Префект

Доктор посмотрел на других техников. Они наверняка полностью владели ситуацией, иначе Демихов не откровенничал бы.

– Он к чему-то готовится, – проговорил Демихов.

– Этого я и боюсь.

– Одиннадцать лет прошло. Почему сейчас?

– Наверное, реакция на стресс.

– Джейн так и объяснила, – кивнул Дрейфус. – Только ведь это не первый кризис за одиннадцать лет.

– Все бывает в первый раз. Скарабей явно самоукрепляется. У Джейн повышенный уровень гормонов. Очень надеюсь, что это не спровоцирует других изменений.

– А если спровоцирует?

– Придется переоценить запас прочности ее организма, который мы так давно и старательно бережем.

– Вы пойдете на это?

– Пойду, если почувствую, что скарабей ее убивает.

– А пока что?

– Обычная терапевтическая схема, но с изменениями. Мы увеличили количество лекарств. Джейн против: от лекарств, мол, сознание притупляется. Она до сих пор принимает их самостоятельно. Мы балансируем на грани фола: нужно снять напряжение, не вызывая сонливости.

– Не завидую вам.

– А кто нам завидует? Мы уже привыкли.

– Хочу кое-что сообщить. В ближайшее время легкой жизни для Джейн не предвидится. Я веду дело, которое может поднять немало шума. Джейн дала расследованию зеленый свет.

– Ну, служба есть служба.

– Меня беспокоит, что станет с Джейн, если ситуация обострится.

– От полномочий своих она не откажется, если ты об этом, – заявил Демихов. – Уже миллион раз обсуждали.

– Я и не жду отставки Джейн. Сейчас только служба поддерживает ее здравомыслие.

* * *

Дрейфус сидел у низкого черного столика и пил подогретый чай. На стене напротив вместо мозаики лиц была одна-единственная картинка – снимок каменной скульптуры, которую они со Спарвером разыскали на сожженном обломке Раскин-Сартория. Эксперты привезли ее в анклав «Доспехов» и отсканировали устройствами с микронной разрешающей способностью. Неоново-красная контурная сеть подчеркивала трехмерную структуру статуи, которая иначе осталась бы незамеченной.

– Я что-то пропустил? – начал Спарвер, сидящий рядом с Дрейфусом. – В чем бы ни убеждал Дравидян, у нас есть убийцы, мотивы и способ убийства. Зачем же мы тратим время на скульптуру?

– С тех пор как увидел ее, не нахожу себе покоя, – ответил Дрейфус. – У тебя подобных ощущений нет?

– Я такую картинку на стену не повесил бы. В остальном лицо как лицо.

– Это скульптурный портрет страдающего. Портрет человека, который смотрит в ад и понимает: именно туда ведет его путь. А еще лицо кажется знакомым.

– Для меня это по-прежнему просто лицо. Ладно, не самое счастливое на свете, только…

– Тревожит меня то, что перед нами определенно работа великого мастера, – сказал Дрейфус, не обращая внимания на слова Спарвера. – Почему же я раньше не слышал про Дельфин Раскин-Сарторий?

– Может, просто не сталкивались?

– Я тоже так подумал, но, когда прокачал Дельфин по поисковикам, ответов получил не много. Она лет двадцать участвовала в выставках, но без особого успеха.

– А в последнее время?

– В последнее время пришла слава.

– Потому что публика заметила? Или работы стали лучше?

– Хороший вопрос, – отозвался Дрейфус. – Я просмотрел ее старые работы. Сходство с незаконченной скульптурой бесспорно, но чего-то не хватает. Технических навыков у нее всегда было с избытком, а вот эмоционального отклика ее старые работы не вызывают. Посмертно я причислил бы ее к богатым бездельницам, уверенным, что вдобавок к имеющимся привилегиям они непременно должны прославиться.

– Вы сказали, что вроде бы узнали скульптуру.

– Верно, но эксперты прототипов не обнаружили. Я тоже, хоть и искал через турбины. Пожалуй, неудивительно: скульптура-то стилизованная.

– Получается, вы ничего не выяснили.

– Не совсем так, – с улыбкой проговорил Дрейфус. – Вернон мне кое-что сообщил.

– Вернон?

– Кавалер Дельфин. Вернон Трежан, один из трех стабильных бета-симов. Он упомянул, что скульптура – часть серии, посвященной Ласкалю. Имя я где-то слышал, но сперва не сообразил где.

– И снова воспользовались турбинами?

– Не понадобилось. Ответ я нашел прямо сейчас, в разговоре с тобой.

Дрейфус не лукавил. Мысленно проговаривая это имя, он каждый раз видел непроглядный мрак, стену беззвездной тьмы в гуще самого космоса. И в эту тьму что-то падало, словно белый лепесток в океан чернил.

– Не протянете мне, невежде, руку помощи? – пошутил Спарвер.

– Завеса Ласкаля, – ответил Дрейфус, будто этим все объяснялось.

* * *

Вызов поступил, когда Талия просматривала файл с отчетом по Нью-Сиэтл-Такоме. Она оторвала глаза от компада и воспроизвела лицо наставника. За мутноватым просмотровым окном медленно плыли анклавы, большие и величественные, как айсберги.

– Я ни от чего не отрываю? – спросил Дрейфус.

– Вовсе нет, сэр, – ответила Талия, стараясь не выдать волнения.

– Мне даже не сообщили, что ты на задании.

– Сэр, все получилось очень быстро. У меня есть патч для дырки в системе подсчета голосов, которой воспользовалась Кейтлин Перигал. Пока обновление не запустили в десяти тысячах анклавов, я и устраиваю пробный прогон.

– Отлично, хоть от одной проблемы избавимся. Ты с кем?

– Ни с кем, сэр. Предварительной установкой я занимаюсь одна.

Дрейфус лениво сощурил правый глаз:

– Сколько центров обновляешь?

– Четыре, сэр, последний в Доме Обюссонов. Старшим префектам обещала уложиться в шестьдесят часов, но я осторожничала. Если все пройдет гладко, управлюсь куда быстрее.

– Талия, мне не нравится, что ты занимаешься этим одна.

– Я справлюсь, сэр. С командой ушло бы больше времени.

– Дело не в этом, а в том, что моего помощника отправили на задание без сопровождения.

– Сэр, я же не блокаду лечу организовывать. В драку никто не полезет.