Председатель

Я тяжело вздохнул.

— Я предупреждал вас, товарищ Тупин...

Он перебил:

— Я правда проверял! Вы знаете, ведь инкубационный период у этой заразы от трёх до шести дней. Наверняка, в этом дело! В момент покупки симптомы ещё не проявились.

Я подошёл ближе к одной из овец, которую заприметил сразу. У несчастного животного уже начался некроз тканей и выше копыта тоже.

— Посмотрите сюда, — жёстко начал я, — это совсем не похоже на начальную стадию болезни.

Тупин не нашёлся с ответом, и я продолжил:

— Такую халатность и разбазаривание средств колхоза на подобные покупки, я вам спустить не могу. Боюсь, вам придётся попрощаться с партийным билетом. А, если не хотите потерять ещё и работу, то в срочном порядке принимайтесь за лечение бедных животных. Лекарства, надеюсь есть?

— Да, у нас есть запасы формалина и параформа, а вот рук маловато... товарищ, председатель, может не надо поднимать бучу? Всё решим.

Вот как. Сразу желание работать появилось. Только такое ну никак нельзя спускать на тормозах.

— Конечно решите. Но дела это не меняет. Сегодня вы раскаиваетесь, а завтра снова под синькой на работу пойдёте? — я дал ему понять, что знаю почему именно он так облажался.

— Зря вы так, товарищ председатель, — явно расстроился он, — я хороший специалист, а такие случайности у всех бывают.

— Хороший специалист хотя бы на следующий день заметил бы болезнь. Вы же решили спустить всё на тормозах или даже скрыть. Это недопустимо.

Тупин разочарованно отвернулся от меня в сторону овец и теперь угрюмо разглядывал их и молчал.

— Не забудьте провести ревизию лекарств на всякий случай. Если чего-то не хватает, то сразу ко мне. Овцы должны быть здоровы. Нам ещё план выполнять. Работайте.

Ветеринар всё также молчал.

— Вы меня слышали, товарищ Тупин? — спросил я.

— Слышал, — буркнул он себе под нос.

Ладно, хотя бы так.

Я вернулся в козлика и поехал в правление, где тут же созвонился со Светланой Ждановой. Сообщил ей, что в Красной Заре копытная гниль и предупредил, что отправлю официальный запрос на получение нового ветеринара. Я не питал иллюзий, что Тупин и его единственная помощница ветеринарный фельдшер Кудрявцева сумеют обеспечить надлежащий уход для почти двух сотен больных овец, а ведь ещё и другие животные есть, которые тоже нуждаются во внимании. Конечно, есть и другие работники овцекомплекса, но всё же.

Увы, Светлана меня не сильно обнадёжила, сразу предупредив, что хорошего специалиста найти будет трудно. Но тут не до жиру, пусть хоть какого-нибудь пришлют.

Далее я весь день занимался какими-то мелкими проблемами. То с Елиным пришлось снова общаться по поводу парт. билета Тупина, то с бухгалтером опять поднимали старые и новые документы, чтобы сверить планы. Так и день почти весь пролетел.

А к вечеру, Алла напомнила мне о репетиции юбилея. После чего привела меня на знакомое место. Неподалеку от разрушенного клуба, прямо на лавочках, уже сидела толпа артистов.

Что ж, посмотрим, что за номер каждый из них подготовил.

— Добрый вечер, товарищи артисты! — с улыбкой окинул я взглядом ожидающих меня людей.

— Здравствуйте, товарищ председатель! — отозвались они хором, словно уже отрепетировали и этот момент.

Среди ожидающих меня людей были как музыканты, так и обычные дети. Три женщины в одинаковых зелёных платьях с горошком кокетливо улыбнулись мне.

— Так, что у нас там по плану идёт? Кто первый выступает?

После моего вопроса Алла встала с места и открыла небольшой чемодан, что всё время носила с собой. Внутри оказался магнитофон со знакомым мне названием «Романтик», а рядом с ним лежал микрофон.

Она быстро всё подсоединила и сказала:

— Сначала выступит парторг, Борис Николаевич Елин, с поздравительной речью. После чего идёт речь председателя, а далее вручение почётных грамот для работников колхоза, — объяснила она, — ну а затем начинается развлекательная часть, включающая в себя выступления наших артистов и кино!

— Кино? — неподдельно удивился я, — Откуда?

— Вы чего! Кинопередвижка, — объяснила Алла, — они к нам заедут только на вечер, а после мероприятия отправятся в Красную зарю на два дня.

Речь председателя, ну как же я мог забыть! Без этого никуда. Следует подготовиться.

Один из детей, темноволосый мальчуган лет так семи, сразу же подбежал ко мне и нетерпеливо воскликнул:

— Товарищ председатель, товарищ председатель! Я — первый! Можно начать?

— Ух, какой смелый растёт! — погладил ребёнка по голове, — Будем рады выслушать! Что ты приготовил для нас?

— Я с друзьями буду стишок рассказывать! — от прилива эмоций он то и дело размахивал руками, предвкушая выступление.

— Хорошо, веди своих друзей!

Я уселся на лавочку рядом с Аллой, а паренёк демонстративно встал в метре от нас, затем повернулся ко всем присутствующим и махнул рукой другим детям, подзывая их к себе. Ребятишки выстроились в линию, подняли с гордостью голову, затем мальчуган начал:

«Когда был Ленин маленький,

Похож он был на нас,

Зимой носил он валенки,

И шарф носил, и варежки.

И падал в снег не раз!»

Затем он кивнул девочке, что стояла рядом, и та продолжила стих. Для удобства, каждый из детей заучивал по абзацу. Четыре абзаца — четыре ребёнка и продолжали они строго друг за другом.

Самый крайний ребёнок закончил стих:

«Как мы, шалить умел он,

Как мы, он петь любил,

Правдивым был и смелым

Таким наш Ленин был»

Как прозвучала финальная часть стихотворения мне не понравилось. Мальчик произнёс его без выражения, словно кто-то насильно заставил учить стих, который не вызывал никаких эмоций и ассоциаций у ребёнка.

— Как зовут крайнего? — обратился я к Алле.

— Федя! — вмешалась в наш разговор одна из нарядных женщин, продолжая всё также кокетливо улыбаться.

Долго же искала причину со мной заговорить.

Я кивнул в знак благодарности и подозвал мальчика к себе:

— Федя, а вот скажи, кем приходится тебе Владимир Ильич Ленин?