Преферанс со Смертью

Я на бегу посмотрела назад и увидела, как несколько умертвий подступают к высокой темной фигуре.

Сгустившиеся тучи, дождь и деревья не позволили разглядеть моего спасителя. Или не спасителя, пока точно не знаю, но раз есть возможность отдышаться наконец и больше не бежать — я ею воспользуюсь.

Не заботясь об испорченном платье, я упала на землю, унимая разрывающиеся легкие и взбушевавшееся сердце. Никакие тренировки не нужны после такого марафона.

Всех, кто плохо бегает, можно так тренировать. Эффективно.

Костлявое умертвие откинуло от незнакомца силовой волной, оно пролетело спиной несколько метров и с противным звуком врезалось в дерево, упав на землю без движения.

Последнее умертвие выглядело как обкусанная булочка. Большая, неаппетитная булочка без руки, без мяса на шее и с бряцающей костями ногой. Это «чудо» тоже долго не продержалось.

Я сидела на холодной сырой земле под дождем и боялась посмотреть на свои ноги. Боль, не подступавшая до этого момента, начала окутывать, но меня волновала не она, а тот человек, постепенно приближающийся ко мне.

— За какой бездной тебя понесло в лес?

Спаситель откинул капюшон плаща.

Незнакомцем оказался вовсе не незнакомец.

— Досадное недоразумение, — оповестила я и ухватилась за руку Витора, поднимаясь на ноги.

— Как ты меня нашел?

Ступни нещадно болели, но я, корчась и кривясь, продолжала идти.

— Ты забыла, — он протянул мне компас.

— И ты пошел в лес, чтобы его отдать? — ирония была неуместна, но я не сдержалась.

Витор, не заботясь о моем разрешении, подхватил меня на руки. Я возмутилась, но он был прав, сказав, что далеко с такими повреждениями я не уйду.

— Я пошел в Академию, компас указал противоположное направление, — пояснил Витор. — Успел вовремя.

И правда, вовремя…

— Почему умертвия спокойно разгуливают по территории Академии?

Могу лично указать Айнеху на его ошибки.

— Потому что мы не на территории Академии, — Витор сохранял ледяное спокойствие.

— Как? — сохранять спокойствие у меня получалось откровенно плохо. — А где высокие заборы? Рвы? Колючая проволока?

— Колючая проволока? — он искренне удивился.

Из всего сказанного он выхватил лишь это?

— Для защиты периметра, — терпеливо ответила я. — Академия никак не ограждена?

— Если ты не видишь ограждение, совсем не значит, что его нет.

Очень даже значит. Я ничего не почувствовала. Почему сигнализация не сработала? Или какое у них здесь оповещение, когда покидаешь охраняемую зону?

— Приготовься.

Витор смотрел перед собой, продолжая меня держать.

— Приготовиться к чему?

Я напряглась и попыталась спрыгнуть с рук Витора. Не отпустил. Возмутиться не успела.

— Адепты, — раздался голос Айнеха, — я не понял, что вы здесь забыли?

Магистр, заложив руки за спину, строго на нас взирал.

— Надоело учиться? Заявление об отчислении мне на стол — подпишу.

У меня точно где-то застрял язык. Сказать хоть что-то не получилось, вышло лишь сдавленное: «А…»

— Я слушаю, Савелье.

Магистр ждал продолжения, а мне из положения «на руках» говорить совершенно не хотелось.

Все-таки добившись ощущения твердой почвы под ногами, я постаралась внятно изложить:

— Магистр Айнех, это недоразумение.

— Неужели? — он поднял брови.

Издевается.

— Я заблудилась, Витор меня нашел.

— За территорию Академии с какой целью вышли? — Вид у магистра был отчужденно-ликующий.

— Задумалась, — и заметьте, не соврала.

Айнех прищурился.

— Наказаны. Оба! — он развернулся. — За мной! И, Савелье, — магистр взглянул на меня через плечо, — не отстаем.

Точно издевается.

— Магистр Айнех, — произнес Витор своим обычным тоном.

— Вперед, Гарье, — отозвался магистр. — Савелье не помогаем.

Витор разве что не испепелял Айнеха взглядом.

— Проблемы со слухом? — магистр остановился. — Вперед!

Я не стала смотреть на Витора. Стиснув зубы, зашагала в заданном направлении, стараясь не обращать внимания на дикую боль, на слезы в глазах, на закусанную до крови губу. В конце концов, могло быть и хуже.

ГЛАВА 5 Тонкая грань

Не следует говорить всей правды, но следует говорить только правду.

Жюль Ренар

К виду мрачных кабинетов я уже привыкла.

Люди здесь предпочитают темные тона во всем, подчеркивая тем самым свою принадлежность к темному обществу.

Да, я привыкла. Но один кабинет все равно нагоняет страх и внутреннюю дрожь.

— Ну, Савелье, я слушаю.

За последние полчаса я удостоилась этой фразы восемь раз. Я подсчитала.

Магистр Айнех сидел на краю своего стола в непринужденной позе, словно у нас должна состояться дружеская беседа. У меня такого настроя не было.

Сразу по возвращении в Академию магистр едва ли не силой отправил Витора «с глаз моих», как выразился Айнех. Меня отвели в лазарет на пытки.

Пытали обжигающими настоями, мазями с отвратным запахом и забинтовали ноги, так что моя походка сильно походила на пингвина. И теперь я здесь — в конце зала некромантии, в кабинете магистра Айнеха.

— Магистр, я же уже все рассказала, — в который раз повторила я. — Но если вы настаиваете… Я была на полигоне, ушла, задумалась, свернула не туда, опомнилась уже в лесу, поняла, что заблудилась, пошла прямо, потом меня нашел Витор, затем появились вы.

Айнех кивнул.

— Трогающая за душу история, Савелье. Жаль, не совпадает с реальностью, — судя по тону, ему было не жаль.

— Лжи из моих уст не звучало, — в четвертый раз за сегодня заверила я.

— В чем вы преуспели, Савелье, так это обходить правду, не прибегая ко лжи, — парировал магистр. — В остальном ваши успехи незначительны.

Выражение «душа дрожит» я осознала в полной мере, оставаясь внешне равнодушно-спокойной. Сделать это оказалось не сложно. Эмоциональное истощение способствовало хладнокровию.