Прекрасная обманщица

– А сейчас? Сейчас ты меня ненавидишь? – спросил он, поднося ее пальцы к губам, боясь услышать ответ.

Кэтрин не смела поднять не него глаз. Бэрк убрал выбившийся локон с ее лица и провел по щеке кончиками пальцев:

– Посмотри на меня, Кэт.

Она повиновалась, и сердце екнуло у него в груди. Длинные черные ресницы опустились прежде, чем он успел поверить тому, что увидел в ее взгляде. А потом Кэт приподнялась на цыпочках и поцеловала его в губы.

В одно мгновение их руки переплелись и тела слились, словно растворяясь в жарких объятиях. Кэтрин вдруг сообразила, что впервые целует его по собственной воле, а не под давлением обстоятельств или роли, которую ей приходилось играть. Губы Бэрка были одновременно требовательными и нежными; ей захотелось поцелуем сказать ему все то, чего она не могла выразить словами. Ее сердце раскрылось ему навстречу. Со смешанным чувством радости и горя Кэтрин поняла, что будет любить его до самой смерти.

Бэрк обнимал ее крепко, насколько мог, боясь ей повредить и в то же время желая ощутить ее каждым дюймом своего тела, охваченного неукротимым желанием. Вот так у него всегда получалось с Кэт, лихорадочно подумал он: страсть сводила его с ума, превращая в подростка, впервые познавшего женщину. Но на этот раз в ее поцелуе появилось нечто новое: какое-то живое тепло, не виданная ранее, щемящая душу нежность. Бэрк поднял голову и заглянул ей в глаза: в их бирюзовой глубине ясно читалась та самая правда, которую он уже успел мельком заметить раньше.

– Кэт, Кэт, – прошептал Бэрк, не веря своим глазам, и поцеловал ее еще раз.

Его сердце разогналось до бешеной скачки. Он знал только один способ дать выход своим чувствам. Взяв Кэтрин за руку, он провел ее, едва сдерживая свое нетерпение, через противоположную арку в другой коридор, где виднелось множество дверей. Бэрк нетерпеливо распахнул первую попавшуюся и втащил девушку в небольшую комнату.

Кэтрин растерянно огляделась по сторонам. В отличие от Бэрка она уже успела прийти в себя, а окружающая обстановка отрезвила ее окончательно. Она словно рухнула с небес на грешную землю. Комната была крошечной, чуть больше стенного шкафа, и явно служила чуланом для старой мебели. Здесь было тесно и пыльно, в воздухе стоял запах плесени и пчелиного воска. Кэтрин попыталась окликнуть Бэрка по имени, но он заглушил ее слова страстным поцелуем. Чувствуя, как он дрожит всем телом, она позволила ему еще немного подержать себя в объятиях, но в конце концов осторожно высвободилась, прекрасно понимая, к чему приведет ее уступчивость. Бэрк даже не заметил перерыва, он вновь потянулся за нею и, обхватив рукой ее затылок, жадно овладел ее ртом. Другой рукой он принялся нетерпеливо и властно гладить ее грудь, одновременно дергая за витой шнур, служивший поясом капота. Мучительная, рвущая сердце на части боль желания пронзила ее насквозь. Кэтрин поняла, что, если не покончить с этим немедленно, через мгновение будет уже поздно, она не сможет устоять. Оторвавшись от его губ и стараясь по возможности сохранять спокойствие, она сказала:

– Не надо, Бэрк. Отпусти меня, прошу тебя.

Он мотнул головой, словно отгоняя надоедливую муху, и вновь наклонился, чтобы ее поцеловать.

– Нет. – Кэтрин отвернулась от него и оттолкнула изо всех сил. – Отпусти меня.

Бэрк отпустил ее, недоверчиво моргая:

– Никогда больше так не поступай со мной, Кэт.

Его грозный тон заставил ее рассердиться:

– А что ты собирался сделать? Разложить меня на диване или перегнуть через стул? Я не позволю обращаться с собой как со служанкой, Бэрк!

– Ты не позволишь…

Все еще дрожа от страсти, Бэрк с трудом подавил в себе порыв схватить ее за горло и задушить.

– Ладно, тогда скажи где? – почти прокричал он. – Скажи мне где?

Безнадежность положения обрушилась на нее с неумолимой силой.

– Прости, – в полном отчаянии прошептала Кэтрин, отшатнувшись от его гнева. – Разве ты можешь мне что-нибудь предложить? – спросила она, обращаясь скорее к себе самой, чем к нему.

– Что ты хочешь сказать?

