Предупреждение

Когда пыль осела, к нам подошел патруль с уже готовым решением: Долорес — к полковнику, меня — под арест за неподчинение диспетчеру. Я только спросил, полагается ли на гауптвахте ужин.

В целом, я неплохо провел время. Новички, разучивающие здесь взлет-посадку, дохли в пустыне не от падений, а от скуки. Я научил их паре карточных игр, заработав тем самым ужин. Когда же они узнали, что я тот самый "граждански пень", который имел недавно стычку с эолийцем, они отдали мне свой компот даром.

Я объяснял им правила боя в сложных космических метеоусловиях, когда явилась Долорес. Курсанты потеряли ко мне всякий интерес. К их горю, Долорес пробыла на гауптвахте не долго — собственно, она явилась за мной. Отведав, для приличия, компота, она бросила мне "прогревай мотор!", а сама вернулась флиртовать с полковником.

Последний проводил ее буквально до трапа. Надеюсь, я набил ему в рот песка, когда, взлетая, переборщил с газом.

— Куда летим, командир? — спросил я

— За вещами. Потом обратно сюда. Если вы устали, я могу повести.

— Пожалуйста. Прима-Домна — не богом забытая база, не промахнетесь.

Она рассказала мне, чем занималась, пока я ставил свой нож против макарон по-флотски. Полковник был галантен — настолько, насколько это можно было ожидать от провинциального офицера. Она узнала, что их главный госпиталь находится на орбитальной базе — там же где и штаб, и главная парковка. По словам полковника, госпиталь обладал современнейшим оборудованием, и там работали медики, изучающие воздействие космического излучения на генный аппарат. То есть специалистами мы были бы обеспечены. И, может быть, самое главное: военные так ненавидели эолийцев, что ни о каком предательстве не могло быть и речи.

Они написали адмиралу письмо, перешифрованное три раза, с просьбой принять нас по крайне важному и секретному делу. Рано утром к орбитальной базе отправляется военный корабль, и, если адмирал не будет возражать, он нас доставит. Ответ придет, вероятно, часа через два. Полковник уверял, что он будет положительный. Чтобы не терять зря время, Долорес решила пока слетать в банк за образцами.

— Почему мы их сразу с собой не взяли? — спроси я.

— Уже не помню, — она почесала лоб, — наверное, потому что вы думали о чем-то другом.

Я ответил, что когда она рядом, мне действительно есть, о чем думать. Но о чем в это время думает она? Неужели обо мне?

Где-то над экватором позвонил полковник и сказал, что адмирал нас ждет. Планетолет до корабля стартует в 7:00, просьба не опаздывать. Долорес поблагодарила его и прибавила газу. Мы выжали из флаера все, что могли, и оказались в Прима-Домне за два часа.

Когда мы подлетали к городу, уже стоял поздний вечер. Сначала мы завернули в "Плазу" и забрали наши вещи. Затем — домой к управляющему "Сити-Банком", чтобы он дал команду пустить нас в подвал. После банка мы заглянули в офис Интерпола — Долорес сказала, что она оставила там "какие-то документы", но я был уверен — она посеяла косметичку.

— Вы ее не в сейфе оставили? — спросил я, заглянув в комнату, где находился сейф.

— Нет, — она делала вид, что шарит в столе, — а что?

— Если в нем, то можно не искать.

— Почему?

Она прошла в комнату и увидела, что сейф открыт, а бумаги из него валяются на полу.

Среди бумаг валялся и бластер — наверное, он хранился в сейфе. Я подобрал его, проверил обойму и сунул в карман.

— Нет возражений?

Она помотала головой и проверила свое оружие.

— А ведь полковник предлагал нам эскорт.

— Что заставило вас отказаться?

— Я думала, вы станете ревновать.

— Вас это волнует?

Сейчас ее волновало, не следят ли за нами. Она связалась с начальником представительства. Он обещал сопровождение до южной базы. Потом она позвонила полковнику, и тот пообещал, что от экватора нас подцепят.

— Над сушей нас атаковать не будут, — сказал я, — над океаном надежней. Следы несколько раз смоет, прежде чем мы достигнем дна.

— Которое там на глубине шесть километров, — подхватила она. — А вода… вы плавать умеете?

— Разумеется.

— Так вот: ваше умение вам не пригодится.

Взбодрив себя таким образом, мы вышли встречать второй интерполовский флаер. По пути в Прима-Домну я успел немного вздремнуть, поэтому сел за штурвал. Долорес взяла на себя самонаводящиеся ракеты-шокеры, которые вырубают электронику, но не портят внешний вид. Впрочем, для пассажиров флаера, несущегося на скорости три маха, это в любом случае смерть.

Мы стартовали первыми, второй флаер прикрывал нам хвост. До побережья все было спокойно — в смысле, мы были спокойны. Пылевая буря обошла нас стороной, небо было чистым, и я представил себе, что ориентируюсь по звездам.

На высоте пятнадцать километров рассвет наступает раньше времени. Когда мы оказались над океаном, небо на востоке засветилось розовым и голубым, звезды притухли, уступая место основному светилу. Океан внизу все еще был черным, без блеска. Естественных спутников у Примы нет, и некому в нем отражаться. Когда мы удалились от берега на тысячу километров, Долорес позвонила полковнику и спросила, как там его курсанты. Он ответил, что вылетел сам в паре с его лучшим курсантом. Долорес попросила поторопиться, а нашему сопровождению велела возвращаться домой.

У нас у обоих было чувство, что что-то назревает. Спутник показывал, что общее количество воздушных судов в нашей зоне не изменилось: на смену полицейскому флаеру пришел кто-то другой. Долорес сообщила о подозрительном судне полковнику. Тот ответил, что поднимается на пятьдесят километров, чтобы получить прямую видимость.

По сравнению с его универсальным планетолетом наш аппарат был глух, слеп и беззащитен. Наш радар не различил две небольшие ракеты, пущенные в нас с неизвестного флаера. Но их заметил полковник и сжег двумя лазерными импульсами. Довершить дело он доверил своему курсанту. Не знаю, какую задачу поставил перед ним командир, но ему не удалось заставить врага идти указанным маршрутом к южному континенту. Цель мчалась на север, чтобы спрятаться от планетолета среди высоких гор побережья. Курсанту ничего не оставалось, как послать вдогонку ракету. Через минуту цель растворилась на фоне океана.

— Теперь вы мой герой, — сказала Долорес, и оба пилота приняли эти слова на свой счет.

Что я в это время сумел уклониться от третьей ракеты (ориентируясь через зеркало заднего вида по ее конденсационному следу), никто не заметил — кроме бортовых самописцев. Когда-нибудь их показания включат в мой некролог.

— А вас что так бросало? — обратилась она ко мне.
– От страха?

Скромность является одной из моих главных черт, и я промолчал.

Герои были готовы еще кого-нибудь подбить, и туристический аэробус едва добился пощады. Если не считать этого, до базы мы добрались без приключений.