Преклони предо мною колена

— Мне кажется, женщины в Праге за последние два года похудели, — отвечает Дивиш вроде бы серьезно, но глаза его смеются.

— Ты смотришь на других женщин, когда собираешься жениться на Бланке? — хмурится Марек.

— Конечно. Супружество не имеет ничего общего с верностью.

— И любовь тоже?

— Для кого как, — смеется Дивиш. — Для тебя да, для меня нет.

— Я еще подумаю, идти ли на свадьбу к такому жениху, — отвечает Марек.

Он встает из-за стола и как сомнамбула направляется в коридор, спускается по лестнице, открывает двери и выходит во двор на мороз. Месяц улыбается ему, свежий воздух воскрешает его, но Мареку не хочется возвращаться к жизни. Сегодня душа его особенно ранима. Он ждет известий об Анделе, а получает удар дубинкой. И все же Дивиш что-то знает об Анделе. Любовь для Дивиша — это что-то мгновенное, как вихрь, жгучее, как пламя, быстрое, как молния, и притом путаное и не поддающееся объяснению. Может ли в таком случае Дивиш жениться? Наверное, может, допускает Марек. Каким будет это супружество? Кто знает? Марек приходит в себя. Замечает сияющий месяц, который как раз показывается из-за сплетенных ветвей, возвышающихся над стенами замка. Это восхитительное зрелище. Наверное, вот так же было здесь в давние языческие времена.

— Марек, — слышит он знакомый голос. Это Дивиш.

— Чего тебе?

— У меня к тебе поручение от Анделы.

— Ты разговаривал с ней?

— Нет, мне его передала Бланка.

— Я жду целый вечер, а ты и словечка не вымолвишь, — упрекает его Марек.

— Андела получила твою записку.

— Это я давно знаю.

— Но не знаешь ее ответа.

— Этого я не знаю. — От нетерпения Марек кусает губы.

— Она сказала, что никогда не выйдет замуж ни за кого другого.

— Это ее слова?

Марек волнуется. В нем просыпается вера в чудо. Его то заливает жар, то пробирает холод. Марек словно обретает невесомость, еще миг — и он вознесется на небо.

— Да, — кивает Дивиш. Куда девалось его фанфаронство? Стоит здесь друг, который понимает, что прикоснулся к чему-то такому, что стоит жизни и смерти.

— И больше ничего не сказала?

— Она дала Бланке перстень, чтобы ты вернул его Шимону из Стражнице. Ее отец обещал выдать Анделу за Шимона, когда ей было двенадцать лет. Андела расторгает эту помолвку.

Марек молча берет перстень с двумя жемчужинами и сует в карман. Даже не смотрит на него. Он чувствует: произошло что-то такое, ради чего стоит жить. Что-то неожиданное и захватывающее, для других людей незаметное, безразличное, но для него означающее возрождение. Он раскален добела, нервы напряжены, разум готов к действию. Он должен восстать против традиций своей эпохи: бороться за Анделу и за то, чтобы остаться самим собой. Он знает только одно: Андела согласна быть рядом с ним. Что ждет их впереди? То, чего сами сумеют добиться.

— Видишь месяц? — спрашивает Дивиш. — Для кого он светит сегодня?

— Ты этого не знаешь? — улыбается наконец Марек. — Для нас с тобой.

Теперь Марек думает только об одном: что делать с перстнем? В первый момент, опьяненный счастьем, он забыл о нем, но сейчас постоянно возвращается к нему. Рассматривает его, заглядывает внутрь, надевает на мизинец, прикрывает жемчужины от света рукой, чтобы они не сверкали. Он относится к перстню, как к живому существу. Иногда Марек на него сердится, и тогда перстень становится совсем другим — большим, надменным. Марек вдруг понимает, что сопротивление Анделы вначале их влюбленности не было таким уж неосознанным. Она, конечно, думала о Шимоне из Стражнице как о своем женихе и будущем муже. В Подебрадах, когда Марек обнимал ее, она была в смятении, потому что была связана долгом. Теперь, в Роуднице, она спокойно все обдумала, и это придало ей сил. Андела вопреки воле отца решила нарушить помолвку.

