Предпоследний день грусти

К тому же меня торопила Даша. Она как затворница жила в моем номере. Не высовывая носа (не дай Бог ее заметит Вадим). И мне было ее жаль. Девушка осунулась. Ее кожа побледнела. И взгляд окончательно потух. Ей так тяжело было находиться в четырех стенах, в пару шагах от моря, пальм, солнца и развлечений.

– Люсенька, – хныкала она, – ну, пожалуйста. Поскорее. Я так устала. Мои родители уже, наверно сходят с ума. Ну, пожалуйста.

И тут же – обидчивый проницательный взгляд. Мимолетно брошенный на меня.

– Неужели он и впрямь влюбился в тебя? И чем ты их только берешь?

– Ты ошибаешься, – тут же спешила я успокоить девушку. – Плевать он на меня хотел. Просто ему понравились мои деньги. А еще то, что я дочь знаменитой певицы. Вот и вся любовь. Такие люди любить не умеют.

Она по простоте души успокоилась. И, как всегда, мне поверила, дуреха.

– Потерпи еще денек, Даша. Завтра я сделаю последний ход королевой. Мы его проучим, как следует. У него навек отпадет охота гоняться за богатыми юбками.

А последний ход королевой был прост и умен. И сделала я его для своего удовлетворения. Я хотела окончательно убедиться – так ли уж влюблен в меня Вадим. Конечно, можно было обойтись и без этого испытания. Но мое самолюбие взяло верх.

Следующим утром, я попивала с ним горячий кофе в открытом кафе на берегу моря. И задумчиво, слишком задумчиво, вглядывалась в синюю густую даль. Наблюдая как портовые грузчики разгружают товар с только что прибывшего корабля.

– Ты сегодня такая печальная, Люсенька, – Вадим прикоснулся горячей ладонью к моей щеке. – Что случилось? Ты такая красивая – и грустишь. Я так люблю тебя, а ты печалишься.

А я думала, скольким девушкам он говорил такие нежные слова? А я думала, сколько раз он вот так же прикасался горячей ладонью к чьей-то щеке. А потом безжалостно предавал их. И, наверняка, смеялся над очередной женской глупостью. И почему я уверена, что он и впрямь в меня влюблен? Нет, со мной этот номер не пройдет.

Вадим приблизил свое красивое лицо к моему. И крепко поцеловал в губы. Мне ужасно не хотелось с ним целоваться. К тому же сегодня он меня раздражал как никогда. Но мне было лень сопротивляться в такую духоту. К тому же я помнила о своей роли. И я достойно выдержала этот нежный поцелуй.

– Ну что, милая. Ты успокоилась?

Я пожала плечами.

– Ты знаешь, Вадим… Я тут подумала и…

– О чем? – он не на шутку встревожился. И его глаза пробежались по моему безжизненному лицу.

– Не пора ли нам… Расстаться, Вадим…

Он слегка зажал мой рот ладонью.

– Не говори так, Люся… Не смей. Но почему? Я не понимаю? Что случилось? Я что-нибудь не то сделал, сказал? Я тебя обидел?

Ну, и прохвост! Мы с ним одинаково прекрасно играли свои роли. И я во что бы то решила его переиграть.

– Понимаешь… Не знаю, поймешь ли ты меня… Ты такой богатый. Ты никогда не знал ни в чем нужды. Ты наверняка избалован вниманием. И разбалован судьбой.

– Это так плохо?

– Не знаю…

– Ты – первая девушка, которая не довольна, что у нее такой парень.

Это я прекрасно знала. И поэтому продолжала изголяться, как могла.

– Понимаешь, Вадим. Мне в жизни нужен не просто мужчина, набитый деньгами. И не просто обожающий меня. Хотя я это ценю. Мне еще нужен просто мужчина. Человек, на которого я бы могла положиться в любую минуту. Человек, который мог бы меня защитить не только от подонков, но и неприятных сюрпризов судьбы. Например, нужды. Понимаешь.

Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами и ни черта не понимал.

– Я не хочу жить с белоручкой. Я даже не знаю, можешь ли ты вбить в стену гвоздь. Или, к примеру, зарабатывать на жизнь физическим трудом. Пойми меня, Вад. Я хочу жить рядом с сильным, уверенным человеком.

– Я умею вбить гвоздь в стену, Люся. И физической работы я не боюсь, – твердо сказал он. Достаточно твердо, чтобы я поверила.

Но я отвела взгляд в сторону. Всем своим видом показывая, что не совсем доверяю его словам.

Он перехватил мой взгляд. И посмотрел в ту же сторону. На корабль, на котором по-прежнему в поте лица трудились рабочие. Он все понял. И резко поднялся с места.

– Я сейчас, Люся. Ты меня подожди. Я сейчас.

И он размашистой походкой. В своем светлом легком костюме. Утонченный красавец с внешностью рекламной звезды. Прямиком направился к гавани.

Я видела, как он о чем-то поговорил с рабочими. Сбросил с себя белый пиджак и синюю майку. И в одних брюках принялся за разгрузку. Довольно легко таская на своих широченных плечах ящики, набитые заморским товаром.

В этом кульминационном моменте моего сценария я не выдержала и громко расхохоталась. Я хохотала до слез. И посетители кафе за соседними столиками недоуменно оглядывались на меня. Я представляла собой забавное зрелище. От меня только что сбежал (по их наблюдениям) красавчик-мужчина. А я хохочу во все горло. И потираю руки от удовольствия. Не каждый день увидишь женщину. Которую бросили на глазах у всех. И которая от души веселится по этому поводу.

Но меня, естественно, никто не бросал. Мой красавчик-мужчина во всю трудился в поте лица вместе с грузчиками и матросами. Он, любитель дармовщины. Ни разу палец об палец не ударивший. Впервые в жизни работал. И это была моя победа. Это была моя месть. И как было от этого не расхохотаться! Пожалуй, я открыла сегодня его истинное призвание. И трудовое воспитание должно пойти этому альфонсу на пользу. Он еще должен быть мне благодарен.

Вадим был влюблен в меня по-настоящему. Он был мне благодарен. Он, запыхавшийся, уставший, взмокший от пота, покрасневший от жары и труда. Присел за мой столик. Его глаза сияли гордостью и удовлетворением. Сегодня впервые в жизни он оценил труд. И радость после труда. Он с жадностью, одним залпом выпил стакан холодного апельсинового коктейля. И умиротворенно прикрыл глаза, развалившись на стуле.

– Ох, Люська. Если бы ты знала, как я устал, – выдохнул он. И я поняла, что только сегодня он почувствовал себя настоящим мужчиной. И ему это было приятно.

– Ну что, отметим мой первый трудовой день?

– Надеюсь, что не последний, – с иронией ответила я. Намекая, что если он и дальше будет продолжать свою воровскую никчемную жизнь. То трудовой срок ему придется отрабатывать уже в другом месте. И не по моей воле. Но он не заметил моей иронии. Он вообще ничего не замечал. Он был уставший, влюбленный и счастливый. И я этим решила воспользоваться. И именно сегодня нанести ему последний удар.

Мы с шумом ввалились в гостиницу. Обнимающиеся, смеющиеся, вполне довольные жизнью. На нас с завистью косились служащие отеля. И приезжие. Им тоже хотелось быть счастливыми этим летним утром. И я ловила себя на мысли. Что именно сейчас. В эти минуты. Я не притворяюсь. Что мне искренне нравится это утро. Мне доставляет искреннее удовольствие обнимать этого красивого парня на глазах у всех. И еще совсем чуть-чуть. И я могу в него искренне втрескаться по уши. И мне даже стало досадно. Что на это уже нет времени.