Прекрасная мечта

А что ты станешь делать, если вот в эту самую минуту он войдет к тебе?

Я буду сильной, лгала она сама себе. Я попрошу его уйти, я скажу, что то, чем мы занимались несколько минут назад, было неправильно, нехорошо.

Конечно, Эва. Да ты упадешь в его объятия точно так же, как и всякий раз, когда он оказывается рядом с тобой.

Я могу сдержаться. Я должна. Он считает меня леди. По крайней мере, считал до сегодняшнего дня.

Наверное, горбатого только могила исправит. Никогда тебе не стать порядочной женщиной.

Куинси вел упорную борьбу, и только после этого затащил-таки ее в свою постель. Чейз Кэссиди для этого даже пальцем не пошевелил. Все, что он сделал – это показал свою ранимость, раскрыл свою душу и рассказал правду о себе, о своем тюремном заключении и о том, как он отомстил за смерть своей сестры.

До встречи с Чейзом она думала, что хочет спокойной обеспеченной жизни с мужем и детьми, в домике с садиком за белым дощатым забором. Чейз Кэссиди не мог ей предложить этого, но ее тянуло к нему с момента их первой встречи. Его странный, необъяснимый характер привлекал ее, как неизведанный мир, и сегодня она углубилась в его исследование дальше, чем это было допустимо.

Эва нырнула в постель, свернулась калачиком, находясь в полном смятении чувств и мыслей. Ее тело жаждало освобождения.

Лейн спешился вслед за Рамоном и едва скрыл свое удивление, когда помощник протянул ему зажженную сигарету. Он сделал длинную затяжку и еле-еле сдержался, чтобы не закашляться, хотя на глаза выступили обильные слезы. Он вернул сигарету обратно. Все было тихо кругом. Только изредка тишина нарушалась мычанием скота. Они разбились на пары – Нед с Джетро, Лейн с Рамоном – и медленно объезжали территорию ранчо по периметру. Через несколько часов, когда они спустятся пониже, ехать будет проще. До сих пор они не слышали и не видели ничего необычного.

Рамон снова вскочил в седло. Он наклонился вперед и положил руку на огромный серебряный диск, украшающий луку седла. Лейн всегда втайне восхищался традиционным мексиканским седлом Рамона и его снаряжением, и строил планы, как купит себе такое же, когда вырастет и начнет заколачивать кучу денег. Серебряная инкрустация, украшавшая луку седла и подпругу, была выполнена с необычайным изяществом. Тот же самый узор – ручная работа – украшал и tapaderos, кожаные щитки, прикрепленные к стременам для защиты ног всадника, и такие же наколенники, спасающие от царапин и ссадин, которые обычно оставляли колючие ветки.

Рамон Альварадо, как правило, почти с ним не разговаривал. Правда, Рамон вообще ни с кем не общался, за исключением Чейза. Лейн часто задумывался над тем, как же так получилось, что мексиканец и его дядя стали друзьями. Все, что ему было известно, – то, что Рамон возник на горизонте одновременно с Чейзом, вернувшимся из тюрьмы. В тот день, когда двое мужчин прискакали на ранчо Огги Овенс, Лейн очень хотел, но так и не набрался смелости сказать, глядя дяде прямо в глаза, что не желает иметь с ним ничего общего. Он не думал, что когда-нибудь сможет простить Чейза за то, что он его бросил.

Но когда Чейз приехал, Лейн был так голоден, чувствовал себя таким одиноким, что готов был бежать отсюда хоть с самим дьяволом. И хотя тогда у него не было ничего своего, кроме револьвера, из которого убили его мать, его сбережения начали мало-помалу расти за счет тех денег, которые Чейз выплачивал ему, как постоянному работнику. И не так много времени пройдет, когда он сможет уйти. Он решил для себя, что ничего не должен Чейзу и не обязан быть лояльным по отношению к нему.

Лейн поерзал в седле и обвел взглядом окрестности.

– Тихо-то как сегодня. Как ты думаешь, те, кто убил наших телят, знают, что мы за ними охотимся?

Рамон погасил окурок о подошву сапога и через голову лошади швырнул его на землю.

– Не исключено. А может, мы с ними и не пересеклись ни разу. – Он пожал плечами. – Quien sabe? [9]

– Да. Кто знает? – Лейн повернул лошадь к Рамону и тронул поводья. Он поравнялся с Аппалузой, по сравнению с которым его пегая лошадка казалась чуть ли не игрушечной. Ночь обещала быть долгой. И он решился задать вопрос, который уже давно занимал его мысли.

9

Кто знает (исп.).

– А как вы с Чейзом познакомились?

Рамон какое-то время изучающе смотрел на него, потом ответил:

– Мы сидели в тюрьме в одной камере. Лейн ничего не нашелся сказать на это, только спросил:

– А что ты сделал? Альварадо рассмеялся.

– Mada. [10]

Лейн в этот момент был занят тем, что аккуратно объезжал груду камней, поэтому отреагировал не сразу.

– Ни за что в тюрьму не сажают.

– Как сказать, амиго.

Они поднялись на вершину холма, который в дневное время служил отличным наблюдательным пунктом. Отсюда были видны отдаленные горные вершины в снежных шапках, поблескивавшие в лунном свете, и деревья, отбрасывающие черные тени на серебристую землю. Вокруг никого и ничего – только скот и низкорослые кустарники на склонах холмов. Теперь их очертания расплывались, и уже было трудно разобраться – где животное, а где растение.

10

Ничего (исп.).

– Что все-таки случилось? – не унимался Лейн.

– Я проводил время в одном злачном местечке, когда в Хелену нагрянул патруль. Они искали мексиканца, который украл у старателей тележку с инструментами. А для них – все мексиканцы на одно лицо. Я пытался втолковать им, что ни в чем не виноват, но когда меня привезли в город, все свидетели показали, что это был именно я.

– И не нашлось никого, кто подтвердил бы твое алиби?

– Это могла бы сделать только моя лошадь. Но она, к сожалению, говорить не умела.

Лейн рассмеялся.

– Выходит, ты неплохо знаешь Чейза.

– Достаточно хорошо, чтобы знать: он до сих пор казнит себя за то, что оставил тебя одного так надолго.

Лейн оцепенел и уставился на Альварадо. Секунду назад тот дал ответ на наболевший вопрос, который уже давно мучил Лейна.

– Но как?..

– Как я догадался, куда ты на самом деле клонишь? – Рамон пожал плечами. – Некоторые твои мысли написаны у тебя на лице большими буквами.

Тот факт, что его так легко раскусить, раздосадовал Лейна не на шутку. В его прошлом было много чего, что причиняло ему боль. Много страшного, необъяснимого – он не мог это даже в точности припомнить – его мозг отвергал эти воспоминания.

Рамон тем временем продолжал.

– Тебе много чего есть скрывать, амиго. И кое-что ты обязательно должен усвоить. El tiempo perdido no se recobra [11] . Если бы твой дядя мог возместить тебе твои потери, он сделал бы это. Но, увы, это невозможно, тебе нужно просто простить его.

– Не могу.

– Пока ты этого не сделаешь, между вами всегда будет стоять невидимая стена. Пока ты не простишь, ты будешь постоянно носить в себе эту боль.

– Он, ко всему прочему, обращается со мной, как с малым ребенком.

11

Что было, то быльем поросло (исп.).