Предназначение. Книга 1. Часть 4

А как это лучше всего сделать? Да очень просто – переключить его внимание на что-нибудь другое. Вот я и переключал.

– Домой! – я пожал плечами. – По маме и сестренкам соскучился! – честно признался я.

Услышав мой ответ, отец улыбнулся и его взгляд смягчился, утратив напряженность.

– Эх! – отметив изменение в его взгляде, продолжил я, мечтательно закатив глаза. – Сейчас бы мамкиного борща!

– Да! – хмыкнул в ответ отец. – Борщ – это здорово! Вот, приедем домой, попрошу маманьку забацать нам с тобой борщеца!

И он, на мгновенье, мечтательно прикрыл глаза.

– Так, пап, – дав отцу немного помечтать, продолжил я, потому что всадники и встретивший их Зерт, уже были довольно близко, и наш разговор должен был вот-вот закончиться, – насколько мы здесь задержимся?

– Я планирую на день-два, – ответил отец, открыв глаза и быстро кинув взгляд вокруг, – но сам понимаешь…

– Угу! – согласился я. – Возможно, задержимся. Я понял. Тогда, пап, я не успел тебе сказать… То было не ко времени, то просто забывал, но… – я сделал паузу, набрал побольше воздуха в грудь и, зажмурившись, выпалил: – Я уже могу попробовать добраться до большой баронской печати.

Было тихо, ничего не происходило. Отец не ругался, не обзывал меня «непомнящим балбесом» и «склеротиком», не кричал, что «ранний склероз – признак ранней зрелости», а просто молчал.

Я приоткрыл один глаз. Отец продолжал ехать, но теперь он сосредоточенно смотрел перед собой и о чем-то напряженно размышлял. Я про себя облегченно выдохнул и открыл второй глаз.

Отец покосился на меня и, усмехнувшись, спросил:

– Попробовать можешь, а вот достать сможешь?

Я пожал плечами, представил, как я из сумки Путника достаю баронскую печать и увидел как в моей правой руке, как и говорил Витор, появилась… какая-то увесистая округлая фигня, сантиметров десять длиной и сантиметра три в диаметре, судя по весу и цвету, из золота. Я недоуменно покрутил ее в руках, а потом, показав отцу, задал вопрос:

– Это она?

– Ну-ка, дай гляну! – отец скептически посмотрел на тяжелый золотой цилиндр в моих руках и протянул руку, в которую я и переложил эту фиговину, нужно сказать, с облегчением.

– Нет! – отец только взглянул на нее, поднеся поближе к глазам. – Это точно не печать, но это точно какая-то заготовка, возможно даже, для чего-то магического. Встретимся с его бывшим магом, нужно будет спросить, вдруг что-то нужное? А пока держи у себя! – и отец протянул мне эту фигню обратно.

Я взял и быстренько вернул ее обратно в сумку Путника.

– А зачем ты ее вообще достал? – поинтересовался у меня батя, и я, покраснев от смущения, признался:

– Витор сказал, что, чтобы достать какую-либо вещь из этой сумки, нужно представить ее, и она появится, а я никогда не видел, как выглядит печать.

Мой голос звучал все тише и тише, и последние слова я говорил уже шепотом, но отец, скорее всего, уже догадался о моих затруднениях.

– А ты не представляй ее точную форму, – улыбнулся он, глядя на мой смущенный вид, – а просто представь, что ты достаешь печать, понимаешь, просто печать! Давай, у тебя получится! – он, улыбаясь, ободряюще смотрел на меня.

Я, чтобы не отвлекаться, прикрыл глаза, очень уж мне хотелось оправдать его веру в меня, и представил, что вытаскиваю печать, причем, не представляя себе ее форму, а как нечто такое, что может оставить отпечаток, и… О, чудо!

Я почувствовал, что в правой руке что-то появилось!

Открыв глаза и посмотрев на правую руку, я увидел, зажатую в ней какую-то невзрачную железяку, отдаленно напоминающую мамкину ступку, которой она толчет сахар, превращая его в пудру, только с каждого края ручки было по «нашлепке».

Я понял, что в этот раз у меня получилось, но убедиться в этом не мешало!

– Она? – я протянул отцу извлеченную железяку.

– Она! – отец даже не стал брать ее у меня из руки. – Пусть пока побудет у тебя, а ты запомни, как она выглядит, чтобы не опустошать всю сумку в ее поисках! Усек?

И он посмотрел на меня смеющимися глазами. Ну, слава богам-заступникам, у меня получилось его отвлечь!

Я согласно кивнул и поспешил убрать ее обратно, потому что встречающие нас орки были уже рядом.

Наверное, не прошло и минуты, как Зерт подлетел к нам. Мы остановились, и отец качнул головой, давая понять, что готов слушать.

– Командир, мы уже отправили гонца в стойбище, так что к нашему приезду уже все будет готово к пиру! – бодро отрапортовал он бате. Остальные орки остались чуть в отдалении, буквально не сводя глаз с отца и пожирая его глазами.

– Добро! – кивнул орку отец. – Давай, Зерт, командуй, показывай дорогу!

Тот в ответ махнул рукой и собрался, видимо, подъехать к нашим, плетущимся неспешным караваном сзади, но я успел его остановить.

– Зерт, – окликнул я орка, и тот с некой долей удивления посмотрел на меня. – А чего твои друзья встали вдалеке и глаз с моего отца не сводят?

– Так, стесняются! – захохотал Зерт. – Представляешь, живую легенду лицезреют!

– Да с чего бы?! – удивился я.

«Неужели, батя и здесь успел отметиться?!» – мелькнула шальная мысль.

– Ну, так, много о нем слышали! – опроверг мои умозаключения орк. – Догадываешься от кого или подсказать?!

И он, опять рассмеявшись, ускакал выполнять приказ отца.

– Дела… – пробормотал отец, услышав последние слова Зерта, потом повернулся ко мне и сказал:

– Ну, что, сынок, поедем, посмотрим, как живет Зерт и его соплеменники?

Я, в ответ, задрал голову вверх, к небу, как бы задумавшись, а потом лихо махнул рукой и улыбнулся:

– А поехали!

– Куда это вы собрались? – веселым тоном поинтересовался подъехавший орк, услышав мои слова.

– Да вот, по дому соскучились, решили, что наших до баронства и ты довести сможешь, если что, то Слайн тебе поможет! А мы, пожалуй, прямо сейчас домой рванем! – с абсолютно серьезной миной заявил я и кивнул отцу, который уже еле сдерживал улыбку. – Ну, скажи, пап!

М-да! С лица Зерта можно было писать картину под названием «Вы тут чего, все разом охренели, что ли?» Он переводил растерянный и в то же время возмущенный взгляд с отца на меня и обратно, и все пытался что-то сказать, во всяком случае, губы его двигались, хотя я так ни звука и не услышал.

Я вдруг понял, что если бы я услышал то, что так тщательно выговаривали его шевелящиеся губы, я бы вряд ли сильно обогатил свой словарный запас, поскольку слов там было немного, а цензурных, как я подозреваю, не было вообще.