Преемник

— Ты кто? — усевшись напротив животины, я требовательно посмотрел ему прямо туда, где отсвечивали чисто белые глазницы.

— Не. Знаю… Не. Помню. — всё так же булькая, ответил он.

— Почему не нападаешь, как в прошлый раз? — в данный момент это интересовало меня больше всего.

— Не. Понял. — кажись, слишком сложное предложение…

— Враг? — и показал на себя пальцем.

Даже ребёнок должен понять. Наверное.

— Нет… Ты… Смерть… Я… Смерть… — он снова тыкнул тентаклей в камень. — Связаны. Здесь. — а потом в мою правую руку.

— Хочешь сказать, что умрешь, если и я умру? А сам ты сидишь в моей руке, которая теперь чёрная херовина-протез?

В ответ он лишь наклонил «голову».

Ну да, я и забыл.

ТРЕСЬ. ТРЕСЬ.

Ещё пара трещин появилась на камне, и из проломов полился мягкий, едва заметный в этом мраке свет.

В течении нескольких минут камень покрылся трещинами полностью, но дальше — ничего.

— А почему молчал, когда я звал тебя до этого? — это вторая по важности весчь, что я хотел бы узнать от этого харизматичного индивидуума.

— Говорить… Сложно… — действительно… что-то я прям по жёсткому туплю.

Человека буквально выдернули из кровати посреди ночи, чего вы ещё хотели?

ТРЕСЬ

С появлением миллипиздрической расщелинки где-то в самых потаённых ебенях — таки началась движуха.

Сначала, раскрошив часть себя же, скорлупка сжалась, полностью закрыв все выходы.

Потом начала закручиваться, постепенно набирая скорость.

ТРЕСЬ

Лопнув, как арбуз под прессом, неведомая ересь закидала нас с тентаклей щебнем, размером с куриное яйцо, а потом по всему астралу прошлась ударная волна, что чуть не снесла меня до самой границы, если таковая тут вообще имелась.

Но меня поймал заботливо подставленный отросток, всё так же противный на ощупь, и поставил на место. В физическом смысле, а не в нравственном. И уж точно не в ориентационном, так что завернули свои фантазии куда подальше — нинада мне такого счастья.

Продрав глаза от пыли, я кое-как разлепил веки, и просто застыл на месте от открывшейся мне картины.

Двухцветный вихрь, крутящийся в обе стороны, буквально слепил даже на таком расстоянии, а завихрения энергии (так как воздуха тут и в помине нет) буквально затягивали мою астральную тушку за собой.

— Красиво… — уже гораздо разборчивее произнёс Тен.

Глава 31

Залипнув на видок, я не сразу просёк, что голос тентакли стал более… человеческим, что ли? В оперу, конечно, не примут, но уже гораздо лучше, чем было пять минут назад. Если, конечно, время тут ходит с такой же скоростью, что и снаружи. Надеюсь, что нет.

— Это что такое? — продолжаем хай… в смысле тупить.

Я этого не видел, но, кажется, на меня посмотрели как на последнего идиота. М-да…

Я всё так же не отрываясь смотрел на это чудо метафизического прогресса, потому не сразу заметил (да, я всё ещё туплю), как на чёрном фоне бескрайнего простора, не заполненного ничем, извиваясь, как угри на сковородке, ползёт целая туча таких же чёрных тентаклей.

Те спокойненько подползли к центру этого вихря, и потерялись концами где-то там, куда я посмотреть, к сожалению (или счастью?) не мог.

Спустя пару мгновений, красная часть вихря сменила свой цвет на что-то среднее между розовым и фиолетовым, а по всему астралу прошёлся разрыв грома. Будь у меня уши, то, наверняка, их бы заложило на пару часов.

А где-то справа от меня, высоко вверху, появилась голубая точка, что приближалась всё быстрее с каждой секундой, и становилась больше и больше, пока я не смог рассмотреть её достаточно детально, что бы увидеть, как тысячи тысяч грозовых языков бледно-синего и тёмно-фиолетового цвета, переплетаясь и извиваясь, словно корни тысячелетних деревьев, спускались туда же, куда и щупальца одного моего знакомого.

Соприкоснувшись с энергией, разряды практически полностью впитались в центр завихрения, от чего голубая его часть так же получила едва заметный оттенок фиолетового, но, на фоне своей другой части, всё так же казалась цвета чистого полуденного неба.

После такого зрелища мой шлангоподобный собеседник заметно оживился и, буквально через один удар сердца, я и сам узрел причину.

На этот раз что-то сверкнуло уже в самой глубине чего-то, что я, возможно даже и безошибочно, считаю своей душой, и вверх ударила уже другая молния чисто розового цвета. Маленькая ниточка, на фоне своих предшественниц, она, тем не менее, заметно выделялась на общем однотонном бэкграунде.

Который, кстати, очень скоро так же начал изменяться: стали проходить едва заметные бордовые всполохи, среди безграничной тишины стали проклёвываться какие-то звуки, иногда, самым краем зрения, можно было заметить красные полупрозрачные человеческие силуэты.

В общем, стрёмное местечко стало ещё более стрёмным. А ведь это ещё Тен не разложился в свою «истинную» форму.

Брр…

Чёт меня передёрнуло от одних лишь воспоминаний. Это реально противно.

С едрёным гейгеровским треском, бирюзовый ураган, как в каком-нибудь китайском мульте от удара одно особо одарённого долб…кхм…ученика, буквально пробурился сквозь поток концентрированной дичи, которую я понимаю от слова нихуя, и присосался ко всем своим предшественникам — центру вихря.

Любые попытки идентифицировать хоть что-то, я забросил после третьей попытки и второй молнии.

Вот честно, работает — и хорошо. Не трогай кучу — не будет вонять.

Так, а теперь, пока мозг не отключился окончательно, надо поговорить со своим квартирантом.

— Кхм… — я поднялся с пятой точки, и повернулся лицом к куче щупалец. — Тен, не могу назвать наше знакомство очень приятным, однако, здравствуй. И надеюсь, что ты меня не сожрёшь, пока я буду дрыхнуть. — и, на автомате, протянул ему руку.

Тот непонимающе склонил голову на бок, внимательно смотря на протянутую ладонь. Потом все тентакли резко дёрнулись, и его правая… лапа приняла вид, похожий на человеческую руку.

Её он так же протянул мне и я, превозмогая некоторые позывы, пожал конечность.

Может, говорить он и стал лучше, но вот мыслить — нет. Надеюсь, что всё обра-а-а-а-у-у-у-у… Мням-мням…

— Спокойной но-хрррррр…

=====

Тык-тык.

— Хрррррр… ХР.

Тык-тык-тык.

— ХРРррРРРРррр…