Прекрасная, как река

Другой рыбак сказал, что его жена была такой же. И они продолжили спорить, какую приманку лучше использовать.

Мы пожелали им хорошего улова, а когда уже почти дошли до пляжа, первый рыбак крикнул нам:

– «Привет, голубки» – это кто пел, Мишель Сарду?

Сложив руки рупором, я крикнула в ответ:

– Нет! Это Джо Дассен!

– Тьфу! Всегда этих двоих путаю!

Я со смехом попрощалась еще раз, гадая, как можно перепутать Мишеля Сарду с Джо Дассеном. Шарль остановился. Я подумала, что сказала что-то лишнее, и повернулась к нему. Он внимательно смотрел на меня своими большими зелеными смеющимися глазами.

– Тебе здесь нравится, да?

Я раскинула руки и закрыла глаза.

– Мне здесь нравится настолько, что хочется все потрогать, все попробовать, все найти, все разузнать. Я носила бы платье из волн и пользовалась духами «Огюст номер пять», если бы такое было возможно. На маяке я могу принимать ванну два раза в день. Здесь мне кажется, что я на краю гигантской ванны. Мне даже необязательно окунаться – просто стоять рядом уже счастье.

Он подошел и обнял меня сзади своими большими руками. Мы простояли так не меньше десяти минут. Надев поводок на локоть, я спросила у Шарля:

– Хочешь?

Рассмеявшись, он сказал:

– Хочу что?

Достав телефон из кармана, я положила его на камень, включила плеер и сделала погромче.

– Потанцевать со мной.

Я думала, он сейчас рассмеется, но нет, он закатал рукава, откинул назад волосы и протянул мне руку. В течение четырех минут сорока шести секунд Патрик Уотсон пел «Lighthouse» только для нас двоих. Мы танцевали медленно, но все равно неуклюже, потому что под ногами путался Ван Гог. Я трижды наступила на ботинки Шарля, а он зацепил рукой мою голову, мягко крутя меня, но мне ничего не хотелось изменить: все было идеально. Прижавшись к нему, я закрыла глаза. Если бы в этот момент земля раскололась на две части, мне было бы все равно: главное, чтобы мы падали вместе.

Когда песня закончилась, мы услышали аплодисменты двух рыбаков на пирсе; я сделала реверанс, и мы вернулись к пикапу.

Шарль сел в машину, но не завел ее. Он повернулся ко мне и сказал:

– Помнишь, я говорил тебе, что даже если я выключу весь свет вокруг тебя, то все равно будет светло?

– Да…

– Ты светишься, Фаб.

– Спасибо… А когда ты сказал, что не просто так ездил на запад, это было серьезно?

– Да.

– Не понимаю.

– Ну же, Фабьена, ведь я восстанавливал твой маяк после пожара. А ты каждый день приходила к нам на стройку!

– Слишком часто?

Он рассмеялся.

– Скажем так, когда я получил контракт в Альберте, я был рад уехать так далеко. Мне было невыносимо видеть тебя каждое утро, потому что когда ты уходила, я только и ждал, когда лягу спать, чтобы снова увидеть тебя на следующий день в твоих строительных ботинках и платье в цветочек. Анна не говорила тебе, что я пару раз писал ей, чтобы узнать, как ты?

– Нет, не говорила!

Я ушам своим не верила.

– Думал, что уже излечился, а потом увидел, как ты бежишь по лесу… Мой брат Макс сказал мне пойти проверить, действительно ли это ты, пока я не отпилил себе руку по рассеянности…

Мой телефон зазвонил в тот момент, когда я собиралась отстегнуть ремень безопасности, чтобы прижаться к нему.

– Алло?

– Привет! Мы доехали быстрее, чем планировали. Стоим у воды перед дуплексом. Кловису не терпится увидеть Ван Гога!

– Мы уже скоро!

Выключив телефон, я отстегнулась, вышла, обошла пикап и поднялась на небольшую ступеньку, чтобы постучать по стеклу. Шарль завел мотор и, смеясь, опустил стекло. Я притворилась, будто делаю заказ.

– Здравствуйте! Мне, пожалуйста, одного большого лесоруба с каштановыми волосами, зелеными глазами, румяными щеками и большими руками, которые все умеют.

– Извините, лесорубы закончились. Как вас зовут?

– Фабьена Дюбуа.

– Ах да! Заказ уже доставлен по вашему адресу, мадам Дюбуа.

– О, простите, а я и не заметила…

Мы целовались до тех пор, пока рядом с нами не припарковалась другая машина. Я спрыгнула со ступеньки и, обежав машину, вернулась на свое место. Мы поехали по трассе к ожидавшим нас Этьену, Жюли и Кловису. Я теребила кольца на пальцах так быстро, что Шарль это заметил.

– Ты нервничаешь по поводу разговора с Этьеном?

– Да… Боюсь, не смогу переубедить его. Это полукоммерческое место. Представь, я могла бы открыть кафе, художественную галерею или и то и другое. Не знаю, может, я говорю ерунду, но мне хочется попробовать что-то новое. Глупо, но с тех пор, как мне поставили диагноз, я чувствую, что должна наверстать время, которое упустила в попытках понять, что со мной такое. Хочу делать все, чего мне хочется. И здесь я чувствую себя так же, как у себя дома, как и в Дэмоне. Странно, правда? Ведь там у меня есть работа, маяк, а главное, ты.

– Вот именно. Я как раз собираюсь заключить большой контракт здесь, на два года минимум. Брат затем и позвал меня, сообщить новость: им наконец разрешили перестроить старый пресвитерий в центр паллиативной помощи с дневным стационаром.

Я рассмеялась: неужели такое возможно, чтобы звезды выстроились специально для нас? Шарль молча улыбался. Я ждала, что это окажется шуткой, но через мгновение уверилась, что все так и есть. Мимо пролетела стая гусей, и я всем нутром ощутила биение их крыльев. Я положила руку Шарлю на колено и спросила:

– Ты серьезно?

Теперь рассмеялся он.

– Да, они ведь уже несколько лет над этим работают всей командой.

Мысли замелькали у меня в голове.

– Странно, что я никогда об этом не слышала… Каждый раз, когда открывается новый центр, Лия сообщает нам об этом. Ты не против, если я сейчас задам ей вопрос?

– Конечно, нет! Давай.

Я нашла нашу последнюю переписку и набрала сообщение:

Я посмотрела на Шарля: он смеялся, видя, как эмоционально я читаю вслух сообщения от Лии.

Глубоко вздохнув, я посмотрела на Шарля. Сент-Огюст-сюр-Мер широко распахнул передо мной объятия, и я уже знала, что это будут самые прекрасные объятия на свете.

– Фред был тогда прав.

Я нахмурилась, пытаясь понять, что он хочет этим сказать.

– Черт, как же ты прекрасна… Ты прекрасна, как река, Фабьена Дюбуа.

Благодарности

Спасибо моему трио – Тому, Маи и Гло, которых я люблю больше всего на свете.