувствие, но не мог.

— Так теперь ты более свободен?

Офер фыркнул.

— Нет, Тарин. У меня больше нет защитника, равно как и нет свободы.

Постепенно скамейки вокруг них заполнялись мальчишками, и Офер угощал каждого леденцом. Тарина же начало пошатывать, как в жаркий летний день. Ему стало тепло из-за сидящих рядом мальчишек и тёплой футболки. Во рту ощущалась приятная сладость медового леденца. «О! — вспомнил Тарин. — И успокаивающего чая». Тарин зевнул и прислонился к Оферу.