В Мареке пробуждается ревность. Ему уже недостаточно, что Андела разрубила узел, что передала ему слова: «Не выйду ни за кого другого. Только за Марека». Какое это прекрасное чувство: быть уверенным. Свободно дышать, слышать биение своего сердца — жить... Но прежде чем жизнь станет ясной, как солнце, должна разразиться буря. Ведь воспоминания могут быть такими мучительными, что хочется от них избавиться. Поэтому Андела посылает перстень именно Мареку. Это может иметь двоякое значение: иди и верни перстень. Или — иди и бейся. За Анделу. И не только за Анделу, думает Марек. И за Регину. За сломанное ребро. И прежде всего за будущее безоблачное счастье.

«Это для меня испытание, — размышляет Марек. — Но я не должен слишком предаваться счастью и готовить себя к райской жизни. Существует еще и ад. Этот проклятый висельник еще не знает силы моего меча. Если я с ним не сведу счеты, то никогда не смогу жить спокойно. Я буду презирать себя».

Кажется, мстительный библейский бог поддерживает Марека. Сидит на небесах в ниспадающем одеянии с тугими складками и кивает бородатой головой. Поднимает руку и величественным жестом устраняет препятствия, позволяя Мареку выполнить свое намерение.

Приходит известие, что чума в Подебрадах не задержалась. Загубила несколько жертв и пошла дальше. Опасность миновала: пани Кунгута с детьми может возвращаться. Пан Иржи нетерпелив. События торопят его. Обрушиваются, как поток. Хотят все заполонить. Подебрадский пан насторожен. Местная тактика в своих владениях заменяется высшей стратегией во всем государстве. И поэтому пан Иржи хочет видеть свою семью дома. Только имея за спиной надежный дом, он может спокойно шагнуть в обширные пространства чешской земли.

Весеннее солнце греет сильнее. Слизывает остатки снега даже в самых глубоких ложбинах и возрождает движение жизненных соков. Набухают почки, на орешнике трепещут сережки, весна будоражит и зверье, мир набирает новое свежее дыхание.

Пани Поликсена забывает свои зимние страхи, пан Ярослав, несмотря на седые волосы в бороде, заметно молодеет, замок Мыдловар уже не место затворничества. Его ворота так и манят: выходите и смотрите! Природа пробуждается, выходите и живите!

В Подебрадах Мареку сопутствует счастье. Пан Иржи сразу же после возвращения Марека из Мыдловара дает ему отпуск на два дня, так что неприятного объяснения с Яном Пардусом можно избежать. Марек уезжает в ту же ночь, чтобы к утру попасть в Старый Колин. Какая ночь! Алмазный месяц и крупные звезды. В низинах стелется туман.

Марек едет на своем гнедом и удивляется, как легко и весело у него на душе. Его решимость шепчет ему: поезжай быстрее! Его мужская гордость гонит мысль об опасности. Он думает о самых простых вещах: «Пусть я бесхитростный, буду пользоваться тем, что подарит мне жизнь, пока не придет смерть; мы с Анделой поклялись в верности, но можно ли это назвать супружеством? Моя жизнь принадлежит Анделе — моей жене. Куда я положил перстень? Достаточно ли гибок мой меч?» Марек резким движением вынимает меч из ножен и несколькими взмахами разрезает воздух. Чем ближе к Старому Колину, тем больше решимость Марека.

Утром привычно восходит солнце. Точно в том месте, где должно всходить. Марек въезжает в город и разыскивает Шимона из Стражнице. Несколько человек указывают Мареку этот дом. Вон, видите три липы? За ними желтеют ворота. Там и живет достойный пан. Слова «достойный пан» начинают злить Марека. Кровь ударяет в голову. Особенно его раздражает дерзкий паренек. Но сейчас нельзя давать волю гневу, нужно сохранять спокойствие.

Марек стучит в ворота. За решеткой ворот показывается лицо. Регина! Марек ни минуты не сомневается. Первое чувство — радость. Да, это она. Она уже женщина, не то что три года назад, и ничуть не подурнела. Они росли вместе, только Регина была старше на два года. Она учила его делать сыр, плести корзины, доить коз, высекать искру огнивом, насаживать приманку для рыбы. Они жили дружно, как хорошие товарищи, но в последнее время, когда повзрослели, появилась какая-то неловкость в их отношениях. Регина стала красивой девушкой, и Марек в ее присутствии почему-то смущался и робел. А теперь она тут в чужой клетке, как пленница.