Предсказанное. Том 1

Клим увидел и ощутил медленное угасание ядерных процессов внутри звезд и давно остывших планет и с новым интересом прислушался к далекому шуму иной жизни – на базе колоссальных скоплений элементарных частиц, излучений и волн избравшей места обитания возле «черных дыр», нейтронных систем и у других экзотических образований здешнего космоса. Пульс этой жизни бился по человеческим меркам чрезвычайно медленно, процессы информационного обмена протекали неторопливо, веками, и все же вселенная не пустовала, продолжая расширяться в пределах стенок-границ, отделяющих одну Метавселенную-домен от другой. До конца звездной эры оставалось еще немало времени, сотни миллиардов лет, и звезды пока кое-где светили, в основном карлики – белые, желтые, оранжевые, красные. Остальные давно прекратили существование: либо взорвались, либо сжались в «черные дыры» и нейтронные капли с размерами всего в десятки, сотни километров.

Коричневый карлик, вокруг которого кружил бесцельно город-Спутник отжившей цивилизации со станцией метро, был старым «родным» Солнцем, но планетная его семья поредела: оторвались и канули в галактические просторы внешние планеты – Плутон, Уран, Нептун, исчез Меркурий, то ли упал на Солнце, то ли был использован новыми хозяевами системы для своих нужд. Сатурн был разорван приливными силами, неосторожно приблизившись к Юпитеру, и теперь представлял собой три пояса астероидов. Не хватало и многих спутников больших планет, в том числе и Луны. Мальгин, по сути, прибыл на кладбище Солнечной системы, кладбище неухоженное и забытое, несмотря на несколько летающих развалин и оставленный кем-то у Солнца широкошумящий [171] маяк – работать он перестал совсем недавно, может быть, сотни две лет назад.

171

Работающий на почти всех диапазонах электромагнитных волн.

И снова холодная волна тоски хлынула в мозг, сжала сердце, вызвала головную боль и слезы на глаза. Мальгин был единственным человеком, пережившим смерть человечества, а одиночество такого масштаба способно свести с ума кого угодно!

Впрочем, мелькнула спасительная мысль, не я один путешествую по орилоунской сети, где-то еще бродит Лондон, делают первые шаги Ромашин, Аристарх и Джума…

Если я не смогу вернуться, так, может быть, они появятся здесь?

Мальгин собрался с силами и бросил зов во вселенную, не слишком надеясь на ответ. Его не ждали здесь, да и услышав, могли не понять, поэтому рассчитывать на помощь в общем-то было неразумно, однако надежда – последнее, что умирает в человеке, и Клим продолжал время от времени подавать пси-голос. А когда пришел ответ, он не поверил.

Ответ был непрямым. Впечатление складывалось такое, будто где-то очень далеко проснулся неведомый исполин, отогнал рукой зудящую над лицом муху, но вдруг понял, что это не муха, и стал с недоумением оглядываться, искать причину беспокойства, прогибая при этом пространство. Однако Мальгин жил слишком быстро для этого существа и, чтобы оно его услышало и поняло, должен был звать непрерывно в течение длительного времени, а для этого ему не хватало ни энергии, ни терпения.

Через несколько часов пси-контакта он сдался, переключив нервную систему на «стохастический сон»: душа, повинуясь закону случайных чисел, извлекала из памяти самые разные воспоминания и монтировала причудливые видения, в которых сплетались события земной и маатанской действительности…

«Проснулся» он спустя полсуток более или менее бодрым и готовым продолжать поиск Вершителей или хотя бы тех, кто был с ними связан. Существо, с которым хирург вступил в кратковременный контакт, больше эмоциональный, чем информационный, все еще «прислушивалось» к себе и находилось слишком далеко, чтобы прийти на помощь быстро – в сотнях тысяч световых лет, возле ансамбля вращающихся «черных дыр». И все же оно нашло выход из создавшегося положения, оценив комариный писк зова Мальгина: позвало еще кого-то, кто мог разобраться в этом, и Климу вдруг ответил ясный и четкий пси-голос. Выглядело это – в пси-диапазоне – словно Мальгина осветил яркий прожектор, каждый луч которого имел свою спектральную окраску, и когда заговоривший спросил: кто зовет? (Мальгин понял это без труда) – лучи «прожектора» отыграли вопрос усилением свечения лучей в определенной последовательности.

