Предсказанное. Том 2

— Разберемся, — пробурчал Железовский.

— Так я пойду? — встала Дарья.

— Иди.

— Может, все-таки возьмем с собой Ауму? Она очень неплохо подготовлена и…

— Нет, — отрезал Железовский.

Дарья поджала губы и вышла.

— Красивая девочка, — кивнул на дверь Маттер, — и очень похожа на отца.

— У тебя еще есть что сказать? — кинул на него мрачный взгляд Железовский.

— Если бы не охота за нами, было бы гораздо проще. А так приходится все время оглядываться и прятаться. Кстати, охота на интрасенсов, на мой взгляд, тоже является частью программы генезиса черных дыр. Ведь они единственные, кто реально способен помешать рождению черной дыры хотя бы в единичном конкретном случае — в данной звездной системе.

— Это еще надо доказать, — повторил свое любимое выражение Джума.

— Что тут доказывать? Хищники мы. Хищниками были и хищниками остаемся. А хищники всегда и везде больше разрушают, чем создают. Все наши так называемые «творческие устремления» в конечном итоге направлены на создание средств уничтожения. В двадцатом веке создали атомную бомбу, в двадцать первом вакуум-бомбу, в двадцать втором «дыробой» — генератор свертки пространства в «струну», что тоже, по сути, может применяться в качестве оружия колоссальной мощности. В наше время появился эйнсоф…

— Ну, эйнсоф получился случайно, «кусок» «суперструны» откуда-то приволок на Землю Дан Шаламов.

— Вы уверены, что это случайность?

Джума пожал плечами, не желая спорить.

— Все, друзья, — тяжело хлопнул ладонью по столу Железовский, — переливать из пустого в порожнее можно долго, только истина при этом не родится.

Маттер поднял руки ладонями вверх, поднялся.

— Пожалуй, пойду я работать, коллеги, с вами скучно, вы все понимаете с полуслова либо вообще не понимаете, а я привык долго и нудно объяснять свою позицию. Старею, наверно.

— Мудреешь, — прищурился Хан.

— Мудрость не всегда приходит с возрастом, — усмехнулся Железовский, — иногда возраст приходит один.

Маттер засмеялся, помахал рукой и вышел. Он редко на кого обижался, а тем более на друзей.

— Не верится, что он интрасенс, — понизил голос Джума, глядя ему вслед.

— Вот Служба за ним поэтому и не следит. Хорошо маскируется старик. Что ты хотел мне сказать наедине?

— Откуда ты знаешь, что я имел такое намерение?

— Мысли прочитал.

— Больше не читай.

— Не буду.

— В час дня нас ждет Игнат, хочет показать эйнсоф вблизи.

— Зачем? Ему что, делать нечего? Я и так знаю, как выглядит эйнсоф.

— Дело в том, что сменилась группа исследователей эйнсофа. Теперь ее возглавляет Казимир Ландсберг, наш хороший знакомый по делам двадцатилетней давности. Понимаешь, к чему это может привести?

— Я думал, он уже не всплывет.

— Дерьмо не тонет, Аристарх, а тем более дерьмо чиновничье, самовлюбленное и атавистически ревнивое к чужим успехам. Говорят, планируются какие-то громкие эксперименты с эйнсофом, но доступа к базам данных Ландсберга у нас нет.

— Так вскройте их!

— Стараемся, однако у него очень хорошая защита, плюс ему помогает кто-то из наших. Я имею в виду интрасенсов.

Железовский нахмурился, побарабанил пальцами по столу, поднялся.

— Я попытаюсь выйти на этого подонка. Идем, уже скоро час. Где Игнат будет ждать нас?

— На втором СПАС-терминале Меркурия. Там работают наши люди.

— Поехали.

Железовский зашагал к лифту, ступая легко и бесшумно, несмотря на свои габариты и вес. Хан с уважением посмотрел на его мощную спину, подумал: хорошо иметь такого друга. И пусть трепещут враги!

