Предназначение

– Ратимир, и ты с нами. Помянем старосту Остромысла, пока волхвы в его последний путь снаряжают. Не всегда такой был. Добрым хозяином начинал. Рачительным. Заботливым. Город при нем ожил и поднялся.

Невзгода только того и ждал. Зашумел вокруг стола, засуетился. Смахнул со стола серебро исчез, оставив на нем блюда и тарели с угощениями.

– Я что тебе хочу сказать, Радогор. – Смур опрокинул чарку в рот и подхватил из блюда изрядный кусок соленой рыбы. – Отговаривать не буду. Раз надумал идти, сколько не уговаривай, все равно уйдешь. Но верю, не хочу не верить, вернешься. Сам по молодости таким был. Готов был с закрытыми глазами бежать на все четыре ветра. Стрась, как охота было увидеть, что там за виднокраем делается, кто там живет. И бегал… Как Ратимир с дружиной ходил. И под набольшими людьми в чужих землях ратился. А как набегался, домой потянуло. Так и ты. Говорил уже и еще раз скажу… врата города всегда будут тебя ждать, Радогор, открытыми. Вот!

Наполнил ковшом чарки по другому разу, себе и Ратимиру.

– Вот Ратимир еще не набегался. Так ли говорю, старшина?

Ратимир чуть заметно кивнул головой.

– Но и он скоро набегается. А может и скорее, чем сам думает. – Задумался и потеребил бороду.
– О чем это я?

Хмельной напиток сбил воеводу с мысли. Перебрал их по одной и выскреб нужную.

– Так вот я и говорю.

Кажется удалось таки выбраться на торную дорогу.

– Пока Рратимир думает да гадает, подучил бы ты моих толстолпятых, Радогор. Может, и запомнят чего….

Радогор давно заблудился в его путанной речи, а поэтому слушал в пол – уха, всецело занятый окороком, которого в прошлый раз так и не удалось поесть до сыты. Покойный староста помешал. А еще и рыба, которая в их озерце не водится. Белая. Мясистая и нежная. Сама во рту тает. Торопливо проглотил все, что во рту было и немного виновато, проговорил.

– Меня дедко, сколько себя помню, всю жизнь шпиговал. А всему так и не успел обучить. Как же мне успеть?

Смур повеселел.

– Так я и не прошу, чтобы ты их научил так же с мечом и копьем управляться. Да и что – то они сами умеют. А я тебя серебром отблагодарю. У тебя поди карман пуст? И одежонка у тебя не как у воя. Ладная, но не как у воя.

– Я железо на себя не одену. – Решительно, хоть и не внятно, проговорил Радогор. И для убедительности помотал головой. – В ней не поворотишься и долго не набегаешь. Если меч не оборонит, так и железо не спасет.

Смур, не смог скрыть удивления, и переглянулся с Ратимиром. Два десятка лет меч на поясе носит, а такого слышать не доводилось. Но Ратимир не отозвался, занятый тем, что разглядывал лук, прислоненный ко краю стола.

– Не нашей работы. – Определил он. – Тоже от деда остался? Я такие только по ту сторону моря видел. Но те послабее будут. И рог иной. С козьим схожий, что в горах живу. А этот турий.

– Сам собирал, как дедко сказывал. И рога парил сам. А потом прямил и гнул. И стрелы сам клеил. Но до времени растянуть не мог. А как грянула беда, так и растянул. – Радко добросовестно, со всем прилежанием, очищал рыбину, которая растянулась на блюде чуть не в пол – стола. – Как увидел Врана мертвым, так и поддался лук. только стрел почти не осталось. Говорил, дедко, что стоящий волхв все знать должен.

Теперь черед пришел удивляться Ратимиру.

Редко встретишь волхва, который во всяком деле горазд. А в ратном и тем паче.

Смур начал подниматься с лавки, но вдруг вспомнил.

– А те слова, которые на стене шептал, тоже от волхва слышал?

Радко смутился и еще ниже наклонил голову. И словно оправдываясь, сказал.

