Предводитель маскаронов

Любовникам — БЫВШИМ ХИППИ Ты перегрыз палку в 52 местах. Ты танцевал буги-вуги в заснеженных кустах. Ты любишь жрать сырую печень, Чтобы кровь по морде стекала. Но мне этого мало… Ты принёс три тысячи долларов в зубах. Ты, наверное, замочил кого-то в заснеженных кустах. Ты не танцуешь буги-вуги, от водки усталый. Ты забавляешь меня на чёрных простынях. Но мне этого мало… Ты волосы выбрил, ты нашёл пистолет, Тридцать семь — это много, мышц ослаблен жилет, Ты хотел, чтобы я в рулетку русскую с тобою сыграла. Ты и я, мы нажали с тобой на курок. Но мне этого мало. Но мне этого мало… КУПАНИЕ В ФОНТАНКЕ Спозаранку, На чьей-то стоянке, Я яд пил из склянки, А потом купался в Фонтанке, Жёлтосморщенный, как обезьянка. И смеялся над бедным Чижик, Он сегодня ещё как-то выжил, Он был бронзовый, мокрый и рыжий, Он дразнился вот так вот: Вжик-вжик! Я купался, купался, купался, Как русалка, крутящая вальсы. А ноябрьская непогода Вызывала в прохожих зевоту. Где-то страшные Невские глуби Вызывали стучанья зубьи. Где-то Финские Заливные Перья Чижика вдаль уносили. В ПАРАДНОЙ В парадной стояла страшная вонь. Она с каждым днём нарастала. Наверное, кошечка в подвале умерла, И тело её на куски распадалось. Но каждый проживающий в подъезде знал, Что не может так ужасно пахнуть кошка. Каждый в глубине души предполагал, Что в подвале человеческий труп угнездился надёжно. Всем было страшно сойти на три ступеньки вниз. Люди бежали наверх, закрыв носы воротниками. Внизу, несомненно, находился сюрприз, И сам он никогда оттуда не уйдёт ногами. Борьба длилась долго — кто — кого, Но бедный труп победил равнодушие. Из соседнего подъезда на запах пришёл управдом, Открыл дверь, и все застыли от ужаса. Красивый парень лет тридцати, В хорошей одежде, лежал убитый. Он уже почти превратился в слизь. Он, безусловно, был из мира элиты. Красивая женщина, блондинка управдом, Из бывших валютных проституток в отставке, Без свидетелей, зажимая рот платком, Обыскала человека в резиновых перчатках. Увы, не награждён был её героизм. Убитого уже кто-то давно обшарил. Красавица долго отмывала слизь И обливалась французскими духами. Жильцы позвонили в милицию, в морг, А также в эпидстанцию, Жалуясь на удушающий смог И на разлагающуюся субстанцию. С жильцов подъезда потребовали хороший куш За то, что трупаря вывезут к вечеру. Каждый заплатил по сто рублей. Ужасно воняло. Делать было нечего. — Мы не убивали этого пацана, — Жаловались встревоженные люди. — Почему мы за него должны платить? — Не заплатите, ещё два дня нюхать будете! Так усопший жильцов наказал За пассивность и равнодушие. Все помнили тот миг, когда он мёртвым стал. Он просил о спасении, но его не послушали.