– Человек, – ответил Клим, запнувшись; спрашивающий мог не знать, кто такой человек. – Разумное существо третьей волны.

– Нам это известно, мы хотим знать, кто именно. Личность. Имя.

– Клим Мальгин.

«Прожектор» задумчиво помигал всеми лучами.

– Мы предупреждены. Где вы находитесь?

Мальгин с некоторым замешательством сообщил название Солнечной системы; координат ее привязки – да и к чему, к какому объекту? – он не знал.

Один из лучей «прожектора» донес легкое удивление существа (или существ), вошедшего в контакт:

– Это древняя заповедная зона, в ней не устанавливались трансгрессы… ваш термин – метро.

– Сработала старая станция.

– Удивительная вещь! Сообщаем наши координаты и ждем вас.

«Прожектор» проиграл сложную цветовую гамму.

Мальгин замялся.

– У меня нет возможности. «Сверхструна» связи этого обломка порвалась.

Каскад лучей вошел в голову хирурга, осторожно просветил ее, погладил нервные центры, донес легкое вежливое удивление незнакомца.

– По нашему мнению, вы владеете структурным переходом. Трансформируйтесь, создавайте тонкую информационную структуру и уходите по линии пеленга…

– Не могу. – Клим сглотнул слюну. – Вернее, мне еще понадобится человеческое тело… во всяком случае, я надеюсь на это. Извините.

Удивление втянулось дымком в поток цветных лучей, сменилось легкой озабоченностью.

– Ваше право, мастер. Вам придется подождать, мы заняты и сможем прийти к вам только через некоторый отрезок времени, скажем, через двадцать два часа. Вас это устроит? Если хотите, могу предложить дружескую беседу с одним нашим знакомым, он находится в том же районе и может посетить вашу обитель в любой момент.

– Хорошо, – ответил Мальгин, взмокший от напряжения. – А… кто вы? Вершитель? С кем я разговариваю?

– Нет, не Вершитель. Вам все объяснят.

«Прожектор» погас.

Мальгин едва не потерял сознание от обрыва струны пси-связи, он еще не знал, как защищаться от такого резкого выключения сверхчувственного контакта, бьющего по всей нервной системе не хуже электроразряда. Навалилась усталость. Разочарование, что он снова говорил не с Вершителем, было столь велико, что хирургу все стало безразлично. Подумалось: да и с какой стати Вершители должны сидеть в этой эпохе? Ради встречи с неким человеком, нейрохирургом, пережившим свою цивилизацию? Чушь? Скорее всего они ушли так далеко в будущее, что с помощью орилоунского метро их уже не достать. А других путей проникновения в будущее в этом мире скорее всего не существует…

Кто знает их возможности? – робко возразил Мальгин-второй, романтик и оптимист. Может быть, они слышат и знают все, что творится во вселенной в любой момент времени.

Клим невольно усмехнулся этой попытке успокоить душу. Шанс встретить Вершителя все же оставался, и паниковать пока не стоило, хотя трезвым рассудком он понимал, что встреча с Вершителем – еще не гарантия решения всех личных проблем. Мальгин расслабился, пытаясь добиться состояния безмятежности, душевного покоя, но снова нахлынули воспоминания, затронули сердечные струны, всколыхнули омут черной тоски и безысходности.

Проклятый Паломник! Зачем он бросил эту кость – возможность найти мир, где есть Купава, но нет Даниила? Ведь ясно же, что это не альтернатива. Купава, какую знал Мальгин, была единственной на все вселенные! Впрочем, как и Карой. И возвращение к ним неизбежно…

– На каком языке ты разговариваешь со мной, о память?

– На языке вечного возвращения.

– На каком языке ты разговариваешь со мной, о любовь?

– На языке вечного сомнения.

Мальгин закусил губу до боли, вкус крови вернул его к реальной жизни. Кто-то переступил порог помещения, где он нашел временный приют, деликатно кашлянул.