Прекрасная Юнона

Ответом на этот вопрос стал очередной поцелуй.

– Проклятье, я же хочу тебя. Разве ты не видишь?

Она видела. Но Хелен хотела, чтобы ее свадьба запомнилась надолго. Она потратила годы, чтобы забыть, как это было в первый раз. Кроме всего прочего, такая поспешная свадьба могла дать пищу для сплетен. Стараясь не обращать внимания на озноб, который пробежал по ее телу от звука хрипловатого голоса Мартина, Хелен собрала все силы, чтобы одержать окончательную победу.

– Это займет всего несколько дней… самое большее – неделю, – предположила она.

Мартин недовольно фыркнул и выпустил ее из объятий. Затем снова взял поводья и погнал лошадей вскачь. Его лицо выражало в лучшем случае разочарование, а в худшем – откровенную досаду. Хелен захотелось сделать что-нибудь, какую-нибудь малость, которая могла бы скрасить для Мартина эту отсрочку. Она вспомнила про дом и про надежды Мартина, связанные с ним. Приободрившись, она начала:

– Ты рассказывал мне, что твой отец часто устраивал в Эрмитаже разные увеселения, и тебе тоже хотелось бы этого.

Мартин коротко взглянул на нее из-под насупленных бровей:

– И что?

– Так почему не начать с нашей свадьбы, устроив по этому случаю первый прием после реконструкции?

Какое-то время воцарившуюся тишину нарушали только стук копыт и мерное поскрипывание колес. Потом Хелен увидела, что Мартин в задумчивости сморщил губы. Когда его лицо просветлело, Хелен мысленно поздравила себя.

– Недурная мысль, – наконец признал он, посмотрев на нее сверху вниз. – Мы можем пригласить Хейзелмеров, Фэншоу, Эчестон-Смита и еще кого-нибудь.

Хелен лучезарно улыбнулась и просунула свою маленькую ручку ему под руку.

– Я уверена, что они приедут.

Серые глаза Мартина блеснули. Он что-то промычал и переключил свое внимание на дорогу.

– Как только ты в положенное время скажешь «да».

Глава 13

Эрмитаж оказался гораздо больше, чем представляла себе Хелен. Даже если считать, что в сумерках его размеры были обманчивы, два крыла со множеством окон широко раскинулись по территории регулярного сада. Они подъехали к дому с задней стороны, и Мартину пришлось объезжать конюшни. Парадный фасад с двором, примыкавшим с одной стороны к ухоженной лужайке, спускавшейся к озеру, а с другой – к каштановой роще, выглядел впечатляюще. Задняя часть здания казалась не менее привлекательной благодаря похожей на перголу стеклянной оранжерее, служившей продолжением бального зала, располагавшегося по центру нижнего этажа. От оранжереи спускались ступеньки, ведущие к маленькому фонтанчику, служившему центром регулярного сада, вокруг которого располагались флигели. За ними, насколько могла видеть Хелен, темнел лес и возвышалась кирпичная стена хозяйственного двора.

Вцепившись покрепче в рукав Мартина, Хелен подошла к двери в конце одного из флигелей.

– Наверное, мне надо было бы провести тебя через парадный вход, но туда далеко идти. – Взглянув в ее обращенное к нему лицо, Мартин не стал добавлять, что Хелен выглядела усталой, хотя так оно и было. И неудивительно, этот день оказался для нее очень длинным. Тем не менее Хелен улыбалась и ее глаза живо блестели. Мартин потрепал ее по руке. – Ты наверняка захочешь привести себя в порядок перед обедом.

Хелен резко остановилась. Догадываясь, что он имеет в виду, она сделала большие глаза. Их взгляд упал на ее сильно измятое шелковое бронзового цвета платье.

– О, Мартин! – почти простонала она.

Мартин быстро прижал ее к себе и поцеловал.

– Моя мать будет тебе рада, даже если ты явишься в лохмотьях. Так что не волнуйся. – Он улыбнулся, глядя в ее страдальческие глаза. – Я отведу тебя к Бендер, моей экономке. Уверен, она тебе поможет.