– Ничего. Ничего.

В самом деле, что он мог ей предложить? Он же не считает ее порядочной женщиной! Даже в качестве леди Брэйморэй она была бы ниже его по положению, и ей было отлично известно, как много значат для него подобные вещи. Его отец счел недостойным себя знакомство даже с такой респектабельной дамой, как вдова Пелл, а Бэрк был его плотью и кровью. Ладно, пусть он будет в десять раз богаче, но кровь у нее не менее голубая, и она не позволит ему овладеть собой в чулане, как какой-нибудь прислугой. Кэтрин потянулась к ручке двери.

Бэрк неверно истолковал ее вопрос.

– Погоди!

Он схватил ее за руку.

– Может, тебе нужны деньги? – В его голосе слышалось изумление и недоверие. – О, Господи, до чего же я глуп! Как я об этом не догадался?

Кэтрин в бешенстве вырвала у него руку и распахнула дверь. Она уже успела пройти половину коридора, прежде чем сообразила, что не знает, куда идти, однако, заслышав за спиной его шаги, еще больше заторопилась.

– Почему же ты не взяла деньги у моего отца? – яростно крикнул Бэрк ей в спину. – Потому что привыкла продавать за них свою шкуру, а он об этом не упомянул, предлагая чек?

Кэтрин замерла на месте. Когда он поравнялся с нею, она размахнулась и ударила его по лицу что было сил. Бэрк так и застыл в немом потрясении, а она вновь пошла вперед, ничего не видя перед собой из-за слез. К счастью, ей повстречался один из слуг, и она срывающимся от рыданий голосом попросила его проводить ее обратно в свою комнату.

18

Кэтрин откинулась к изголовью кровати, подтянув колени к груди, и вяло уставилась на противоположную стену. Ей надоело валяться в постели, надоело день и ночь не вылезать из ночной рубашки и чувствовать себя больной. Вот уже два дня она не выходила из комнаты после своей первой, переполненной приключениями, вылазки в гостиную, ссылаясь на нездоровье, хотя на самом деле обрекла себя на добровольное заточение только для того, чтобы лишний раз не повстречаться с Бэрком. Ее гнев немного остыл: в конце концов, Бэрк лишь верил тому, в чем она сама так старательно его убеждала с их первой встречи, и считал ее такой, какой она хотела казаться. Но Кэтрин думала, что он, вероятно, все еще на нее сердится, а она была еще слишком слаба, чтобы ему противостоять.

Слава Богу, хоть с Джулианом ей больше не приходится иметь дело! Он куда-то уехал и не возвращался, чему она была несказанно рада. Его чудовищное предложение – сделать ее своей любовницей – по-прежнему поражало Кэтрин, но чем дальше, тем больше оно представлялось ей фантастическим, как будто привидевшимся во сне. В ее памяти постоянно всплывала ссора с Бэрком, о сцене с Джулианом ей даже думать не хотелось.

Раздался легкий стук в дверь, и в комнату вошла Диана. Кэтрин обрадовалась приходу подруги: той всегда удавалось ее развеселить и хотя бы на время отвлечь от мрачных мыслей. Однако на этот раз, судя по унынию, омрачавшему обычно ясный и чистый взор Дианы, им предстояло поменяться ролями. Подавленное настроение юной девушки немного удивило Кэтрин: ведь в этот день, если память ей не изменяла, Эдвин Бальфур должен был прийти с визитом.

– Что-то не так? – неуверенно спросила она, глядя на Диану, бессильно рухнувшую в кресло.

– Нет, все в порядке. – Диана уставилась в пространство, сложив руки на груди.

– Ты виделась с Эдвином?

– Да.

Молчание.

– Как он поживает? – наконец отважилась продолжить Кэтрин.

– Хорошо, – ответила Диана с таким тяжким вздохом, словно у нее душа с телом расставалась. – Он уезжает. На д-д-другой день после б-б-бала. Его отцу стало лучше, и Эдвина опять потянуло в дорогу. Он собирается в Лондон.

Кэтрин не знала, что сказать, чтобы ее утешить. Диана никогда прямо не говорила ей, что любит Эдвина, поэтому она считала своим долгом проявлять сдержанность.

– Ты будешь ужасно скучать без него, да? – робко подсказала она, ища благоприятную возможность, чтобы начать разговор начистоту.

– Да.

Диана отвернулась, безутешно качая головой.

Опять наступило молчание.

– Что ты наденешь на бал? – спросила наконец Кэтрин, решив отвлечь ее внимание.

Диана удивленно подняла голову.