– Не он учил. – Тихо проговорил он. – Сами на язык легли, когда набег увидел и злоба захлестнула. Как в беспамятстве был. Недобрые это слова были, темные. Беречься от тех слов дедко велел. И уж за вихор бы потаскал! Теперь и сам их стыжусь.

Взгляд воеводы стал зорким, пярмо в душу заглядывал.

«Ан не знал волхв, - Подумал он, не спуская пристального взгляда со сконфуженного лица Радогора. – какую силу разбудил в парне. А, может, и знал, но думал, что еще успеет взнуздать ее. Да смерть упредила».

– Пойду я. – Смур неохотно поднялся с лавки. – Староста умер, а я прохлаждаюсь, словно дел у меня нет. Тризну готовить надо, да и так, по малости…. А ты, Радогор, не мешкай. К вечеру перебирайся в воинскую избу. Я распоряжусь. И велю поставить за тыном, чтобы народ не смущать и дружину не конфузить, все, что скажешь. Воев за тобой пришлю, как жилье тебе подготовят.

И заспешил из трактира, чтобы Радко не успел и слова поперек сказать.

А Радогор, покончив с рыбиной, облегченно вздохнул, отодвинул блюдо и вытер тыльной стороной ладони губы.

– Скажи, сударь Ратимир, что еще о моем мече знаешь? – Спросил он, следя за тем, как Ягодка расправляется с сомом, который от старости уж мхом покрылся от хвоста до головы, а вран клюет небрежно кусочки мяса из глиняной миски.

 -Так я все сказал, Радогор, что знал. Но и в голову прийти не могло, что это твой дед его на поединке взял. Не каждому тот меч в руки дается. Да и твой дед, знать, его страшился, если с глаз долой его убрал. И руками не касался.

С трудом отвел взгляд от рукояти, от головы странного зверя в ее навершии, которая словно следила за ним яростными глазами. И вышел из – за стола. – Ну, будь здоров воин Радогор. Засиделся я за столом. На лодии надо посмотреть. А посмотреть, чему учишь, я приду, если не прогонишь. В воинскую же избу переходи, не медли. Спокойней будет. Потерялся меч, а ты его снова миру явил. 

Глава 6

Радогор совету воеводы и Смура внял. И не то, чтобы слова старшины Ратимира его встревожили. Неловко было за стол лезть. А того больше в глаза Невзгоды глядеть, когда ставил он перед ним блюдо с мясом и хлебом. Вот и теперь отвернул глаз в сторону.

– Я тебе, сударь Невзгода, отработаю за все то, что переел. Или тем серебром разочтусь, что воевода Смур пообещал уплатить за науку его воям, коли захочешь ждать.

– Воевода Смур сполна за все заплатил, сударь Радогор.
– Заторопился трактирщик. – А ты хоть каждый день ходи. Когда ты здесь, народ ко мне валом валит. Того и гляди, мне еще приплачивать тебе придется.

Радогор густо покраснел от его слов. Знать не знал, что на него, как на диковинку посмотреть приходят. И не стал дожидаться, когда воевода пришлет за ним провожатого, сам отправился на поиски воинской избы. Вран тут же пристроился на его плечо. Обленилась птица в конец. Сама крыльями махать не желает. Бэр поднял на него тоскливый взгляд и жалобно заскулил. По душе пришлось Ягодка житье на постоялом дворе. А более того приглянулись длинные круглые рыбины, чуть не в бревно величиной, которыми всякий раз потчевал его Невзгода.

Трактирщик, надумавший сам проводить их, сразу же проникся его горем потому, что немедля поспешил успокоить.

– И ты захаживай. Найду, чем тебя угостить. Народ этого сома есть не будет. Тиной отдает. Замшел от древности. А тебе с дорогой душой. Да и другу твоему кусочек мясца найду.

Хитрит трактирщик.

На врана народ больше, чем на Радогора удивляется. Но в глаза его смотреть, правда, не решаются. Кроме девок бесстыжих. А ну, как увидишь такое, чего видеть не подобает. Девкам же одно надо. Смерть не завтра придет, а в девках – вековухах век коротать, не велико счастье. На дороге выкарауливают, высматривают их. Вперед забегают, чтобы на глаза попасть. А хозяину прибыток.