Через двадцать минут Хелен уже говорила Бендер «спасибо». Эта большая круглолицая женщина, облаченная в домашнее традиционное платье из бомбазина в деревенскую клетку, в один миг поняла, что от нее требуется. Пока Хелен мыла лицо, руки и расчесывала волосы, стряхивая с них дорожную пыль, ее платье хорошенько вычистили, а потом быстро погладили. Конечно, ему уже невозможно было вернуть первоначальный вид, но, по крайней мере, оно стало выглядеть более-менее прилично. Когда Мартин постучал в дверь комнаты, Хелен вышла к нему навстречу. Она была готова предстать перед лицом той, которую про себя именовала последним препятствием к тому, чтобы дотянуться до радуги.

Присутствие рядом с ней Мартина, такого большого и внушающего бесконечную уверенность, помогло Хелен переступить порог гостиной с высоко поднятой головой. Широко распахнув глаза, она рассматривала, пожалуй, самую элегантную гостиную, которую ей приходилось видеть за последние годы. Внезапно ей пришла в голову мысль, что если судьба окажется к ней добра, то очень скоро она станет здесь хозяйкой, и ее уверенность пошатнулась. Но потом Мартин заговорил, представляя ее. Хелен посмотрела вниз и, столкнувшись с наблюдавшими за ней серыми глазами, удивленно моргнула.

Как они похожи. Эта первая мысль почти мгновенно сменилась осознанием небольших различий. Темные брови матери-графини были гораздо тоньше, чем у ее сына, хотя черты лица отличало такое же высокомерие, как и у него. Линии подбородка и губ казались значительно мягче, а в серых глазах, таких похожих на его глаза, не было порочного озорства, так часто мелькавшего во взгляде ее сына. Хелен вдруг поняла, что слишком пристально разглядывает графиню. Она с небольшим опозданием присела в вежливом поклоне:

– Для меня большая честь познакомиться с вами, мадам.

Кэтрин Уиллисден смотрела на стоявшую перед ней златокудрую красавицу и чувствовала, что не разочарована. Она сразу же поняла, чем Хелен Уолфорд – эта необычно высокая, но вместе с тем прекрасно сложенная женщина – привлекла внимание ее сына. Она была из тех женщин, которые способны с легкостью вынашивать детей и, более того, делать это с удовольствием. Но что больше всего говорило в пользу Хелен, так это молчаливая гордость, вспыхивавшая в глазах сына каждый раз, когда он смотрел на свою невесту. Вдовствующая графиня понимала, что это дорогого стоит.

– Поверьте мне, милая, что если кто и польщен нашим знакомством, так это я. – Она бросила на сына многозначительный взгляд, прежде чем с усилием подняла руки и коснулась ими холодных пальцев Хелен.

Заметив, какие трудности испытывает графиня, Хелен немедленно сжала ее хрупкие косточки и с готовностью наклонилась, чтобы поцеловать морщинистую щеку старой дамы.

После этого общение вдовствующей и будущей графини потекло как по маслу. Довольный тем, что они так быстро поладили, Мартин вскоре заскучал и отошел в сторону, предоставив женщинам возможность беспрепятственно продолжить знакомство. Потом они вышли из-за стола и, удобно расположившись в гостиной, провели полчаса, обсуждая детали венчания и последующих свадебных торжеств, которые планировалось продлить на всю неделю. Когда дело дошло до свадебного ужина, Мартин снова присоединился к ним.

– Мама, уже поздно. Я отнесу вас наверх.

Мать сделала большие глаза и уже открыла рот, чтобы возразить, но, поймав его взгляд, снова закрыла его.

– Хорошо, – согласилась она. Повернувшись к Хелен, леди Кэтрин протянула высохшую руку: – Доброй ночи, дитя мое.

Мартин поспешил выкатить кресло матери из гостиной. Вернувшись из покоев графини, он обнаружил Хелен в холле. Она рассматривала висевшие на стенах пейзажи.

– Еще не совсем стемнело. Пойдем прогуляемся.

Хелен улыбнулась и без колебаний взяла его под руку. Все тревоги оставили ее. Сердце подпрыгивало, кувыркалось и трепетало от бесконечного счастья. Графиня оказалась совсем не такой страшной и была явно расположена к ней. Дом – дом Мартина – превзошел все ее самые смелые ожидания. Она уже успела полюбить его, почувствовать себя здесь как дома, хотя, возможно, это чувство имело отношение не к самому дому, а к той огромной любви к Мартину, которая охватывала все, что его окружало.