Лифт доставил обоих к станции метро ВКС, откуда они за несколько секунд переместились с Земли на Меркурий, преодолев почти двести миллионов километров [7] .

Второй СПАС-терминал на Меркурии принадлежал базе спасательного флота, располагавшейся всего в двадцати шести километрах от объекта, который называли то сферой Сабатини, то эйнсофом. Поскольку объект постепенно увеличивался в размерах, поедая при этом породы планеты, хотя он уже давно висел в нескольких километрах над ней, базу перенесли в другое место, однако сама станция еще работала. Теперь здесь обитали небольшая группа наблюдателей за эйнсофом и смена спасателей, готовая вылететь по первому вызову в любую точку планеты.

7

Максимальное расстояние от Земли до Меркурия может достигать двухсот двадцати миллионов километров.

Коридоры станции были практически пусты. Изредка пробегали озабоченные молодые люди в кокосах с эмблемами УАСС на рукавах да проплывали функциональные автоматы разного назначения.

Свернули к транспортным ангарам. Навстречу откуда-то вывернулся человек в блестящем унике, с круглой курчавой головой. Лицо у него было бледное, нос маленький, губы узкие, кривящиеся в непонятной усмешке. Бледно-голубые глазки смотрели оценивающе и недобро.

— Ба, Геракл Железовский! — остановился он, разглядывая друзей. — Я думал, ты давно сбежал с Земли.

— То же самое я думал о тебе, — пророкотал Аристарх. — Ты всегда хорошо ориентировался в обстановке.

— Зачем же мне бежать? — пожал плечами незнакомец. — Мне и здесь неплохо живется. — Он перевел взгляд на Хана. — А это, очевидно, знаменитый Джума Хан, бывший врач «Скорой помощи», дружок Мальгина.

Джума сдержанно поклонился.

— Что ты делаешь на Меркурианской базе? — спросил Железовский.

— Этот же вопрос я хотел задать тебе, — хмыкнул курчавый. — Однако я тороплюсь, господа, извините. Встретимся как-нибудь в другой обстановке, поговорим.

Он кивнул, смерил обоих взглядом и зашагал по коридору к метро. Оглянулся, задержался на мгновение, исчез.

— Кто это? — поинтересовался Джума.

— Вацек Штыба, — буркнул Железовский, у которого испортилось настроение. — Бывший сотрудник комиссии по надзору за несовершеннолетними преступниками. Социоэтик. Я не видел его уже лет семь. Кстати, он из наших.

— Я понял, — кивнул Джума. — Неприятный тип. Интересно, что он тут делает?

Железовский промолчал.

Они добрались до зала визинга, венчавшего башню обзора, и остановились, разглядывая пейзаж Меркурия, похожий на лунный, оранжево-красную куполовидную гору солнца за горизонтом — видеоавтоматика притушила накал светила, однако смотреть на него долго все равно было невозможно — и удивительное вихревое образование в небе Меркурия, состоящее из непрерывно шевелящихся струй сизо— прозрачного дыма. Образование напоминало ядро кометы, фонтанирующее струями пара, внутри которого вспыхивали бледно-лиловые зарницы и облака ярких звездочек. От каждой зарницы ландшафт под «ядром кометы» передергивала судорога искривления, почва вздрагивала, пол в зале уходил из-под ног, снизу в зал пробивался низкий затихающий гул.

В зале находилось трое косменов. Двое сидели за монитором видеосвязи, третий стоял, сложив руки на груди. Оглянулся на вошедших, подошел. Это был Игнат Ромашин.

— Ну, как?

— Впечатляет, — качнул головой Джума Хан. — Вход в преисподнюю!

— Это вход во вселенную с иными законами, куда людям нет доступа.

— Зачем ты пригласил нас сюда? — сказал Железовский недовольно. — Я мог бы полюбоваться на эту дырку в вакууме из своего кабинета.

— Через несколько минут научники института запустят туда очередной зонд с порцией МК, мне интересна ваша оценка.